Эйно Лейно - Мир сновидений
ЧУДО
Умерла она. Давно зарыта.Спит она глубоким сном травыпод крестом. Постель ее накрытатяжким одеялом снеговым.
Но когда повеет воздух вешний,я, уставши плакать у креста,вдруг увижу — край ее одеждытреплет ветер и постель пуста.
Светлые летят по ветру кудри,Нежные мне слышатся слова…Посмотри — прекрасная, как утро,милая моя жива, жива!
Упаду на талый снег весенний,обниму любимые колени…А очнусь — и землю не узнаю:как в раю, среди цветов ступаю.
IHME
Hän oli jo kuollut ja kuopattuJa nukkui jo nurmen unta.Kesä kukkinut oli hänen haudallaanja talvi jo satanut lunta.
Mut on kuin haudat ne aukeis taas,elo henkisi hankia pitkin,ja on kuin liikkuisi ristinpuu,min alie ma impeni itkin.
Kas, ilmassa kutria leijailee!Kas, kaukana huntuja häilyy!Han, han se on itse, mun impyein,han kuololta, kuololta säilyy.
Mina hangelle lankean polvillein,mina armahan syliini suljen.Ja katsol Kun nousen, on muuttunut maaja kukkien yli ma kuljen.
* * *
Коль созрело яблоко — упадет,но румянцем сперва запылает.А румянец твоих зардевшихся щеккакую мне весть посылает?
Коли сосны вздыхают — пойдут дожди…Но глубоко вздыхают прежде!А вздохи, вздохи твоей грудимне какую несут надежду?
* * *
Kun omena on kypsa, se putoaa,mut ensin se punan saapi.Tuo puna, tuo puna sinun poskillas,mita mulle se ennustaapi?
Kun hongat huokaa, se sateen tuo,mut ensin ne huokaa syväan.Tuo huokaus, huokaus sun rinnastas,mita mulle se tietää hyvää?
ПОКОЙ
Что за чудное благоуханье кругом,что звенит тишиною такой?И что значит спокойствие в сердце моем —новый, странный, безбрежный покой?
Слышу я, как в лугах расцветают цветы,как деревья в лесу говорят.Знаю — это в душе созревают мечтыи надежды и думы парят.
Все так тихо вокруг и полно красоты,все такою любовью сияет —раскрываются в сердце большие цветыи покоем благоухают.
RAUHA
Mita on näa tuoksut mun ympärilläin?Mita on tama hiljaisuus?Mita tietävi rauha mun sydämessäin,tää suuri ja outo ja uus?
Mina kuulen kuin kukkaset kasvavatja metsässä puhuvat puut.Minä luulen, nyt kypsyvät unelmatja toivot ja tou’ot muut.
Kaikk’ on niin hiljaa mun ympärilläin,kaikk’ on niin hellää ja hyvää.Kukat suuret mun aukeevat sydämessäinja tuoksuvat rauhaa syvää.
ДОЧЬ ИРОДИАДЫ
О, если б Иродом-царем я были ты бы танцевала предо мною,любимая, тебе бы заплатилза танец — собственною головою.
Но если ты не голову мою,а сердце попросила бы в награду, —возьми — его навеки отдаю!Танцуй, сияй, кружи со мною рядом!
Пляши, дитя, взвивай передо мнойпылающие жизни покрывала!И я пройду, ликуя, путь земной,любовью очарован небывалой.
HERODIAAN TYTÄR
Ja jos minä oisin Herodesja jos sinä tanssisit mulle,niin luulenpa, että ma antaisinoman päänikin palkaksi sulle.
Mut ethän sa päätäni pyytäiskään,sinä pyytäisit sydäntäni —oi, ota se tyttöni armainen,jos tanssit mun edessäni!
Oi, tanssios tyttö mun eelläni ainelon tiellä ja huntua heitä,niin riemuten rinnoin ma hurmeisinolen astuva elämän teitä!
* * *
На тебя лишь гляжу, на тебя лишь гляжу,на тебя, чуть не плача, гляжу.Это счастье ново и странно так,что я перед ним дрожу.
Когда сердце настежь — не надо слов,в моем сердце огонь высок,я гляжу, и храню, и лелею тебя,словно нищий — хлеба кусок.
Я тот, кому счастья вкус незнаком,кому лишь крохи кидали!Неужто весь этот пир — для меня?Неужто конец печали?
* * *
Sua katson vaan, sua katson vaan,sua katson silmät veessä.Tää onneni on niin outo ja uus,sen että mä vapisen eessä.
Kun sydän on auki, on kiini suu,mun syömeni hehkuu ja halaa.Sua katson ja säästän ja silitän vaan,kuin keijuri leivänpalaa.
Mina joka en nauttinut onnestainkuin sielta ja taaltä murun!Tää pöytä mulleko katettu ois?Ois tullutko loppu surun?
* * *
Что это — струны разорванной звон?Так странно дрожит, замирая, стон.Но ты отвернулась, ты смущена?Иль в сердце твоем порвалась струна?
Что ж ты зарделась, как зорька в снегу,и прячешь улыбку у розовых губ?
Нет-нет! То, что ты называешь струной, —цветок, что раскрылся поутру весной.
