Кнут Гамсун - Бенони (пер. Ганзен)
Онъ зашелъ на кухню и прикинулся, будто ему надо переправиться на ту сторону пролива — такъ нельзя-ли занять у пастора лодку?
— Пасторъ уѣхалъ, — отвѣтили дѣвушки.
— А пасторша или фрёкенъ Роза дома? Вы только скажите, что, молъ, Гартвигсенъ кланяется…
Лодку ему дали. Но ни пасторша, ни Роза не вышли съ нимъ поздороваться и пригласить въ комнаты.
«Видно, не выгоритъ дѣло», подумалъ Бенони. Переправился черезъ проливъ, побродилъ по лѣсу, переправился обратно и опять зашелъ на пасторскую кухню поблагодарить за лодку.
То же самое; господа не показались.
«Не выгорѣло-таки», думалъ Бенони на обратномъ пути домой. Онъ былъ во многомъ настоящій кремень, но передъ господами робѣлъ и сдавался. «Что же мнѣ теперь дѣлать?», думалъ онъ дальше насчетъ Розы. «Жениться по моему званію и состоянію, или жениться на одной изъ прежнихъ своихъ товарокъ и опуститься?»
Дома онъ захлопотался, — нанялъ четверыхъ плотниковъ строить большой сарай для всего неводного комплекта. Но на душѣ у него было не радостно, и недовольство его все росло; онъ сталъ подозрительнымъ; ему чудилось, что люди опять готовы называть его Бенони вмѣсто Гартвигсена.
Чѣмъ онъ заслужилъ такое посрамленіе?
Однажды Маккъ сказалъ ему:- Ты строишь большой сарай, а это совсѣмъ лишнее. Я бы всегда уступилъ тебѣ помѣщеніе для невода задаромъ, какъ прежде. Зато тебѣ надо бы сдѣлать пристройку къ дому. Если ты вздумаешь жениться по своему состоянію, тебѣ не мѣшаетъ имѣть пару лишнихъ горницъ. Дамы это любятъ.
Они поговорили еще насчетъ этого, и Бенони вдругъ озарило, что теперь-то какъ разъ ему и слѣдовало бы показать Макку свое довѣріе, сходить домой за деньгами. По дорогѣ онъ опять все взвѣсилъ: разъ Маккъ ставитъ такой огромный залогъ, чего же ему бояться за свои деньжонки? Напротивъ, онѣ сдѣлаютъ его какъ бы тайнымъ компаньономъ Макка, совладѣльцемъ Сирилунда. О, эти денежки! При удачѣ онѣ могутъ вывести бѣдняка въ люди!
Онъ принесъ свое богатство въ мѣшкѣ; тамъ было много серебра. Бенони ужъ не хотѣлъ скупиться; разъ Маккъ считалъ его капиталистомъ, нельзя было ударить въ грязь лицомъ. Поэтому онъ выгребалъ изъ своего сундука, пока не нагребъ кругленькой суммы въ пять тысячъ спецій-далеровъ.
— Господи твоя воля! — сказалъ Маккъ, чтобы польстить ему.
— Ужъ не обезсудьте за плохой кошель. Получше то у меня не нашлось, — замѣтилъ Бенони, разбухая отъ самодовольства.
Маккъ не захотѣлъ поощрять его дальше. — Но сколько тутъ серебра, — сказалъ онъ. — А вѣдь бумажки теперь аль пари.
— Ка-акъ?
— Аль пари. Считаются совсѣмъ за серебро. Ты вѣдь знаешь. Ну, да серебро все-таки лучше.
— Я полагалъ, всѣ мои деньги одинаково хороши — что серебро, что бумажки, — сказалъ Бенони, немножко задѣтый.
