Коммунисты - Луи Арагон
Всю ночь с 11-го на 12-е по дорогам Бельгии, как призраки, движутся во мраке люди, лошади, танки, грузовики, и, слыша сквозь сон гул и грохот, спящие в темных домах ворочаются на постелях. Сосредоточить главные силы армии оказалось нелегко. Генерал Бланшар отказался от переброски 1-й армии по железной дороге под прикрытием своиx механизированных авангардных частей: поезда — весьма уязвимая мишень для авиации. В глубоком ночном мраке движутся дивизии, даже во Франции, даже те, что стояли за Валансьеном, Бушеном, за Камбрэ. Североафриканские дивизии, направленные к Дилю, только еще подошли к пограничным постам Бельгии. В Оннене вдруг взяли один полк из этих дивизий и все-таки отправили его по железной дороге для спешной подготовки позиций, а другой полк повезли на грузовиках по маршруту, предназначенному для гужевого транспорта. Все остальные движутся в каком-то тумане усталости. Движутся в чужом, незнакомом краю бойцы марокканской дивизии, все еще полные впечатлений от восторженного приема, который оказали им бельгийские города; всё тут так непонятно этим рослым белозубым людям, смешливым и неразговорчивым, привыкшим к долгим переходам; встречаясь с ними на дорогах, беженцы удивляются гортанным возгласам и отрывочным словам, исходящим от этого невидимого во тьме войска. Тянутся конные повозки, мотоциклы, вереницы грузовиков. В гуще этого сумбура французские капралы начальственными окриками на ломаном арабском языке обрывают заунывную протяжную песню, которая доносится оттуда, где движутся высокие черные фигуры: бывшие пастухи с Атласских гор вспоминают о звездном небе родины. — Заткнись! Чего распелись! Не баранов своих пасете! — И все эти люди — те, кто изнемогает от усталости, и те, кто сохранил бодрость, — стрелки, зуавы, пехотинцы, ничего не знают, так же как и кавалеристы в авангарде, и люди, сидящие в танках… Надо проделать сто пятьдесят километров, чтобы достигнуть линии Вавр–Жамблу, уязвимого подступа к позиции Диль, — пять переходов, и если двигаться только по ночам, туда доберутся лишь на шестой день — шестой день войны… Люди идут, ничего не зная. Не знают, куда и почему идут. Не знают и того, что в серой легковой машине, которая проехала мимо их колонн, сидел генерал Бийотт, командующий группой армий, и бросил на них вопрошающий, тревожный взгляд. Он обогнал Североафриканскую пехотную дивизию, остановился среди марокканцев и задал вопрос молодому офицеру, кричавшему своим солдатам: балек, балек![540] Генерал задал вопрос о том, что непрестанно беспокоило его как командира: — Каково моральное состояние войск? — И с восторженным пылом двадцатилетнего юноши офицер, только что со школьной скамьи, ответил: — Превосходное, господин генерал! Тюльпан — на штыке, а в сердце — геройство! — Машина помчалась дальше, к Эш-ан-Рафай; генерал с некоторым удивлением повторяет: «Тюльпан на штыке…» Но надо спешить: обогнуть Жамблу и поскорее добраться до штаба генерала Приу, командующего кавалерийским корпусом, то есть подвижным авангардом армии Бланшара. Дороги набиты; колонны грузовиков то и дело вынуждены останавливаться: — Пропустить машину! — Что такое с Приу, просто непонятно! Он хочет все перевернуть! Утром через своего офицера связи он сделал генералу Бланшару, командующему 1-й армией, странное предложение: отказаться от плана Диль и отойти на Шельду. И командующий армией согласился с ним, телефонировал по этому поводу Бийотту, а Бийотт телефонировал Жоржу. Днем, в половине четвертого, из ставки генерала Жоржа в Ферте-су-Жуар Бийотту сообщили, что отказаться от плана Диль в самый разгар его выполнения невозможно. Как раз после этих телефонных разговоров к Жоржу неожиданно приехал Гамелен… О чем шел разговор между главнокомандующим французскими армиями и главнокомандующим армиями Северо-восточного фронта?
Тем временем в Боэне штаб армии Бланшара разрабатывал на бумаге указания. Торопитесь. Переброску войск можете вести и ночью и днем, переходы удвойте, отставших пусть по дороге подбирают грузовики… Именно поэтому часть Североафриканской пехотной дивизии, вопреки первоначальным приказам, отправили по железной дороге, а часть — автомобильным транспортом. Но в тот момент, когда африканские стрелки грузились в Оннене в машины, в Боэн прилетел почтовый голубь с депешей от генерала Приу: неприятель уже в Тонгре; немецкая авиация господствует в воздухе — ни одного французского самолета в небе; поэтому весьма гадательно, удержатся ли наши моторизованные авангарды до 16 мая на линии Вавр–Жамблу… Получив это сообщение, Бийотт в конце дня отправился в Валансьен уговаривать и убеждать — прежде всего генерала Бланшара, командующего 1-й армией: невозможно, имеется категорический приказ Жоржа… — невозможно! Наконец Бланшар сдается: хорошо, но надо убедить Приу. Пусть Бийотт не думает, что это легкое дело! У меня столько хлопот с другими генералами. Вот, например, генерал Ла Лоранси[541], — я только что разговаривал с ним по телефону. Ему был дан приказ занять позицию Вавр–Жамблу… на левом берегу Диля, а также и за мостом, где шоссейная дорога переходит на правый берег и пересекает плато, возвышающееся над восточными подступами к позиции. Это ему не понравилось. Под тем предлогом, что сеть противотанковых заграждений системы Куэнте, возведенная на противоположном подъеме к плато, имеет широкие бреши, сделанные для нужд сельского хозяйства, он заявил, что не сможет удержаться на этой возвышенности и намерен укрепиться на Диле, а плато оставить… — Я ему сказал: имеется категорический приказ генерала Бийотта, занимайте плато… Однако, по мнению Ла Лоранси, командующий группой армий решает только вопросы стратегии; вопрос же о том, занять или не занимать плато, — это уж не стратегия, а тактика, и тут он, Ла Лоранси, сам себе хозяин! В конце концов я ему сказал: делайте, как хотите, но под вашу ответственность, да-с, — под вашу личную ответственность!
Итак, надо убедить Приу. Генерал Бийотт катит в темноте по дорогам, забитым войсками… Разумеется, сам он до немецкого наступления был против плана Диль. Да, впрочем, и генерал Жорж тоже… Но поскольку и Жорж и Гамелен в час нападения неприятеля на Бельгию решились принять план Диль и операция эта теперь осуществляется, — как же ее остановить? — Послушайте, Приу… — Генерал Приу, командир кавалерийского корпуса, оказывается, подумывает об отходе на Шельду ввиду медленной перегруппировки резервов его корпуса. — Вот вы, господин генерал, проезжали по этой местности, видели вы хоть намек на пресловутую линию Вавр–Намюр? Никаких укреплений! Бельгийцы все наврали. Где их противотанковые заграждения, где сооружения Куэнте? — Бийотт прерывает его: —Да, я знаю, Ла Лоранси жаловался Бланшару, что противотанковые заграждения поставлены на противоположном подъеме плато. Ну и что же? — Приу объясняет: эти заграждения мешают обстрелу, и если вы хотите вести эффективный огонь по
