Другой дом - Джеймс Генри

— Я вас увидел через окно и подумал, что надо вам сказать…

— Что кое-кто хочет меня увидеть? — Тони явно не собирался уклоняться от встречи.

— Она не просила позвать вас, но я подумал, что вы могли бы…

— Я могу все что угодно, — сказал Тони. — А о ком вы говорите?

— Об одной из ваших служанок — о бедной миссис Горэм.

— О няне Эффи? Она тут?

— Она сейчас в саду, — пояснил Пол. — Я там бродил и случайно на нее наткнулся.

Тони был удивлен.

— И что же она здесь делает?

— Горько плачет — хоть и втихомолку.

— И в дом не заходит?

— Боится помешать.

Тони на мгновение задумался.

— Хотите сказать, это потому, что Джин и доктор…

— Взяли все хлопоты на себя. Она им уступила, но сидит там на скамейке…

— Рыдает? — спросил Тони. — Бедолага. Я с ней поговорю.

Он уже собирался покинуть комнату самым коротким путем — через распахнутое окно, однако Пол остановил его, тихо напомнив:

— Вам бы шляпу надеть.

Тони огляделся по сторонам — шляпы при нем не было.

— Зачем? Вечер теплый.

Пол подошел ближе и по-дружески удержал его, положив на плечо тяжелую ладонь.

— Вы обычно не выходите без нее — не надо показывать, до чего вы не в себе.

— А, я понял, о чем вы. Сейчас схожу за ней.

Тони направился к двери, ведущей в холл.

Однако Пол еще не закончил.

— Вам, безусловно, надо с ней поговорить — будет странно, если вы этого не сделаете. Но давайте, если вы не против, я попытаюсь встать на ваше место и немножко поразмышлять? К примеру, такой вопрос: о чем вы собираетесь с ней говорить?

Тони, казалось, не возражал против этой помощи, но на вопрос ответил с доходящей до наивности простотой.

— Боюсь, мне с ней не о чем говорить, кроме как об Эффи.

Пол явно был удивлен.

— Что она опасно больна? Это все, что Горэм известно.

Тони на минуту задумался.

— Ну да — что она опасно больна. Раз уж она готова это услышать.

— А вы сами ко всему готовы? Не боитесь? — Пол замялся.

— Боюсь чего?

— Что она начнет что-то подозревать или докучать вам просьбами — словом, переполошится.

Тони медленно покачал головой.

— Не думаю, — сказал он очень серьезно, — что мне следует опасаться бедняги Горэм.

Пол, похоже, понимал, что его предостережения частично пропали втуне.

— Но ее все побаиваются. Такой уж она человек, в своей преданности меры не знает.

— Да, я об этом и говорю.

Пол присмотрелся к нему.

— То есть она предана лично вам?

Ирония, сквозившая в этих словах, была настолько тонкой, а к тому же Пол прибегал к иронии так редко, что, пожалуй, не стоило винить Тони в том, что он ее не уловил.

— Она сделает для меня все что угодно. Мы с ней очень дружны.

— Тогда наденьте шляпу, — сказал Пол.

— Да-да, это и в самом деле важно. Спасибо, что напомнили.

Тони уже было взялся за дверную ручку; но даже в такую минуту в нем оставалось довольно бесхитростного добродушия, чтобы задержаться немного и попытаться успокоить друга.

— Горэм ценный человек — она же кладезь воспоминаний. Она поймет: мне будет нужен кто-то, с кем можно поговорить. А с ней у нас всегда найдется общая тема.

— О, теперь я вижу: с ее стороны вам нечего опасаться! — продолжал Пол.

До Тони, наконец, полностью дошло, к чему Пол клонит.

— Мне понятно, как себя с ней вести.

— И мне! — подхватил Пол.

Сквозь маску горя на лице Тони проступило оживление.

— Я предложу ей остаться!

И он вышел в сад. Оставшись один, Пол закрыл за ним дверь и еще с минуту не отпускал дверную ручку, по всей видимости, крепко задумавшись о том, кто только что покинул комнату. Он тяжело вздохнул, как человек, обремененный множеством забот, и, отойдя, наконец, вглубь комнаты, как бы случайно скользнул сочувственным взглядом по двери, ведущей в библиотеку. На миг он замер в нерешительности, затем суматошно ринулся за шляпой, которую, входя, оставил на каком-то столике. Однако не успел он взяться за шляпу, дверь библиотеки распахнулась, и глазам его предстала Роза Армиджер. С момента их последней встречи она успела переодеться — теперь на ней было дорожное платье, капор и длинная накидка темного цвета. После ее появления какое-то время оба молчали, затем она произнесла:

— Вы сможете пару минут потерпеть мое общество?

