Лион Фейхтвангер - Ифтах и его дочь
И они сказали виноградной лозе: «Будь ты нашим царем! Но виноградная лоза отказалась, говоря: «Стоит ли мне лишаться своего вина, которое веселит Бога и людей, и вместо этого суетиться, заботиться о деревьях?»
Тогда они, наконец, обратились к шиповнику и сказали ему: «Хорошо, будь тогда ты нашим царем!» Шиповник согласился, говоря: «Хорошо, помажьте меня на царство и спрячьтесь в моей тени»…
Люди шумно выражали свое удовольствие. Едидия не был великим певцом, но песня о шиповнике приятно звучала из его уст, и каждый понимал значение притчи: порядочные, разумные люди поступают мудро, когда ставят царем другого, только неразумные, «колючие» люди стремятся к трону. Все смеялись, радуясь свободе Израиля и своего племени.
Однако Ифтах не одобрял Эмина за то, что тот выдал его мечты. Он не знал, смеются люди над песней, над певцом или над ним, Ифтахом. Их смех был ему неприятен.
VII
Большую часть зимы Ифтах провел в принадлежащих ему землях Башана. Его семь городов процветали. Между западным Башаном, подчиненным ему, и восточным, где господствовал царь Абир, велась мирная торговля. Несмотря на это, во всей стране ощущалось беспокойство. Царь Абир вооружался. И если от него можно ждать разрыва союза и нападения на города Ифтаха, то, спрашивали себя люди, что произойдет, когда Ифтах будет вести войну в Гилеаде? Не используют ли его отсутствие эмориты, чтобы напасть в его городах на приверженцев Господа?
Ифтах посоветовался с Паром о том, сколько воинов он мог бы забрать из Башана. Пар считал, что сумел бы удержать города с двумя тысячами солдат. Но Ифтаху и эти две тысячи были нужны для военного похода. Следовало вербовать новых воинов. Это было дорогостоящим делом, тем более что царь Абир тоже снаряжал армию. Казны Ифтаха не хватало. Но существовала казна, накопленная Паром для Господа, причем весьма значительная. Разве Ифтах не имел права воспользоваться ею, если он готовился к войне Господа? Пар после некоторых раздумий согласился. Казна Господа воплотилась в воинов, коней, боевые повозки. Кассия и Пар, сидя как-то ночью с Ифтахом у костра, обсуждали, сколь велика армия Ифтаха. По сравнению с армией врага она была слишком мала.
— Если бы добавить восемь тысяч воинов Эфраима, — сказала Кассия, положение в значительной степени выровняется.
— Они высокомерны до отвращения, эти сына Эфраима, — добавил Пар, — но они — расчетливые люди и смелые бойцы. Они знают, что победоносный Аммон на этот раз нападет и на западный Израиль. И определенно пошлют все свои восемь тысяч нам в поддержку.
Ифтах был ошеломлен. Очевидно, они оба думали, что он давно попросил помощи у Эфраима. Они должны были так думать. Человек, потребовавший казну Господа, был обязан, не колеблясь, обратиться к Эфраиму.
— Ты не был тогда мечтателем, открыв нам свой план, — продолжала Кассия. — Теперь видно, что ты не бросал слов на ветер. Ты шел по своему пути шаг за шагом точно, как рассчитывал. Сначала ты укрепил семь округов против Башана, затем сел в судейское кресло в Гилеаде, а теперь, отразив угрозу Аммона, перешагнешь через Иордан, и племена Запада признают тебя судьей Израиля.
— Да, теперь мы видим, с какой благословенной хитростью ты соткал свой план, — окрыленный надеждами сказал Пар. — Нахаша ты удержал, и теперь Эфраим сам придет в твой лагерь. Я разгадал тебя?.. Не угрожая, не прося, ты станешь военачальником и западных родов. Весь Израиль соединится в одно государство. Когда ты об этом сказал мне тогда, я в душе струсил, так рискованно это мне показалось. А теперь все получается само собой, как на тщательно подготовленной охоте.
Ифтах должен был сделать вид, что он доволен восторгами своих близких. Он отвечал неопределенно, односложно и сам стыдился своего лицемерия. Позднее в одиночестве на своем ложе он обдумал этот разговор. Они были правы, Пар и Кассия, не могло быть другого спасения, и все сходились на этом. Он должен был ехать в Шило и просить Тахана о помощи. На мгновение он представил, как кланяется Тахану и ждет его решения, и чуть не задохнулся от ярости. Было бы очень плохо, если бы Тахан вспомнил о предательстве Гилеада и отказал в помощи. Но было бы ещё хуже, если бы он высокомерно сказал: «Мы не такие, как вы», — и предоставил бы помощь. Нет, Ифтах не пойдет в Шило на поклон. Он обязан придумать что-то, что-то такое, что поможет ему победить одному, без Эфраима. Господь должен послать ему вдохновение.