Маккъ опять не захотѣлъ поощрять его спѣси и сухо бросилъ: — Разумѣется!.. Потомъ принялся считать. На это пошло не мало времени; изъ далеровъ составлялись столбики, которые потомъ сбивались въ кучи и горстями сметались въ мѣшокъ. Наконецъ, пересчитали и бумажки, и Маккъ торжественно приступилъ къ дѣлу — написалъ длинное долговое обязательство.
— Хорошенько спрячь эту бумажку, — многозначительно посовѣтовалъ онъ Бенони…
И вотъ, дошло до того, что пасторская Роза не только явилась въ гости въ Сирилундъ, но прямо стала заглядываться на Бенони, смотрѣть на него такъ ласково и пристально, словно онъ серьезно занималъ ея мысли. Однажды она пришла къ нему на берегъ и сказала:
— Хотѣлось взглянуть на твой новый сарай.
— Ну, чего вамъ на него глядѣть; не стоитъ, — отвѣтилъ Бенони въ первую минуту радостнаго замѣшательства. Потомъ, оправясь немножко, прибавилъ:- Я вотъ хочу еще сдѣлать пристройку къ дому.
— Вотъ какъ! Большую?
— Я было думалъ пристроить горницу да спальную каморку, — осторожно отвѣтилъ Бенони.
— Совершенно правильно, — ласково сказала фрёкенъ Роза. — Такъ ты, вѣрно, задумалъ жениться?
— Это… какъ дѣло повернется.
— Конечно, я не знаю, какова она будетъ, твоя суженая, но на твоемъ мѣстѣ я бы выстроила спальную попросторнѣе, посвѣтлѣе.
— Да, — сказалъ Бенони, — по-вашему, такъ надо?
— Да.
Когда Роза собиралась уходить, Бенони набрался храбрости и сказалъ:- Ужъ не погнушайтесь, придите посмотрѣть, когда будетъ готово.
И Бенони принялся строить горницу и большую спальню, да перехватилъ малость и выстроилъ спальню почти одной величины съ горницей. Когда Роза пришла взглянуть, Бенони струсилъ, какъ заяцъ: а вдругъ ей это неладнымъ покажется? Но она опять преласково сказала, что какъ разъ такъ все себѣ и представляла.
Вотъ тутъ-то бы ему и закинуть ей словечко, но онъ ничего не сказалъ. А вечеромъ пошелъ и попросилъ Макка поговорить за него, — если Маккъ вообще полагаетъ, что дѣло можетъ сладиться.
Маккъ передалъ его просьбу коротко и ясно, улыбнулся имъ обоимъ и вышелъ изъ комнаты.
Они остались одни.
— Вотъ, что я скажу тебѣ, Бенони: не думаю, чтобы изъ этого вышло что-нибудь хорошее для тебя, — прямо заявила Роза. — Я долго была невѣстой одного человѣка тамъ, на югѣ; недаромъ я такъ часто уѣзжала изъ дому.
— Такъ вы, пожалуй… вы, вѣрно, и выйдете за него замужъ?
— Нѣтъ, этого не будетъ. Никогда не бывать этому…
— Такъ, можетъ статься, вы бы не погнушались мной? Только я — весь тутъ, каковъ есть, человѣкъ простой. Куда ужъ мнѣ!
Роза подумала, медленно смыкая и размыкая рѣсницы. — Пожалуй, можно попробовать, Бенони. Крестный полагаетъ, что мнѣ слѣдуетъ согласиться; но я должна тебѣ сказать, — усмѣхнулась она, — что ты не первая моя любовь.
— Нѣтъ, нѣтъ, куда мнѣ! Да я и не гонюсь за этимъ, — установилъ Бенони свою точку зрѣнія.
И они поладили…
Слѣдующія недѣли было много разговоровъ объ этомъ необычайномъ происшествіи; пожалуй, это былъ перстъ Божій, но все-таки нельзя было не подивиться. Зато въ домѣ кистера высказались напрямикъ: «Перстъ Божій? Сельдь всему причиной. Не разбогатѣй Бенони такъ страшно на селедкахъ, не видать бы ему Розы!»
