Том 1. Новеллы; Земля обетованная - Генрих Манн

Генрих Манн

Сочинения в 8 томах. Том 1. Новеллы; Земля обетованная

* * *

И, Миримский. Генрих Манн

ГЕНРИХ МАНН

(1871–1950)

Сейчас, когда мы можем окинуть взглядом весь пройденный Генрихом Манном путь, величие и благородство его жизненного подвига предстают нам во всей их полноте и ясности.

«В Генрихе Манне, — сказал Вильгельм Пик в своей речи, посвященной памяти знаменитого соотечественника и друга, — мы чтим большого немецкого писателя, чьи произведения были и останутся важной частью нашего национального культурного фонда… истинного демократа и неутомимого борца за прогресс… убежденного сторонника нашей справедливой борьбы за социалистическое переустройство общества, и, далеко не в последнюю очередь, чтим мы в нем доброго и любящего человека».[1]

В этих кратких словах — весь Манн, художник и человек, каким мы его знаем последние полтора десятилетия его жизни, но за этим стоят долгие годы упорных исканий, мучительных раздумий, ошибок и обманутых надежд, постоянного горения большого сердца и в то же время неодолимого движения вперед, к высокому реалистическому искусству, к социализму. В лагерь борцов за социализм Генрих Манн пришел потому, что, живя в эпоху великих исторических перемен, он мужественно пронес присущий ему замечательный дар — уменье не быть равнодушным, не искать в годины суровых испытаний тихого острова для своей совести, всегда оставаться в самом водовороте событий и общественных волнений, решающих судьбы человека и культуры. И писатель немалой ценой купил свое гордое право, покидая мир на восьмидесятом году жизни, радоваться счастью обретенной правды, счастью видеть Германскую Демократическую Республику в дружной семье народов, строящих во главе с Советским Союзом новое общество, и верить, что под знаменем мира, демократии и социализма объединится вся его родина. «Тем, кто честно и прямо действует и мыслит, успех обеспечен, — писал он за год до смерти Вильгельму Пику. — Единая демократическая Германия, справедливый мир — достижение этого обеспечено, хотя какое-то время этому тщетно будут пытаться помешать. Сама жизнь за них. А я, пока жив, стою за жизнь и рад разделить с вами эти свои убеждения».

Жизнь Манна — один из глубоко поучительных примеров того, что настоящие творцы культуры, мыслящие и чувствующие люди современности, связанные по рождению или воспитанию с буржуазным мировоззрением, если их тревожит общечеловеческая правда, рано или поздно находят ее только в народе и вместе с народом в том, что составляет конечную цель его борьбы — в коммунистическом обновлении мира.

Путь Манна был долог, неровен и труден. Он родился 27 марта 1871 года, через два месяца после образования Германской империи, в старинном северонемецком торговом городе «Любеке» в семье крупного купца и сенатора, принадлежавшего к местной патрицианской верхушке. В годы своей юности будущий писатель мог видеть, как в его родном городе, потерявшем в связи с созданием единого государства свои привилегии самоуправляемой республики, под напором промышленного переворота и объединения крупных капиталов рушилась былая мощь старинных торговых фирм, в том числе и фирмы его отца, и отходил в прошлое совсем недавно казавшийся вековечным консервативный патриархально-бюргерский уклад с его самобытно строгой, основанной на дедовских традициях моралью, как столь ненавистный любекской буржуазии дух пруссачества проникал во все поры жизни города, равняя его с другими городами страны. В частности, впечатления от полицейско-пруссаческих нравов, воцарившихся в любекской гимназии, где он провел несколько лет, были настолько сильны, что много позднее нашли выход в одном из лучших его сатирических романов — «Учитель Гнус».

С 1891 года, после смерти отца и ликвидации фирмы, Генрих Манн вступает на путь самостоятельного существования, превратившего сына судовладельца и сенатора в типичного интеллигента-разночинца. Сам Манн называл этот период, длившийся до начала нового века, десятилетием «без обязанностей, без дела», но значение его было велико тем, что он обогатил начинающего писателя знанием мира и людей, неизмеримо расширил его кругозор. Сначала, согласно воле отца, он недолго изучает в Берлине книготорговое и издательское дело, затем поступает в берлинский университет, но вскоре переезжает в Мюнхен, куда после смерти отца переселилась вся семья. Проживая то в Мюнхене, то в столице, Манн посещает Францию, подолгу живет в Италии.

Франция и Италия прочно и навсегда вошли в сознание и творчество Манна, В своих «итальянских» романах «Богини», «Между расами» и «Маленький город» он возвратил долг стране, искусство, природа, народ которой пленили его в юности и до старости жили в его воспоминаниях.

Особенно большую роль в формировании мировоззрения и таланта Манна сыграли французские связи. Они возникли в годы его отрочества и с каждым годом становились все глубже и плодотворнее. «Франция, — отмечал Манн в 1943 году в своей автобиографии, — на протяжении всей моей жизни давала мне только доброе. Я люблю ее как исторический факт до ее предпоследних дней». Французское просвещение и первая буржуазная революция XVIII века были для него животворным источником гуманистических и демократических идей, французский критический реализм XIX века от Стендаля и Бальзака до Флобера и Золя — великой школой реалистического мастерства. Свой первый очерк «Об одной дружбе» (Флобер и Жорж Санд), написанный в 1905 году, он начинает словами: «Девятнадцатый век озарен французским романом, как шестнадцатый — итальянскими картинами и дворцами».

Позднее в круг интересов Манна входят английские реалисты XIX века, творчество Достоевского и Толстого, открывших ему дорогу к классической русской литературе от Пушкина до Горького.

В Берлине, превратившемся в центр финансового и промышленного капитала, Генрих Манн мог видеть, как немецкий империализм, обогащаясь с фантастической быстротой, переходил к широко организованному наступлению на жизненные интересы трудящихся масс, подчинял своему экономическому и идеологическому влиянию, своей шовинистической пропаганде идеи мирового господства массу разоренных им хозяйчиков, превращая их в своих преданных холопов; как не только либерально-демократические вожаки буржуазии, но и правые руководители социал-демократии отрекались от «заблуждений молодости» и переходили на службу к