Бэзил и Джозефина - Фрэнсис Скотт Фицджеральд
– Здесь чудесно, правда, Бэзил? Что может быть лучше?
Перекинувшись парой слов с подпиравшим стену Лемойном, Бэзил почувствовал легкий укол ревности и почему-то смутился. Ему претила эта долговязая фигура, которая перед тем властно нависала над Минни в танце, но он не мог вызвать в себе неприязнь к этому парню, как не мог не улыбнуться добродушным шуткам, которые тот с каменной физиономией адресовал проходящим мимо девушкам. Бэзил и Уильям Гаспар, а с ними Бесси-Белль и Минни оказались здесь самыми младшими, и впервые в жизни Бэзилу отчаянно захотелось повзрослеть, избавиться от ненужной впечатлительности и ненужных впечатлений. Трепеща от каждого запаха, зрелища и мотива, он желал стать искушенным и бесстрастным. В унынии Бэзил ощущал, как на него лунным светом изливается мир красоты, как давит на него грузом, то перехватывая, то сбивая ему дыхание, а сам беспомощно барахтался в изобилии юности, за которое сотни взрослых отдали бы годы жизни.
На другой день Бэзил увиделся с нею в таком мире, который уменьшился до привычных размеров, придав естественный облик вещам, но чего-то в нем не хватало, и Бэзил не мог заставить себя шутить и веселиться. Поезд ушел. Нужно было думать вчера. Они вчетвером, но не парочками отправились в центр города и зашли в фотоателье, где Минни хотела просмотреть образцы своих фотографий. Бэзилу понравился один снимок, на который другие не обратили внимания (это изображение почему-то вызвало у него в памяти Сент-Пол), и он заказал два отпечатка, чтобы первый она сохранила на память, а второй прислала ему в Йель. Весь день Минни была какой-то рассеянной и мурлыкала себе под нос, но, когда они после прогулки вернулись к Чиверам, ее неведомой силой понесло по ступеням на телефонный звонок. Минут через десять она появилась мрачнее тучи; до Бэзила донеслись торопливые переговоры между девушками:
– Он не сможет.
– …Жалко будет…
– …До пятницы.
Это могло означать только одно: Лемойн уехал, и она потеряла покой. Вскоре, не в силах скрывать свое расстройство, Минни с жалким видом подошла к Уильяму и напомнила, что скоро надо будет возвращаться. К удивлению Бэзила, она удержала его за локоть:
– Подожди, Бэзил. Мы с тобой, как мне кажется, ни минуты не провели наедине.
Он грустно усмехнулся:
– Можно подумать, тебе не все равно.
– Бэзил, не глупи. – Она закусила губу, как будто обиделась. – Давай выйдем и посидим на качелях.
В нем вдруг вспыхнула счастливая надежда. Ее нежная улыбка, идущая, как ему казалось, из глубин юного сердца, вселила в него покой, и он с готовностью глотал ее ложь, словно родниковую воду. Под последними лучами солнца ее щеки будто бы светились изнутри – ничего подобного он в жизни не видел, – а она тем временем рассказывала ему, как буквально через силу приняла приглашение Лемойна, как огорчилась и обиделась, что Бэзил сторонился ее на танцах.
– Пойдем на минуту в беседку.
– Бэзил, это невозможно. Нас увидят Бесси-Белль и Уильям. Как-нибудь в другой раз.
– Тогда исполни одну мою просьбу, Минни, – взмолился он. – Дай мне тебя поцеловать, один разок.
– Прямо здесь? – воскликнула она. – Глупость какая!
Бэзил терял рассудок, не понимая, чему верить, и она поспешила сменить тему:
– Я буду учиться в школе мисс Бичер. Это в паре часов езды от Нью-Хейвена, Бэзил. Ты сможешь ко мне приехать уже этой осенью. Единственно, там такое правило: встречаться с гостями можно только в застекленных боксах. Ужасно, правда?
– Ужасно, – пылко согласился Бэзил.
Бесси-Белль и Уильям спустились с веранды и разговаривали с какими-то людьми, подъехавшими на машине.
– Минни, пошли сейчас же в беседку, всего лишь на одну минуту. Они сейчас далеко.
У нее вытянулось лицо.
– Я не могу, Бэзил. Ну не могу – как ты не понимаешь?
– Почему? Мне ведь завтра уезжать.
– О нет.
– Ничего не поделаешь. У меня всего четыре дня на подготовку к экзаменам. Минни…
Он взял ее за руку. Ее ладонь мирно покоилась в его ладони, но, когда он потянул Минни вперед, чтобы заставить встать, та резко отдернула руку. От этой непродолжительной борьбы качели пришли в движение, и Бэзил, вытянув ногу, остановил их. При таких разных устремлениях качаться было невыносимо.
Минни положила высвобожденную руку ему на колено:
– Я больше не целуюсь, Бэзил. Правда. Я уже вышла из этого возраста: в мае мне будет семнадцать.
– Могу поспорить, ты целовалась с Лемойном, – горько сказал он.
– Ты невыносим.
Бэзил встал с качелей:
– Наверное, мне пора.
Подняв голову, она хладнокровно, как никогда прежде, смерила Бэзила взглядом: крепкая, не лишенная изящества фигура, ровный, теплый загар, блестящие черные волосы, которые некогда казались ей романтичными. Минни чувствовала – как даже те, кто его недолюбливал, – что в его лице читается нечто особенное: какая-то печать, тень судьбы, не просто сила воли, а упорство, которое стремится перекроить мир под себя, проложить собственный путь. Его вероятные успехи в Йеле и ее шансы приехать туда в этом году в качестве его девушки не играли для Минни большой роли. Корысть была ей несвойственна. Не зная, как поступить, она мысленно то привязывала Бэзила к себе, то отпускала. Молодых людей кругом было множество, и все имели на нее виды. Будь здесь Лемойн, она бы не сомневалась, поскольку ничто не должно было помешать таинству их романа, но Лемойн уехал на три дня, и ей подумалось, что отпустить Бэзила прямо сейчас было бы неразумно.
– Останься до среды, и я… я сделаю, что ты просил, – сказала она.
– Не могу. Мне нужно готовиться к экзаменам. Я должен был уехать еще сегодня днем.
– Подготовишься в поезде.
Минни выгнула спину и, опустив ладони на коленки, улыбнулась. Бэзил вдруг схватил ее за руку и потащил в прохладный сумрак увитой плющом беседки.
II
В Нью-Хейвен Бэзил приехал только в пятницу, оставив себе на подготовку к экзаменам всего два дня вместо положенных пяти. Позаниматься в дороге не удалось: Бэзил не мог сосредоточиться и думал только о Минни, терзаясь вопросом, что же происходило теперь, когда рядом с ней находился Лемойн. Обещание свое Минни сдержала, но чисто номинально: на
