Коммунисты - Луи Арагон
Наконец Жорж сообщил Хюнцигеру, что, по согласованию с Гамеленом, он направляет его в помощь Бийотту. Но приказы идут не быстрее донесений. Приказ был передан только на следующий день. Потребовалось три дня после разговора с главнокомандующим, чтобы сообщить из Ла-Ферте в Сенюк (Арденны), что командующему 2-й армией незачем зря терять время, пытаясь связаться с Валансьеном. А также и с Шимэ, откуда не поступало никаких сообщений от майора Бенедетти, выехавшего туда под вечер…
* * *
Войска движутся на передовую и в тыл, пути их скрещиваются в наступающей тьме. Рауль торопится. Может быть, на медпункте у Партюрье ожидают раненые. И если теперь их придется отвозить в Монс…
У Рауля какое-то смутное ощущение, что дорога не совсем безопасна. К тому же, в случае чего, ему нельзя будет сослаться на Женевскую конвенцию: у него в машине два пистолета и ручной пулемет. Оружие оставили раненые, подошедшие в последнюю минуту, когда он уже уезжал, и прихватившие с поля боя свое солдатское добро. Спасибо еще, что во Флерюсе у него приняли людей, — об оружии в госпитале и слушать не захотели: ведь тогда пришлось бы распаковывать канцелярию, разыскивать регистрационные книги, составлять акт… Уже отъехав, Рауль узнал на одном посту, что легкая моторизованная дивизия все еще держится на юге Мааса, на подступах к Юи… Само название Юи мало что говорило Раулю, но если Маас на юге еще в наших руках, так чего же тогда ему наплели во Флерюсе о просачивании противника. А тут… вот дьявол!.. начало чихать в карбюраторе… чорт знает, какой бензин… одна свеча никуда не годится… А сменить негде. Рауль продолжал путь, только зря потеряв время; быстро не поедешь, мотор захлебывается… А рассчитывать на ремонтную мастерскую в этих местах не приходится.
Вдруг, не доезжая немного до боковой дороги, отходившей вправо, Рауль инстинктивно затормозил, как это часто случается с шоферами: и во-время — на дорогу вышла темная махина, пересекла шоссе и исчезла по левую сторону, продолжая свой путь… за ней другая… откуда эти танки? Они как будто не заметили Рауля… один за другим пересекают дорогу… что-то больно быстро для танков… Вдруг он понял: боши! Незачем ждать, пока заметят. Он переключает скорость, рывок вперед, шоссе здесь делает поворот.
В тот момент, когда он пересекал боковую дорогу, что-то просвистело над машиной и ударилось в дерево неподалеку. Он не стал раздумывать, не стал оглядываться и прибавил газу. Он не замедлил ход и после поворота. Смешней всего, что свеча как будто образумилась. Не иначе как машина испугалась… Да, но если там остались наши, их надо предупредить. Разведчики из пехотной дивизии не зря говорили о просачивании. Он въехал в покинутую деревню. Ни единой души. Деревушка какая-то опереточная, как, впрочем, и большинство бельгийских деревушек. Уже почти стемнело. Рауль проголодался. Обычно в каждом доме после ухода хозяев оставалась какая-нибудь еда… Он затормозил перед домом с парниками, около небольшой рощицы. Дверь открыта… Верно, это чья-то дача. Наверху, должно быть, две-три комнаты; внизу только одна, но очень большая, рядом — кухня и все остальное. Рауль чиркнул зажигалкой. Обставлено уютно, нарядно. Один за другим выступают из темноты предметы. Вот на стене в черной с золотом рамке фотография женщины. Вот газовая плитка…
— Забрался в чужой дом, как вор…
Рауль сказал это вслух. Собственный голос прозвучал как-то странно. Ему казалось, что вот-вот кто-нибудь отзовется, как это бывает в книгах. Но все кончилось очень прозаично: в шкафу оказалась коробка сардин и початая колбаса… Хлеба нет, но сойдет и так.
При выезде из деревни — было уже совсем темно — в него опять стреляли. Но сейчас же выяснилось, что по ошибке: стреляли отступавшие моторизованные подразделении. По правде говоря, никакой моторизации здесь не было и в помине. Уходили на своих на двоих. Рауль объяснил им, где он наткнулся на танки бошей. У офицера была карта: где? На этой или вот на этой дороге? Пойди разберись!
— А ты куда свою машину гонишь?
Рауль показал ему на карте деревню. А разве медпункт еще там? Насколько он понимает, вторая мотодивизия — ведь здесь они находятся как раз на стыке обеих мотодивизий — должна была отступить еще раньше них. Только сейчас уже совсем темно, и во всяком случае лучше ему назад на пункт не возвращаться, потому что удар врага направлен на Жамблу… вот видишь…
Рауль ничего не видел. А что, если Партюрье рассчитывает на него, чтоб выбраться, и Монсэ и все остальные тоже? Он поехал на северо-восток.
Дальше по дороге стали попадаться люди. В темноте их нельзя было разглядеть, но чувствовалось, что их много. Женщины, дети. С колясочками, с узлами. Они угрюмо молчали. Едва тащились. Рауль остановился, придумал какой-то предлог, заговорил с ними. Просто ужасно, как напуганы люди. Рауль отдал одной старухе остаток колбасы, которую нашел там, на даче. Это развязало языки. Его стали спрашивать, есть ли впереди войска… Рауль посоветовал им сойти с дороги и добираться до Жамблу лесом. Ночью в этом для них спасение. Бои идут сейчас, конечно, только на дорогах… Беженцы слушали, но было ясно, что советам его не последуют. Тут же стояла и девчушка с длинными льняными косами, перевязанными красной выцветшей ленточкой… Рауль охотно взял бы ее в машину… но эго не разрешается, и как быть с матерью… Он тронулся дальше.
И Рауля вдруг охватила глубокая жалость к несчастному бельгийскому народу.