— Я сомневался… я думал, не пойти ли к вам, — ответил Пол. — Я знал, что вы там.

Она перешагнула порог комнаты.

— А я знала, что вы здесь. Вы прошли мимо моего окна.

— Да я уже с час все ходил туда-сюда.

— Это я тоже знала, но на этот раз я слышала, что вы остановились. Света у меня не было, — продолжала она, — но с этой стороны открыто окно. Я догадалась, что вы вошли в дом.

Пол замялся.

— Вы рисковали: я мог быть не один.

— Да, я знала — но все же пошла на этот риск. Я была в ужасе, но мне повезло: я так никого и не встретила. Я поднялась в свою комнату, а потом спустилась сюда. Горизонт был чист.

— Так вы разминулись с мистером Видалом?

— А, с ним? С ним мы встретились. Но он ведь ничего из себя не представляет. — Потом, будто осознав, насколько дико это прозвучало, она добавила: — Я хотела сказать, он — не тот, кого следует бояться.

Пол немного помолчал.

— А чего вы вообще на свете боитесь?

— Из того, чего люди обычно боятся? Прямо сейчас — ничего. В отношении подобных страхов я вполне спокойна. Может статься, впереди ждет немало ужасного, но прямо сейчас меня даже пугает тот факт, что мне ничего не грозит. Это как-то… — Она оборвала фразу, чтобы не сказать лишнего.

— Вы так в этом уверены?

— Вы сами видите, насколько я уверена. Я сужу по выражению вашего лица. Оно просто ужасное.

Что бы ни было написано у Пола на лице, выражение его, когда он поднял глаза на Розу, ничуть не изменилось.

— Такое же ужасное, как у вас? — спросил он.

— О, мое… мое лицо просто отвратительно, и останется таким же неописуемо отвратительным навсегда! А ваше просто прекрасно. Всё и все здесь просто прекрасны.

— Я вас не понимаю, — сказал Пол.

— Куда уж вам. Я к вам пришла не за пониманием.

Он помедлил немного в тягостном недоумении.

— Зачем же вы пришли?

— Так вы можете терпеть меня, переносить самый мой вид?

— Разве я не сказал вам уже, что хотел к вам пойти?

— Сказали — но ведь не пошли, — возразила Роза. — Вы там вышагивали, как часовой, точно меня караулили…

— Я вас не караулил, — перебил ее Пол.

— А что же вы делали?

— Пытался успокоиться.

— Не похоже, чтоб вы успокоились.

— Да, — с горечью согласился он, — совсем не похоже.

— Я знаю, что вам может помочь: это одна из двух причин, по которым я пришла к вам. Вам-то, в отличие от остальных, не все равно. Пусть даже всего лишь чуточку не все равно; но то, что я скажу, может быть, чуточку вас и утешит. Пусть вас утешает то, что я потерпела неудачу.

Пол бросил на нее долгий взгляд, а после отвернулся, сделав какой-то невнятный, ничего не говорящий жест. Дать выход чувствам — даже излить свою боль — он, как ни силился, не был способен, и эта немота сама по себе составляла немалую часть его тяжких страданий. С минуту она наблюдала за его неловкими, громоздкими переживаниями.

— Нет, вам все-таки невыносимо мое присутствие, — констатировала она.

Какое-то время он молча стоял к ней спиной, как будто борясь с жестоким душевным волнением; наконец, с усилием — казалось, у него в этот момент даже дыхание перехватило — повернулся; в руке у него были раскрытые часы.

— Я разговаривал с мистером Видалом, — только и сказал он.

— Он вас тоже заверил, что за мной вернется?

— Он сказал, что у него еще есть кое-какие дела здесь, но он тем не менее подготовит все для отъезда. И вернется сюда с экипажем в ближайшее время.

— Поэтому я и ждала, — сказала Роза. — Я совершенно готова. Но он не приедет.

— Приедет, — заявил Пол. — Но дело не только в том, что ему нужно время.