У кистера былъ вѣдь сынъ, которому пасторская Роза пришлась бы куда больше подъ пару.
V
Прошло нѣсколько недѣль. Роза частенько бывала въ гостяхъ въ Сирилундѣ, и Бенони каждый разъ видѣлся съ нею тамъ. Люди не дразнили ихъ другъ другомъ; не въ обычаѣ было подразнивать пару, которая ни отъ чего не отпиралась, а Роза съ почтаремъ Бенони даже прямо признавались всѣмъ и каждому въ томъ, что они женятся.
Бенони продолжалъ налаживать домъ и сарай; обшилъ домъ тесомъ и выкрасилъ, какъ другіе богачи. И, глядя на его домъ съ моря, люди говорили: вонъ господскій домъ Бенони!
Въ Сирилундѣ была веранда, и Бенони все подумывалъ не обзавестись ли и ему такой верандой, — поменьше, разумѣется, безъ всякихъ затѣй; просто, чтобы было такое мѣстечко, гдѣ посидѣть, — съ парой скамеекъ…
Сперва онъ заговорилъ объ этомъ съ однимъ изъ маляровъ. — Я такъ заважничалъ, что хочу сдѣлать себѣ тутъ навѣсъ, — сказалъ онъ. — Совсѣмъ немудрящій, въ родѣ крытыхъ сѣней.
Маляръ, изъ деревенскихъ, ничего не понялъ.
— Навѣсъ?
— Люди зовутъ это верандой, — сказалъ Бенони и отвернулся.
— А на кой прокъ она?
— Это ты правильно сказалъ. Просто ради удовольствія; чтобы было такое мѣстечко, откуда смотрѣть…
Маляръ засмѣялся?! Бенони разомъ рѣшился; нельзя было позволить смѣяться себѣ въ глаза. Онъ позвалъ столяровъ и съ излишнею рѣшительностью объявилъ имъ, чего желалъ; отмѣтилъ высоту, показалъ все какъ и что.
— Это будетъ такое мѣстечко, гдѣ можно сидѣть и пить кофей въ лѣтнее время, — добавилъ онъ.
Столяры оказались сообразительнѣе маляра; они были люди пришлые, бывалые, много чего видѣли на бѣломъ свѣтѣ.
— У людей съ достаткомъ всегда бываютъ веранды, — кивнули столяры.
Спустя нѣсколько дней, у Бенони явилась новая затѣя. Въ Сирилундѣ была еще голубятня. Она возвышалась посерединѣ двора на высокомъ столбѣ, выкрашенномъ бѣлой краской, а на самой верхушкѣ красовался мѣдный шарикъ. Эти птицы вносили такое оживленіе. Что куры! Ихъ нельзя было и сравнивать съ голубями.
— Ежели у меня когда-нибудь заведется парочка другая хорошихъ голубей, мнѣ и посадить ихъ будетъ некуда, — сказалъ Бенони. И онъ взялъ съ собой столяровъ и указалъ имъ, гдѣ поставить голубятню.
Такъ шли недѣли; подошла осень. Бенони все возился дома и не выѣзжалъ съ неводомъ. Столяры и маляры ушли, вставивъ цвѣтныя стекла на верандѣ. Это была ихъ послѣдняя работа. Ну и вышла же веранда! Райскія сѣни, да и только! Даже въ Сирилундѣ не было цвѣтныхъ стеколъ на верандѣ. И все это придумалъ ловкачъ Бенони! Стекла были голубыя, красныя и желтыя.
Но, когда мастеровые разошлись, Бенони стало скучно. Онъ пошелъ къ Розѣ и сказалъ — такъ и такъ, молъ, что за житье одинокому; не пора ли перемѣнить судьбу? Но Роза не спѣшила съ этимъ; можно было сыграть свадьбу весною; время терпитъ.
