Джейн Остин - Гордость и предубеждение
— Но, где же, где же найти мне дядю?! — вскочив с места, воскликнула Элизабет, как только дочитала письмо.
Ей хотелось немедленно, не теряя драгоценных минут, броситься к мистеру Гардинеру. Но когда она добежала до порога, дверь распахнулась и слуга пропустил в комнату мистера Дарси. Увидев, как она побледнела и как стремительно кинулась ему навстречу, он сперва растерялся. И, прежде чем он собрался с мыслями, чтобы что-то сказать, Элизабет, в сознании которой решительно все было заслонено судьбой Лидии, поспешно проговорила:
— Извините меня, но я вынуждена вас покинуть. Мне надо сейчас же найти мистера Гардинера по неотложному делу. Нельзя терять ни секунды.
— Боже мой, что случилось? — вскричал он скорее участливо, нежели вежливо. Однако, тут же взяв себя в руки, добавил: — Конечно, я не хочу вас задерживать. Но разрешите отыскать мистера и миссис Гардинер мне или кому-нибудь из слуг. Вам сейчас будет дурно и вы не в состоянии сами пойти на его поиски.
Элизабет хотела было настоять на своем, но, почувствовав слабость в ногах, поняла, что едва ли способна сама догнать Гардинеров. Поэтому, снова вызвав слугу, она попросила его, задыхаясь так, что ее почти невозможно было понять, чтобы он тотчас привел хозяина и хозяйку в гостиницу.
Когда слуга вышел, Элизабет, чувствуя, что она больше не в силах держаться на ногах, опустилась в кресло с таким болезненным видом, что Дарси счел невозможным ее покинуть и не смог удержаться от выражения сочувствия и заботы:
— Вы позволите мне позвать служанку? Не следует ли вам принять чего-нибудь подкрепляющего? Стакан вина, например, — может быть, я могу вам его налить? Вам очень нездоровится!
— Нет, нет, благодарю вас, — ответила она, стараясь успокоить свое волнение. — Со мной ничего не случилось. Я совершенно здорова. Меня лишь расстроило только что полученное ужасное известие из Лонгборна.
При этом она разразилась рыданиями в течение нескольких минут была не в силах что-нибудь сказать. Дарси в растерянности смог только пробормотать что-то невразумительное о том, насколько он ей сочувствует, и затем стал с сожалением смотреть на нее молча. В конце концов она снова заговорила:
— Я только что получила письмо от Джейн с ужаснейшей новостью. Она станет известна всем. Моя младшая сестра покинула друзей — сбежала — оказалась во власти мистера… мистера Уикхема. Они вместе уехали из Брайтона. Вы слишком хорошо знаете этого человека, чтобы усомниться в том, чем это должно кончиться. У нее нет ни денег, ни связей, — ровно ничего, чем бы она могла его удержать, — она навсегда погибла.
Дарси оцепенел от изумления.
— Мне страшно подумать, — продолжала она еще более взволнованным голосом, — что все это я могла предотвратить! Я, которая так хорошо знала, что он собой представляет. Достаточно было рассказать моим близким совсем немногое из того, что мне стало известно! Этого бы не случилось, если бы они знали его характер. Теперь уже ничего, ничего нельзя поделать!
— Я опечален этим до глубины души! — воскликнул Дарси. — Удручен и потрясен. Но уверены ли вы, что все произошло именно так, как вы рассказываете? Достоверно ли это известие?
— Увы, да! Они выехали вдвоем из Брайтона в ночь под воскресенье. Их путь удалось проследить почти до самого Лондона. Дальше он затерялся. То, что они не поехали в Шотландию, — совершенно очевидно.
— Что-нибудь сделано, предпринята ли какая-нибудь попытка, чтобы выручить ее из беды?
— Отец выехал в Лондон и Джейн просит в своем письме, чтобы дядя поскорее поспешил ему на помощь. Через полчаса мы, наверно, будем в пути. Но сделать ничего невозможно. Я хорошо понимаю, что теперь уже ничего не поправишь. Разве на такого человека можно воздействовать? Каким образом удастся их хотя бы найти? Я не питаю ни малейшей надежды. Все это совершенно ужасно!
Дарси молча покачал головой.
— А ведь я знала, что он за человек! О, если бы я поняла раньше, что мне следовало, нет, что я была обязана предпринять! Но мне это было невдомек. Я боялась зайти слишком далеко. Какая страшная, непоправимая ошибка!
