Коммунисты - Луи Арагон
Есть тут одно место, хорошо знакомое немцам, — это полуостров Иж, к северу от Седана, в излучине реки, где они в 1870 году держали в плену армию Наполеона III. И вот, опьяненные историческими реминисценциями[577], неприятельские войска заняли тут прочные позиции и развивают успех…
У 55-й дивизии генерала Лафонтена, которая утром, на бумаге, удерживала двадцать один километр по берегу реки, имеется всего девять противотанковых орудий. Однако ей кое-где удалось сдержать натиск немецких танков. Но через узкие амбразуры в доты левого берега попадают мелкие снаряды немецких противотанковых орудий и разрываются внутри. А куда попадает струя из огнемета, там люди живыми факелами с воплями выбегают из бетонных укрытий…
В Берльер к генералу Грансару приехал Хюнцигер. Грансар требовал самолетов, описывал, какую панику посеяли пикирующие бомбардировщики в его войсках. С Марфейских высот, господствующих над той местностью, по которой наступает неприятель, и над предмостными укреплениями Седана, видно, как из дотов выходят люди с поднятыми руками. Господам генералам трудно себе представить, что это значит, когда в дот попадает противотанковый снаряд или струя из огнемета, и Хюнцигер, сидящий в Сенюке на Эне, возмущенно восклицает: — Они обязаны держаться! Держались же мы под Верденом! — Утром у Хюнцигера было двадцать четыре истребителя. И ни одного бомбардировщика. Бомбардировщики находятся в распоряжении Вюильмена, который пребывает в Жуаре. Все двадцать четыре истребителя были брошены в дело с рассвета и, учитывая их малочисленность, совершали чудеса. Но к полудню, когда начался обстрел Седана, не осталось ни одного из них. Те, что вернулись, выполнив задание, были разбомблены на аэродромах. А сейчас же после этого налетела первая волна неприятельских самолетов. Правда, Хюнцигер звонил Вюильмену… И через пять часов после его звонка на горизонте показалось присланное Вюильменом звено бомбардировщиков. Но они были атакованы еще над нашей территорией, а те, что долетели до неприятельских позиций, были сбиты немецкой артиллерией. Как же быть теперь? Подумайте, эти трусы смеют сдаваться! Хорошо же, взамен самолетов пусть получают пули. Честь армии требует примерного наказания. И вместо того чтобы стрелять в немцев, французская артиллерия с Марфейских высот бьет по нарушившим дисциплину французам…
* * *
Севернее, над позициями 1-й армии, небо попрежнему было пасмурное. Грузовики дивсанотряда мчались по шоссе на запад.
Колонна остановилась на перекрестке. Давэн де Сессак вышел из своего автомобиля и направился к хвосту колонны. На ходу он что-то кричал. Подойдя к машине Манака, он крикнул еще раз: — Не догнали? — Алэн высунулся из кабины: нет, не догнали…
— Дело в том, — пояснил главный врач, — что эта боковая дорога ведет к тому пункту, где находится Парпорье. Так вот я думал…
Он вернулся к своей машине. Алэн и Манак переглянулись. Так, даже и он, сам главврач… Да тоже, в сущности, славный малый…
Приказали ехать дальше. — Без Партюрье, — сказал Манак. Алэн посмотрел на него печальным взглядом. Да. Без Партюрье.
Колонна тронулась. Серая пелена раздалась на юго-западе, сквозь щели проглянул желтоватый свет. Морльер указал Манаку на небо. Манак безучастно сказал: — Вижу. — Странно — ведь Манак бретонец… Самого Алэна даже трепет охватил, потому что небеса были совсем такие, как на картинках из Священного писания, где незримое величие божие сияет из-под раздвинутых в виде треножника туч. Тут как раз колонну обогнали грузовики на гусеничном ходу. В головной машине стоял человек и размахивал руками. Алэн узнал аптекаря. — Манак, это они… — Они? — переспросил Манак. Оба смотрели на этот небольшой саперный отряд, у которого все машины, как для праздника, были утыканы ветками. Позади Партюрье, в другом грузовике, ехал Жан. У Алэна словно гора с плеч свалилась. Колонна стала. Партюрье и Жан спрыгнули с машин и, поблагодарив саперов, которые их привезли, поспешили к главврачу. Бывший с ними санитар побежал разыскивать в хвосте грузовик со своими, Алэн окликнул его, когда он пробегал мимо: — А где Рауль? — Тот недоумевающе пожал плечами: — А разве он вас не нагнал? — Рауля послали отвезти раненых во Флерюс, где находился эвакопункт. Ближе всего ему было проехать по дороге, параллельной этой, только проходившей южнее, на Шарлеруа. А где он теперь нагонит их? Колонна трогалась. Манак яростно нажал на стартер. Здесь они сворачивали на северо-запад с шоссе, ведущего к Жамблу. Ехали некоторое время молча, потом Манак сказал: — Где ж ему теперь нас догнать! — Алэн проследил за его взглядом, устремленным на юг, на холмы, вдоль которых они ехали и которые загораживают от глаз то, что творится за Жамблу, в той части Самбры, где названия селений напоминают о былых победах…
Алэн гладил вещевой мешок Жана. Бедняга, как он обрадуется, что его вещи целы!
* * *
По маршруту Раулю полагалось примерно на полдороге пересечь шоссе Жамблу — Намюр, к югу от Безе, иначе говоря, в самом центре того участка, где зуавы Альтмейера рыли окопы, протягивали колючую проволоку, возводили противотанковые заграждения. Пробраться через все это было мудрено. Со стороны Намюра слышался глухой грохот бомбежки, видно было, как волнами налетали самолеты и пикировали на город. У обочины Намюрского шоссе пришлось дожидаться без конца, потому что от Намюра на Жамблу катился целый поток грузовых машин и тягачей. Вдалеке раздавались взрывы. Нетрудно было сообразить, что Намюр эвакуируют. Конечно, в полном порядке, очень организованно, но все же эвакуируют. По краю дороги непрерывной вереницей тянулись беженцы вперемежку с бельгийскими солдатами. Проскочив через дорогу, Рауль остановился, чтобы выяснить обстановку у тунисских стрелков, охранявших укрепления у деревни Сен-Дени… дальше не выговоришь. Что делается к востоку и к северу отсюда, никто понятия не имеет, сказал сержант. Там все еще держатся танки, их прикрывает кавалерия — хуже обстоит дело на юге, бои идут на Маасе. Главное, говорят, Намюр ни к чорту не годится в смысле обороны. Мы-то из Мобежа. Вот в Мобеж вали смело, паренек, там немецкие танки не пройдут, это уж будь покоен.
Ладно, решает Рауль. Раз там еще наши танки, можно ехать туда. Дорога идет в гору, а дальше, помнится… да,
