Коммунисты - Луи Арагон
Было совсем темно, но все же, когда он подъехал к самой деревне, он узнал местность. Между деревьями он увидел трепещущие полоски света. В одном из домов горел огонь, дверь была открыта, и на ее светлом фоне вырисовывались стволы стоявших перед домом деревьев. Он не ошибся. Вот и сирень перед медпунктом… Ну и отчаянные ребята… Ишь какое освещение закатили!
Из дома слышался смех. Там, верно, было человек десять. Рауль заглушил на спуске мотор, чтоб сэкономить горючее. Затормозил. Кто-то поет, верно, бельгийцы, не по-французски. Смех. Потом ругань. В дверях появилось двое дерущихся людей. Бельгийцы? Как бы не так! И ни малейшей возможности повернуть обратно! Он дал газу и промчался через деревню. Позади раздались крики. Никаких сомнений: кричали по-немецки. Вслед засвистели пули. Он знал дорогу, накануне они ехали по ней с Жаном. Отъехав подальше, он поставил машину под деревья, слева от дороги. Дальше ехать ни к чему. Раз фрицы уже здесь…
Лучше было не спешить и подумать.
Отдышавшись, Рауль Бланшар вспомнил, что в машине, в кузове, есть оружие. Ручной пулемет он не мог использовать. Но оба пистолета были заряжены. В каждом по десять патронов. Он положил их около себя на сиденье.
* * *
— Где-то сейчас Рауль? — сказал Жан де Монсэ с тревогой. Был уже одиннадцатый час… Колонна остановилась чуть подальше перекрестка, в беспорядочно раскинувшемся поселке. Взводы Партюрье и Премона быстро разместились на ферме. По приставной лестнице влезли на чердак. Что может быть божественней сена! — Пусть обедает, кому охота! — заявляет Гроппар. Ему хочется спать, всю прошлую ночь он принимал раненых. Остальные, сложив вещевые мешки и сумки, кубарем скатываются вниз, к походной кухне. С самого утра им только раз дали кофе… Жан взял у Морльера свои вещи и отошел в уголок, чтобы проверить, цела ли фотография Сесиль; всю дорогу это не давало ему покоя. — Твоя девчонка? — раздался за его спиной насмешливый голос Жонета. Жан рассвирепел. Пришлось их разнимать. Ну, что вы сцепились! Того и гляди нагрянут боши! Боши нагрянут? Ну… так уж они сразу и нагрянут!
Праш подошел к Манаку. С этой машиной хлопот не оберешься! А потом, как с горючим? Слава богу, что остановились. Как ты думаешь, когда Рауль нас догонит? — С бензином уж ладно, устроимся…. А вот Рауль… — Они отходят в тень, сближают головы… шепчутся… Лейтенант Тресс, начальник сантранспорта, окликает их: — Вы бы пошли поели! — Он вместе с каким-то чужим офицером входит в пустой домик, в котором устроили офицерскую столовую.
Свет лучше не зажигать. Хватит и свечи, мимо рта никто не пронесет. Да и как пронести мимо рта стакан шамбертена[581] из замка Геккеров… Офицер, приглашенный Трестом, капитан из штаба дивизии, валится с ног от усталости. Он наливает себе еще шамбертена. — Нет… приказа нет… Штаб дивизии находится в нескольких километрах… то есть один из КП — штаб поделили на два КП… и я мечусь от одного к другому… с двенадцати часов дня не могу поймать генерала, он объезжает войска…
Офицер до смерти устал. И в достаточной мере растерян. Ходят слухи… ах, когда все время в разъездах, такого наслушаешься!.. Повсюду только и разговоров, что о пятой колонне. И заметьте, когда хочешь узнать точнее, так выясняется, что никто ее не видал. Говорят, будто с самолетов сбрасывают пачки папирос, авторучки, зажигалки, словом, всякую всячину. Солдаты их подбирают, а они взрываются… Нет, в 1-й армии не подбирали. Говорят, были такие случаи за Самброй, у Корапа. Повсюду рассказывают примерно одно и то же про переодетых немецких офицеров: является такой офицер во французской форме с каким-нибудь приказом, и все они будто разыскивают приятеля, капитана такого-то, который в данный момент обязательно в отпуску… В итоге офицер оказывается бошем, отлично обо всем осведомленным, как, впрочем, и все боши, а приказ всегда один и тот же — отступать… Называют номера соединений, которые оставили позиции именно таким образом. Но я этому не верю. Надо что-нибудь придумать, чтобы оправдать собственную слабость. А главное, полную неразбериху. Приказы противоречат один другому!
Давэн де Сессак расспрашивает гостя, где сейчас фронт. Но кто это может сказать! Наша дивизия… Вы знаете, что штаб армии придал нашей дивизии в подкрепление мотопехоту; она приняла на себя удар, когда мы отступали к Большой Гетте… нескольким танкам удалось уйти… моторизованные части понесли большие потери… люди уходят лесом, в одиночку, пешком. Где их машины? Генерал, может, и знает. Но ни они, ни я не нашли генерала… Справа от нас Приу сейчас отвел свой КП от Меэни, за Жамблу… Я приехал к ним как раз, когда они устраивались. «Гревиля видели?» — спросил меня начальник штаба кавалерийского корпуса. Хорош вопрос, когда я сам его разыскиваю! На этом участке такой затор! Бельгийцы. И пешие, и конные, и самокатчики. Весь поток идет с юга. Они божатся, что немцы перешли Маас. Бегут от самых Арденн. Ну и попали же мы в переплет, если это правда… Смотрите-ка, смотрите, — вон туда… На юго-востоке бледно-зеленые осветительные ракеты стремительно взлетают, потом повисают в воздухе, покачиваются… все небо освещено. Врачи смотрят в окно на невиданное зрелище.
— Над Жамблу, все еще над Жамблу… — сказал штабной капитан. И он снова принялся рассказывать о пятой колонне. Говорят, что в Люксембурге, задолго до наступления, в деревнях, расположенных в пограничной зоне этой нейтральной страны, где так и кишит шпионами, появились «туристы». Все это было давно известно. Мы со своей стороны могли принять те же меры. Но Второе отделение не отпускало средств. И что же?.. 10 и 11 мая, когда войска противника вошли в герцогство Люксембургское, там оказалось еще столько же немецких солдат… да, столько же… не говоря уже о том, что в рядах беженцев были мнимые люксембуржцы, которые стреляли в спину нашим ничего не подозревавшим солдатам. И в Голландии то же самое. Парашютисты и тому подобное…