* * *
Se oliko kieli, jok’ katkesi?Niin oudosti ilmassa helähti.Miks tyttöni kasvosi käannät sa pois?Vai sydämen kielikö ollut se ois?
Miks poskesi vienosti punertuu,miks hymyhyn kiertyvi mansikkasuu?
Ei, ei, se oli vain kukkanen,joka aukes aamuhun, kevääsen.
АЙНО-ДЕВА
По реке Юколе утка синя проплывала,вместе с травами ложилась, с солнышком вставала…Кто же, кто же там плывет по реке Юколе?Братец-мблодец гулял по морю бескрайну;
У матушки под крылом вырастала Айно.Кто же, кто там плывет по реке Юколе?Вяйне-старца молодец вызывал сразиться,победителю родную посулил сестрицу.
Кто же, кто же там плывет по реке Юколе?Солнце село, и кувшинки стали лицо прятать.Отправлялся старый Вяйне Айно-деву сватать.Кто же, кто же там плывет по реке Юколе?
Мать велела, как не слушать? — только сердце ноет.Ленты шелковы любила да ветер весною.Кто же, кто же там плывет по реке Юколе?То не травы колыхались на реке Юколе —
Айно-дева горевала о судьбе-неволе.Кто же, кто же там плывет по реке Юколе?Утром солнце трех русалок на мысу находит,а четвертой с ними Айно хороводы водит.
Горе, горе там плывет по реке Юколе.Ленты шелковы любила да зимы боялась —Старикова седина ей снегом показалась.Горе, горе там плывет по реке Юколе.
AINO-NEITI
Joukolan joen suulla sinisorsa sousi,nunnen kanssa nukahti ja päivän kera nousi.Kenpä, kenpä joella Joukolan nyt soutaa?
Veli nuori veikaten vieri ulapalla;sisko asui enimmäkseen emon siiven alla.Kenpä, kenpä joella Joukolan nyt soutaa?
Veli nuori taistelohon vaati vankempansa,lunnahiksi lupas Aino-siskon armahansa.Kenpä, kenpä joella Joukolan nyt soutaa?
Päivä laski, lummekukka sydämensä sulki.Väinö vanha kosimahan neittä nuorta kulki.Kenpä, kenpä joella Joukolan nyt soutaa?
Sydän kielsi, äiti käski — kumpaa tuli kuulta?Raitoja hän rakasti ja lempi länsituulta.Kenpä, kenpä joella Joukolan nyt soutaa?
Huojui heinä Joukolan joenrannan alla.Impi itki angervo paaden pallealla.Kenpä, kenpä joella Joukolan nyt soutaa?
Aamu koitti, niemen päässä karkeloivan keksiaallotarta kolme — Aino-neiti neljänneksi.Murhe, murhe joella Joukolan nyt soutaa.
Raitoja hän rakasti ja pelkäs pohjatuulta.Taisi lunta vanhan päässä talven lumeks luulta.Murhe, murhe joella Joukolan nyt soutaa.
Из сборника «Псалмы лыжника» / Hiihtäjän virsiä
(1900)
ОДИНОКИЙ ЛЫЖНИК
Я заснеженным полем скольжу не спеша,солнце зимний окончило путь,и томится печалью моя душа,и тоска наполняет фудь.Лыжня чуть видна.Да верна ли она?Одинокому так дорога длинна!
А тени лесные все гуще, темней.Думы следом невольно бегут:вспомнит ли кто-нибудь обо мне,если сгину в чащобе тут?Жилья не видать,и мне отдыхатьне время, не время мечтать.
Я на лыжах бежал вдоль болот и озери шагал по бескрайним полям,я взбирался на гребни высоких гор,шел по тропам и по холмам.И теперь я вдалиот родимой земли,но силы меня подвели.
Я кружил, бродил по чужим местам,по приметам дорогу сверял,устремлялся, боролся, желал и мечтали покой навсегда потерял.Но все так же покамоя цель далека.Я продрог, и на сердце тоска.
Перед взором усталым так ясно стоятгоды детства — мираж золотой.Снова вижу матушки ласковый взгляди отцовский локон седой.Человеком он был!Он беседы любил,когда вечер на землю сходил.
Я заснеженным полем скольжу не спеша.Снег кружится со всех сторон.Были сестры и дом, жизнь была хорошаили все это только сон?Как попал в эту стыньсреди снежных Пустынь?Где друзья, почему я один?
Нет, я не одинок, мои сестры со мной,леса мрачного больше нет,там лучится окошками дом родной,где нас ждут и тепло, и свет.И тревожится мать,что детей не видать,на крыльцо выбегает опять.
Не волнуйся, родная, за нас всерьез —мы дорогу к дому найдем,нам тепло на лыжах даже в морозв толстом свитере шерстяном.Нас встречай у дверей!Поцелуем скорейнаши щеки и пальцы согрей.
Мы подъедем тихонько, заглянем в окно:трубку длинную курит отец,заждались нас, наверно, давным-давномама в печь добавляет дровец…Ого-го! Ура!И, вбежав со двора,к маме мчится гурьбой детвора.
А тени лесные все гуще, темней.Снег кружится со всех сторон.Добежал ли лыжник до двери своей,или был это только сон?В грезах боль позабудь.День прошедший избудь.Одинокого лыжника кончился путь.
YKSIN HÜHTÄJÄ
