Уильям Теккерей - Приключения Филиппа в его странствованиях по свету
«Онъ попробуетъ подстрекнуть Каролину, подумалъ докторъ представивъ ей ея обиды и ея права. Онъ покажетъ ей, что какъ моя жена, она имѣетъ право на моё имя и на часть моего дохода. Менѣе корыстолюбивой женщины не было на свѣтѣ, какъ это бѣдное созданіе. Она презираетъ деньги, и еслибы не для отца, то она никогда не взяла бы ни копейки отъ меня. Но развѣ её нельзя уговоритъ объявить войну противъ меня и доказать ея бракъ со мною для того, чтобы наказать меня за низкій поступокъ съ нею и предъявить права на положеніе въ свѣтѣ, какъ честной женщины? Послѣ того, какъ она оставила свой домъ, ея двѣ единокровныя сестры ирландки знать её не хотѣли, а когда она воротилась, эти бездушныя женщины выгнали её изъ дома. О! эхидны! А теперь не отрадно ли было бы для нея отмстить сестрамъ, объявивъ о своёмъ бракѣ. Ѣздить мимо нихъ въ своей каретѣ, вытребовать отъ меня содержаніе и имѣть право носить моё благородное имя? Фирминъ зналъ женщинъ и зналъ, какъ эти женщины поступили съ своей сестрой. Развѣ не въ человѣческой натурѣ желать отмстить? Эти мысли прямо поднялись въ головѣ Фирмина, когда онъ услыхалъ, что между Каролиной и капелланомъ Гёнтомъ случилась та встрѣча, которой онъ такъ опасался».
Когда онъ обѣдалъ съ своимъ гостемъ, своимъ врагомъ, сидѣвшимъ напротивъ него, онъ рѣшилъ, какъ ему дѣйствовать. Разумѣется онъ былъ такъ вѣжливъ въ Гёнту, какъ арендаторъ къ своему помѣщику, когда приходитъ къ нему безъ арендныхъ денегъ. Докторъ смѣялся, шутилъ, болталъ, а самъ думалъ, между тѣмъ, что предпринять противъ опасности.
Онъ составилъ планъ, который могъ имѣть успѣхъ. Онъ долженъ немедленно увидѣться съ Каролиной; онъ зналъ слабую сторону ея сердца и гдѣ её можно было чувствительнѣе задѣть; онъ зналъ, какъ Каролина любила его сына — этой-то любовью онъ и хотѣлъ дѣйствовать на неё. Пока онъ мылъ свои красивыя руки передъ обѣдомъ, примачивалъ свои благородный лобъ, онъ придумалъ маленькій планъ. Онъ приказалъ прислать за собою вскорѣ послѣ второй бутылки бордоскаго — кажется, слуги привыкли приносить записки въ своему барину отъ него самого. Расположивъ планъ, онъ хотѣлъ пообѣдать, выпить вина и устроиться какъ можно комфортэбельнѣе, пока не наступитъ минута дѣйствія. Въ свои сумасбродные дни, когда онъ путешествовалъ за границей съ сумасбродными и знатными товарищами, Фирминъ имѣлъ нѣсколько дуэлей и всегда отличался весёлостью своего разговора и прекраснымъ аппетитомъ за завтракомъ передъ поединкомъ, такъ что, еслибы Гёнтъ не отупѣлъ отъ вина, то можетъ быть его испугала бы чрезмѣрная вѣжливость и весёлость, Фирмина, за обѣдомъ. Когда принялись за вторую бутылку бордоскаго, докторъ Фирминъ уѣхалъ. Онъ опередилъ по-крайней-мѣрѣ получасомъ своего противника, или человѣка, который могъ быть его противникомъ. Если Сестрица дома, онъ увидитъ её, онъ обнажитъ передъ нею чистосердечно своё сердце, онъ всё ей выскажетъ. Сестрица была дома.
— Мнѣ хотѣлось бы поговорить съ вами наединѣ о болѣзни бѣдной лэди Гумандгау, говоритъ онъ, понизивъ голосъ.