Ифтах, сильный, здоровый человек, хорошо спал даже в эту ночь, полную забот. И во время сна его разум породил столь необходимый ему план.
Без всякого сомнения, вспомогательные силы Башана будут стремиться соединиться с Нахашем в начале года. Итак, они свернут с главной дороги фараона на более короткую, западную, и пересекут Ябок вброд у Пенцеля. Единственная дорога к броду ведет через ущелье Нахал-Гад. Именно там Ифтах окружит войско. Если ему удастся уничтожить эти сильные вспомогательные отряды, Нахаш не рискнет на генеральную битву, и исход войны будет предрешен прежде, чем начнутся военные действия. Ифтах сможет навязать аммонитам свои условия мира.
Разумеется, этот план вызывал некоторые опасения. Для того чтобы перехватить воинов Абира в ущелье, Ифтах должен выступить в период дождей, а марш по бездорожью, по тропам, отнимет много сил. Кроме того, удар мог оказаться удачным только в том случае, если поход будет скрыт от врага. Поэтому Ифтах должен был взять с собой только самое необходимое число воинов и искать путь через незаселенную местность. С другой стороны, враг, конечно, не будет готов к атаке, а Ифтах мог усилить свою армию отрядами гилеадчан из лагеря под Мицпе. Путь к Ябоку с юга был значительно легче.
Он сообщил свой план только Эмину. Тот провел всю свою жизнь в глуши и был человеком, пригодным для авантюрного похода суровой зимой. Эмин поставил перед собой задачу во всем походить на своего командира. Он поднимал подбородок, как Ифтах, старался сделать свой тонкий голос хриплым, как у Ифтаха, так что это иногда вызывало улыбку у Ктуры и Яалы. Но он также научился думать мыслями Ифтаха. Он понял план до последних тонкостей и сразу же увидел его преимущества и недостатки. Ещё никогда полководец не вел своих воинов так рано по тяжким дорогам. Люди Ифтаха привыкли скитаться по пустыне, и если кто-нибудь и останется лежать на дороге, большинство своевременно достигнет Ябока. Он удивительно быстро рассчитал, по каким тропам могут пройти те или другие отряды, предусмотрел, сколько нужно взять с собой стрелков из лука и метателей копий. Он уже видел, как люди крались по диким тропам, представлял себе, как разделяет отряд на две части и прячет их по обе стороны ущелья. А потом отдает приказы голосом Ифтаха. Ифтах с удовлетворением отметил, какой зрелости достиг его юный друг в искусстве войны.
Они ещё раз взвесили все «за» и «против». Эмин высказывал Ифтаху его же собственные сомнения, Ифтах опровергал их аргументами Эмина. Ифтах убеждал Эмина, Эмин — Ифтаха. Младший все больше увлекался планом, бурно восхищался отдельными деталями и, наконец, ликуя, вскричал:
— Это, мой господин и судья Ифтах, среди всех твоих великих планов самый величайший. Ты победишь!
— И без помощи Эфраима… — добавил полный злобной радости Ифтах.
Он направил Эмина в Мицпе с посланиями Гадиелю и Авиаму. Гадиель должен был послать несколько отрядов на Ябок, да так рано, чтобы они достигли места назначения до новолуния Адара. А первосвященнику предстояло дать с собой Гадиелю ларь Господа. И все это — в глубокой тайне.
Гадиель, гордый доверием Ифтаха, обещал, что он будет на месте в срок. Авиам был готов выдать ларь. Однако ему не хотелось доверять драгоценную вещь Гадиелю и его воинам; дотрагиваться до неё и охранять мог только священник из шатра Господа. Сам он был очень стар, чтобы сопровождать его, да ещё в столь неблагоприятное время года. Привезти ковчег к Ябоку поручили Шамгару.
Ифтах выслушал эту новость с неудовольствием. Ковчег нужно было тащить по тяжелым, скрытым дорогам, причем — в большой спешке. Он боялся, что неуклюжий, неловкий Шамгар не прибудет к тому времени, когда возникнет особая необходимость в благословении.
Период дождей в этом году был коротким. Ифтах готовился выступить в месяце шват.
Он предложил Ктуре сопровождать его. Она охотно была бы рядом с ним в этом великом военном походе, её подмывало принять предложение. Однако это был поход против eё бога Милькома, ревнивого бога, и он, разумеется, предостерег Ифтаха, требуя, чтобы она осталась на севере, в стране бога, смягчая его ярость. Она поборола свое желание и отклонила предложение Ифтаха. Яала доверчиво, важно и гордо сказала Ифтаху перед самым его выступлением:
— Мне кажется, отец мой и господин, я разгадала твои намерения. Нахаш не должен отдать меня за своего сына. Ты заберешь у него царство, посадишь его сына своим наместником в Аммоне, а потом отдашь Мешу мне в мужья.