Дарси ничего не ответил. Возможно, что, прохаживаясь по комнате и погруженный в печальные размышления, он даже не слыхал ее слов. На его лбу прорезались глубокие морщины, он был мрачен. Элизабет вскоре обратила на него внимание и сейчас же все поняла. Власть ее над ним кончилась. Все должно было кончиться при таком семейном позоре, при столь явном свидетельстве глубочайшего бесчестия. Ей нечему было удивляться, не в чем его упрекнуть. Но мысль о том, что ему удалось преодолеть свое чувство, ничуть не облегчила ее душевной муки, не рассеяла ее горя. Напротив, она как будто явилась тем толчком, который был необходим, чтобы раскрыть ей глаза на собственное сердце. И еще никогда она не сознавала с такой отчетливостью, насколько сильно она могла бы его полюбить, как именно сейчас, в тот самый момент, когда ни о какой любви между ними больше не могло быть и речи.
И все же, хотя мысли о себе самой и промелькнули в ее сознании, они не могли завладеть им надолго. Унижение, горе, которые всем причинила Лидия, быстро оттеснили все другие переживания. Уткнувшись лицом в платок, Элизабет вскоре забыла обо всем остальном. И только после нескольких минут молчания она вновь стала воспринимать окружающее, прислушавшись к голосу своего собеседника, в словах которого одновременно с сочувствием слышалась некоторая неловкость.
— Вы, должно быть, давно ждете моего ухода. Мне нечем оправдать свою медлительность, кроме искреннего, хотя и тщетного сочувствия, которое меня охватило. Если бы небу было угодно дать мне возможность что-то сделать или высказать для смягчения вашего горя! Но я не смею надоедать вам пустыми пожеланиями, как бы рассчитанными на то, чтобы заслужить вашу благодарность… Боюсь, что это печальное событие лишит мою сестру удовольствия видеть вас сегодня в Пемберли.
— О да! Будьте добры извиниться за нас перед мисс Дарси. Скажите ей, что срочные дела потребовали нашего немедленного возвращения. Скрывайте от нее ужасную правду до тех пор, пока это будет возможно. Я понимаю, что это продлится недолго.
Он с готовностью обещал сохранить в тайне все, что ему стало известно, еще раз выразил свое соболезнование по поводу постигшего ее горя, выразил надежду на то, что все кончится менее печально, чем можно было пока ожидать, и, передав привет ее родным, удалился, бросив на нее пристальный прощальный взгляд.
Когда он вышел, Элизабет почувствовала, насколько невероятно было, что они когда-нибудь снова встретятся с той сердечностью, которая отличала их встречи в Дербишире. И, оглядываясь назад на все их знакомство, столь полное перемен и противоречий, она задумалась над изменчивостью желаний, которые сейчас были устремлены на его сохранение, а еще недавно — на то, чтобы как можно быстрее с ним покончить.
Можно согласиться, что уважение и признательность являются подходящей основой для сердечной привязанности. В этом случае перемена чувств Элизабет не должна казаться невероятной или фальшивой. Но можно, напротив, склонность, возникающую на такой основе, считать необъяснимой или неестественной, в отличие от увлечения, которое якобы так часто рождается с первого взгляда, еще до первых слов, сказанных друг другу будущими влюбленными. При этом в защиту перемены чувств Элизабет нельзя сказать ничего, кроме того, что Элизабет уже приобрела раньше небольшой опыт романтической привязанности, когда увлеклась Уикхемом, и что бесславный конец этой привязанности мог подсказать ей другой, менее трогательный путь поисков друга сердца. Как бы то ни было, разлука с Дарси навела ее на грустные размышления. И когда ей пришло в голову, что эта разлука является одним из первых печальных последствий, вызванных позором ее сестры, боль в ее душе, вызванная поступком Лидии, сделалась еще более острой. После того, как она прочла второе письмо Джейн, она ни на миг не допускала мысли, что Уикхем может жениться на Лидии. Никто, кроме Джейн, не стал бы, по ее мнению, утешать себя подобной надеждой. Ход событий представлялся ей достаточно ясным. До тех пор, пока она знала содержание только первого письма, она была крайне изумлена тем, что Уикхем вздумал жениться на девушке, за которой он не мог получить ни гроша. Ей казалось просто непостижимым, каким образом Лидии удалось привязать к себе этого человека. Но теперь все становилось на свои место. Для приключения подобного рода она была достаточно привлекательной. И хотя Элизабет не предполагала, что ее сестра сознательно решилась на побег, не имея в виду замужества, ей не трудно было поверить, что ни добродетель, ни здравый смысл не помешают Лидии стать легкой жертвой своего соблазнителя.
Пока полк стоял в Хартфордшире, Элизабет никогда не замечала, чтобы Лидия проявляла к Уикхему особую склонность. Но она отлично знала, что сестре достаточно самого небольшого поощрения, чтобы броситься на шею кому угодно. Ее избранниками бывали то один, то другой офицер, по мере того, как оказанное ей каждым из них внимание поднимало его в ее глазах. Привязанности ее непрерывно менялись, но сердце никогда не оставалось свободным. И эта девчонка пользовалась доверием и была лишена необходимого присмотра! О, как болезненно отзывалась теперь эта мысль в ее душе!