— Я пойду, моя милая, подышать немножко свѣжимъ воздухомъ, говоритъ капитанъ Ганнъ, разумѣя подъ этимъ, что онъ отправится въ таверну «Адмирала Бинга», и докторъ остался съ Каролиною вдвоёмъ.
— У меня лежитъ что-то на совѣсти. Я обманулъ васъ, Каролина, говорилъ докторъ.
— Ахъ, мистеръ Фирминъ! отвѣчаетъ она, наклоняясь надъ своей работой: — вы пріучили меня къ этому.
— Человѣкъ, котораго вы знали когда-то и который подговорилъ меня для своей собственной политической цѣли сдѣлать вамъ большое оскорбленіе, человѣкъ, котораго и считалъ умершимъ, живъ — Тёфтонъ Гёнть, совершившій этотъ незаконный обрядъ въ Маргэтѣ, въ чѣмъ я такъ часто и часто раскаявался на колѣнахъ, Каролина!
Прекрасныя руки сжались, прекрасный, звучный голосъ тихо раздался по комнатѣ и еслибы изъ прекрасныхъ глазъ выкатились двѣ-три слезы, навѣрно докторъ не быль бы огорчонъ.
— Онъ былъ здѣсь сегодня, Мистеръ Филиппъ поссорился съ нимъ. Вѣрно Филиппъ разсказывалъ какъ, сэръ?
— Передъ Богомъ, честное слово джентльмэна, когда я говорилъ, что онъ умеръ, Каролина, я думалъ, что онъ умеръ! Да, Максуэлль — докторъ Максуэлль — который былъ съ нами въ Кэмбриджскомъ университетѣ, сказывалъ, что нашъ старый пріятель Гёнтъ умеръ въ Канадѣ. Да, докторъ Максуэлль сказалъ, что какъ старый другъ умеръ — нашъ старый другъ? Злѣйшій врагъ мой и вашъ! но оставимъ это. Это онъ, Каролина довёлъ меня до преступленія, которое я никогда не переставалъ оплакивать.
— Ахъ, мистеръ Фирминъ! возразила со вздохомъ Сестрица:- когда я знала васъ, вы были довольно взрослы, чтобы самому умѣть вести себя какъ слѣдуетъ.
— Я не извинять себя хочу, Каролина, говоритъ глубоко нѣжный голосъ. — Я сдѣлалъ вамъ довольно вреда и я чувствую это здѣсь — въ сердцѣ. Я хочу говорить не о себѣ, но о томъ, кого я люблю болѣе всего на свѣтѣ — о единственномъ существѣ, которое я люблю — о томъ, кого любите вы, добрая и великодушная душа — о Филиппѣ.
— А что такое съ Филиппомъ? живо спрашиваетъ мистриссъ Брандонъ.
— Вы желаете, чтобы съ нимъ случился вредъ?
— Съ моимъ возлюбленнымъ мальчикомъ? о, нѣтъ! вскрикнула Сестрица, всплеснувъ своими маленькими ручками.
— Вы сохраните его отъ вреда?
— Ахъ, сэръ! вы знаете, что я сдѣлаю это. Когда у него была скарлатина, развѣ я не вливала лекарства въ его бѣдное горлышко, не ухаживала за нимъ, не смотрѣла какъ, какъ… какъ мать за своимъ роднымъ сыномъ?
— Да-да, благороднѣйшая женщина; да благословитъ васъ Господь за это! Отецъ благословляетъ. Я вовсе не такъ бездушенъ, Каролина, какъ вы, можетъ былъ, считаете меня.
— Я не думаю, чтобы любить его была большая заслуга съ вашей стороны, сказала Каролина, принимаясь опять за своё шитьё.
