Бэзил и Джозефина - Фрэнсис Скотт Фицджеральд
– Прямо не знаю… – заколебался Малыш. – Спасибо, конечно, но за мной должны приехать.
– Да ладно, запрыгивай.
Лемойн бросил сумку поверх саквояжа Бэзила и с куртуазной обходительностью втиснулся на заднее сиденье. Бэзил перехватил взгляд Минни; та мимолетно улыбнулась, словно говоря: «Принесла нелегкая; хорошо еще, что ненадолго».
– Вы, часом, не из Нового Орлеана, мисс Биббл? – поинтересовался Лемойн.
– Точно.
– Я, знаете ли, только что оттуда: мне сказали, что их знаменитая красавица сейчас отбыла в наши края, а потому ее поклонники один за другим стреляются прямо на улицах. Это чистая правда. Там ни пройти ни проехать: я сам помогал разгребать завалы.
«Слева, очевидно, бухта Мобил[42], – думал Бэзил, – морской порт»; в небе светила южная луна, по воздуху плыли песни темнокожих докеров. Дома по обеим сторонам улицы слегка выцвели под щитами гордых лоз; на этих балконах некогда белели кринолины, а в запущенных ныне садах по ночам стонали гитары.
Стояла теплынь; в каждом голосе сквозила уверенность, что времени еще предостаточно, чтобы сказать все; даже голос Минни, откликавшийся на треп молодого незнакомца с нелепым прозвищем, сделался тягуче-ленивым; никогда прежде Бэзил не усматривал в ней уроженку Юга. Автомобиль притормозил у больших кованых ворот, за которыми сквозь пышную листву мигали огни выкрашенного в желтый цвет дома. Лемойн вышел.
– От души надеюсь, что вам обеим у нас понравится. С вашего разрешения, очень скоро объявлюсь и поспособствую вашему досугу. – Он церемонно взмахнул панамой. – Засим откланиваюсь.
Когда они отъехали от тротуара, Бесси-Белль с улыбкой повернулась к Минни:
– Ну, что я тебе говорила?
– Я еще на перроне его опознала, до того как он подошел, – сказала Минни. – Как почувствовала, что это он.
– Тебе, наверное, бросилось в глаза, какой он эффектный?
– Да, я заметила, он божественно хорош, – ответила Минни.
– Он, конечно, всегда общался с теми, кто постарше.
Бэзил счел, что обсуждение излишне затянулось. Какой-то местный парень, южанин, да тем более якшается со старшими, – его существованию уделялось неоправданно большое внимание.
Но Минни уже переключилась на него.
– Бэзил, – она кокетливо поерзала и сложила руки; от этого покорного, выжидательного жеста у Бэзила всегда замирало сердце, – обожаю твои письма.
– Могла бы хоть раз ответить.
– У меня не было ни минутки, Бэзил. Мне нужно было побывать в Чикаго, потом в Нэшвилле. Я даже не заехала домой. – Она понизила голос. – Папа с мамой разводятся, Бэзил. Представляешь, какой кошмар?
Он был поражен, а в следующее мгновение соотнес эту новость с Минни и проникся острым сочувствием; мысль о разводе соединилась в его сознании с ее романтическим образом и навеки утратила свой трагизм.
– Потому я и не писала. Но все время думала о тебе. Ты мой самый надежный друг, Бэзил. Ты всегда меня понимаешь.
В Сент-Поле они расстались совсем на другой ноте. Тут у Бэзила слетела с языка гадкая сплетня, которую он вовсе даже не намеревался упоминать.
– Кто такой этот Бейли, с которым ты познакомилась в Лейк-Форесте? – небрежно поинтересовался он.
– Базз Бейли! – Ее большие глаза распахнулись от удивления. – Необыкновенно привлекателен, божественно танцует, но мы с ним просто друзья. – Она нахмурилась. – Не иначе как Конни Дэвис распускает слухи в Сент-Поле. Честное слово, меня уже доконали девчонки, которые от зависти и безделья перемывают косточки тем, кто не привык скучать.
Теперь он уже не сомневался, что в Лейк-Форесте нечто произошло, но ничем не выдал свою внезапную боль.
– С тобой приятно поговорить. – Она вдруг заулыбалась. – Думаю, всем известна ваша любвеобильность, мистер Бэзил Дюк Ли.
Обычно такой намек считается комплиментом, но эта легкость, граничащая с равнодушием, только усилила его тревогу – и тут взорвалась бомба.
– Не беспокойся насчет Базза Бейли. Мое сердце в настоящее время целиком и полностью свободно.
Не успел он постичь всю неохватность этого заявления, как они остановились у дома Бесси-Белль Чивер, и девушки взбежали на крыльцо, крикнув напоследок:
– Сегодня еще увидимся!
Бэзил машинально перебрался вперед.
– Ты планируешь выступить за команду первокурсников, Бэзил? – спросил Уильям.
– Что? Да, естественно. Если досдам два хвоста. – Но в душе у него не было никаких «если»: в этом заключалась мечта его жизни.
– В команду первокурсников ты пройдешь автоматом. Кстати, этот Малыш Лемойн, с которым ты сейчас познакомился, осенью поступает в Принстон. А до этого играл за Военный институт Виргинии.
– Откуда у него это дурацкое прозвище?
– Да его в семье так называли, вот и приросло. – Помолчав, он добавил: – Он их пригласил сегодня на танцы в загородный клуб.
– Когда он успел? – возмутился Бэзил.
– Да сразу. Они же при тебе столковались. Я только собирался их пригласить, только разговор к этому подвел, а этот меня опередил. – Он вздохнул, виня только себя. – Ладно, все равно там увидимся.
– Естественно, какая разница? – сказал Бэзил.
Но не ошибся ли Толстый? Ведь Минни должна была ответить: «Бэзил ради меня приехал в такую даль, я просто обязана провести с ним первый вечер».
Что же произошло? Всего лишь месяц назад, в полутемном, шумном здании вокзала «Юнион-стейшн» в Сент-Поле, под прикрытием багажной платформы Бэзил поцеловал Минни, а ее взгляд сказал: «Еще». И до последнего момента, пока ее вагонное окошко не скрыли клубы пара, она принадлежала ему – такие вещи не нуждаются в словах, они и без того понятны. Бэзил пришел в замешательство. Это было так непохоже на Минни: да, она пользовалась оглушительным успехом, но всегда отличалась добротой. Бэзил стал припоминать, не обидел ли ее ненароком в своих письмах, а затем покопался в себе, пытаясь обнаружить новые недостатки. Видимо, что-то не задалось с самого утра. Приподнятое настроение, в котором он сюда приехал, сошло на нет.
Но во второй половине дня на теннисном корте Минни опять стала прежней: она восхищалась его ударами, а один раз, когда они оба оказались у сетки, внезапно погладила его по руке. Однако после игры, когда они пили лимонад на широкой, прохладной веранде дома Чиверов, ему почему-то не удалось ни минуты побыть с нею наедине. А когда они возвращались с корта, неужели Минни специально села впереди, рядом с Толстяком? Ведь летом она всегда находила возможность остаться с ним вдвоем – создавала ее буквально из ничего. Переодеваясь, чтобы ехать на танцы в загородный клуб, он терзался смутным предчувствием катастрофы.
Клуб находился в небольшой лощине; его почти целиком скрывали ивы, а на их черные силуэты причудливыми сгустками и кляксами падал свет огромной луны. Не успели они припарковаться, как из окон полилась любимейшая мелодия Бэзила, «Чайнатаун», и ее ноты, как эльфы, рассыпались по лужайке.