И можетъ быть она думала про-себя: «куда это онъ мѣтитъ?» Вы видите, это была женщина проницательная, когда ея страсти и симпатіи не преодолѣвали ея разсудка, и она дошла до заключенія, что этотъ изящный докторъ Фирминъ, которымъ она восхищалась когда-то, былъ не совсѣмъ правдивый джентльмэнъ. Она сама мнѣ говорила потомъ: «онъ говорилъ такъ хорошо, прижимая руку къ сердцу, знаете, но я стала ему вѣрить столько же, какъ актёру на сценѣ».
— Съ вашей стороны не большая заслуга любить этого мальчика, продолжала Каролина. — Но что такое съ нимъ, сэръ?
Фирминъ объяснилъ. Этотъ Гёнть способенъ на всякое преступленіе изъ денегъ или изъ мести. Увидѣвъ, что Каролина жива…
— Вы вѣрно и ему также сказали, что я умерла, говорятъ она, поднимая глаза съ работы.
— Пощадите меня, пощадите меня! Много лѣтъ тому назадъ, можетъ быть, когда я потерялъ васъ изъ вида, я могъ думать…
— Не вамъ, Джорджъ Брандонъ — не вамъ, перебила Каролина своимъ нѣжнымъ, невиннымъ, звучнымъ голосомъ: — а добрымъ дорогимъ друзьямъ и моему милостивому Богу обязана я сохраненіемъ моей жизни, которую вы испортили. Я отплатила вамъ, сохранивъ жизнь вашего милаго сына, отплатила въ глазахъ Того, Кто даруетъ и отнимаетъ. Да будетъ благословенно имя Его!
— Вы добрая женщина, а я дурной, грѣшный человѣкъ, Каролина, сказалъ докторъ. — Вы спасли жизнь моего… нашего Филиппа, рискуя своей собственной. Теперь я скажу вамъ, что другая, огромнѣйшая опасность угрожаетъ ему и можетъ разразиться надъ нимъ каждый день, пока живъ этотъ злодѣй. Что, если его доброе имя будетъ затронуто? что, если бъ считая васъ умершей, я женился на другой?
— Ахъ, Джорджъ! вы никогда не считали меня умершей, хотя вы можетъ-быть желали этого, сэръ. И многіе умерли бы на моемъ мѣстѣ, прибавила бѣдная Сестрица.
— Послушайте, Каролина, еслибы я былъ женатъ на васъ, моя жена — мать Филиппа — не была бы моей женой, а онъ былъ бы ея незаконнымъ сыномъ. Имѣніе, которое онъ наслѣдовалъ не принадлежало бы ему. Дѣти другой дочери его дѣда предъявили бы права на это наслѣдство и Филиппъ остался бы нищимъ. Филиппъ, воспитанный такимъ образомъ — Филиппъ, наслѣдникъ большого состоянія своей матери.
— И своего отца? съ безпокойствомъ спросила Каролина.
— Я не смѣю вамъ сказать — нѣтъ! я могу положиться на васъ во всёмъ. Моё пріобрѣтенное состояніе было поглощено спекуляціями, которыя почти всѣ оказались гибельны. Надо мною виситъ какая-то роковая судьба, Каролина — справедливое наказаніе за то, что я бросилъ васъ. Я сплю съ мечомъ надъ головой моей, который можетъ опуститься и убитъ меня. Подъ моими ногами волканъ, который можетъ вспыхнуть когда-нибудь и уничтожить меня. А всѣ говорятъ о знаменитомъ докторѣ Фирминѣ, о богатомъ докторѣ Фирминѣ! всѣ считаютъ меня счастливымъ, а я одинъ, и самый несчастнѣйшій человѣкъ на свѣтѣ.
— Вы одинъ? сказала Каролина:- а когда-то была женщина, которая посвятила бы себя вамъ одному — вы бросили её. Между нами всё кончено, Джорджъ Брандонъ. Много лѣта тому назадъ моя любовь къ вамъ схоронена въ той самой могилѣ, гдѣ лежитъ маленькій херувимъ. Но я люблю моего Филиппа и не хочу повредить ему, нѣтъ, никогда, никогда, никогда!
