Женщина в Древней Руси - Александр Петрович Торопцев
Родословные линии тех же Бурбонов, представителей знаменитого французского рода уходят в IX–X века. В 1589 году Генрих IV основал династию французских королей Бурбонов. И тут какие-то прачки, конюхи, незаконнорожденные дети. Полноте, господа! Да ни один уважающий себя знаменитый европейский царствующий род не согласился бы по доброй воле породниться с Елизаветой-красавицей!
Да, Петру кое-как удалось выдать замуж Анну за герцога Гольштейн-Готторпского, но следует помнить, что Германия после Тридцатилетней войны 1618–1638 годов представляла собой лоскутное одеяло, а муж Анны Петровны владел небольшим, хотя и не бедным совсем уж и хорошо расположенным на севере страны между Северным и Балтийским морями имением. Только в раздробленной Германии Петр I мог найти женишка для Анны Петровны. Но Екатерина I со своим верным другом Меншиковым не могли сделать и этого.
Елизавета Петровна сразу после смерти отца счастливой считать себя не могла, а внешний лоск, блестящие маскарады, балы, торжества, в которых она представала перед людьми безукоризненно веселой, красивой, здоровой, счастливой, говорят лишь об огромной внутренней силе этой женщины, наверняка быстро понявшей, что хорошего жениха ей не найдут, а за плохонького выйти замуж не дадут.
Мы не будем перечислять всех женихов Елизаветы Петровны и перипетии всех неудачных сватовских дел. Это утомительное занятие, которое тем не менее может навести читателя на почти сенсационное умозаключение: если самые разные потенциальные женихи красивейшей, «счастливейшей» Елизаветы Петровны по разным мотивам отказывали русским сватьям, то вполне возможно, что у всех у них (даже у персидского Надир-шаха!) была одна и та же причина, отталкивающая их от невесты. Какая? Мы не навязываем читателям своего мнения, но высказываем свою точку зрения: потому что никто не хотел породниться с незаконнорожденной дочкой прачки сомнительного происхождения.
Между прочим, никого винить в этом не стоит, потому что данное качество высокопородных особ свойственно подавляющему большинству людей всех времен и стран, причем всех социальных слоев: от незаконнорожденных нищих до представителей царствующих особ, родословные дерева которых прописаны на многие десятки поколений. Удивительно! Даже глубоко верующие в Господа Бога – создателя, творца всего и всех, в том числе Адама и Евы – никак не хотят понять, что родословные всех нищих и королей исходят из одного корня, и уже поэтому родовитое чванство, казалось бы, не должно иметь основы и столь заметного влияния на жизнь людей. Основы-то оно не имеет, зато оказывает на жизнь даже таких замечательных женщин, какой безусловно являлась Елизавета Петровна, огромное влияние.
Грубо говоря, каждый безродный сын кухарки мечтает заполучить родословную монархов, а получив ее, думает о том, как бы не запачкать эту родословную кухаркиными фамилиями. И ни законы, обычаи, ни вера, ни другие условности жития не в состоянии справиться с этим «слишком человеческим» в людях.
В мае 1727 года умерла Екатерина I. Согласно ее завещанию, Елизавета должна была сочетаться браком с епископом Любским. И если бы это случилось, то все разглагольствования автора по поводу несчастной участи дочери российского царя и лифляндской прачки могли бы показаться ненужными в данной работе. Но! «В жизни великих людей много логичного»! В июне 1727 года принц епископ Любский умер в Петербурге. А еще через год умерла Анна Петровна. Восемнадцатилетняя Елизавета осталась одна.
Очередное сватовство (Мориц, принц Саксонский) не состоялось. Некоторые ученые считают, что виною тому была Елизавета, отказавшая принцу, у которого, кстати, тоже было не все в порядке с рождением. Следующим просил руку красавицы герцог курляндский Фердинанд, такой старый, что российская царевна напрочь отказалась от сделанного ей предложения.
К этому времени, по рассказам очевидцев, Петр II привязался к Елизавете Петровне, своей тетке. Могла ли у них получиться семья, сказать непросто, но высокопоставленные придворные, князь Алексей Долгорукий и сын его Иван не могли допустить этого. Они уже знали, что Елизавете одного мужика не хватает, что она, то ли обидевшись на мужчин – законодателей нашей жизни, то ли почувствовав в себе яростный огонь желаний, то ли поддавшись моде времени (оно было, мягко говоря, сексуально неспокойным), стала приближать к себе молодого камергера Бутурлина, понятно с какими целями. Бутурлину с ней было неплохо, но в дело опять вмешался мужчина, по-мальчишески ревнивый и по-царски сердитый Петр II. Он охладел к прекрасной тетке, чуть не сорвал ей именин, затем без ее ведома сорвал еще одно сватовство (мы уж не будем перечислять всех претендентов Елизаветы, так много их было!) и в довершение ко всему отослал молодого камергера на Украину с войсками.
В это время, то есть в последний год жизни Петра II, Елизавета жила в селе Покровском. Она часто собирала сельских девушек, они пели песни, водили хороводы, и царевна со своими фрейлинами кружилась в хороводах вместе с крестьянками. Зимою санки да коньки, а летом еще и охота – любила охотиться за зайцами Елизавета Петровна! И нечто совсем уж древнее, даже дорюриковское, было в этом опрощении, в этой приземленности. Политолог ХХ – XXI веков назвал бы поведение дочери Петра Великого популистским, но вряд ли она думала, хороводя о политике. Она подолгу жила в Александровской слободе, где для нее построили зимний и летний дворцы и церковь во имя Захария и Елизаветы. В окрестностях Александровской слободы царевна «занималась соколиною охотой и ездила в пригородное село Кручаниху, где был большой лет; там производили ей в забаву травлю волков» (Н.И. Костомаров). И здесь были хороводы, и песни девичьи, и грусть девичья. «У некоторых жителей она воспринимала детей от св. купели, и были такие, что ей в угоду переменяли свои родовые прозвища». Люди до глубокой старости вспоминали о том, как жила в российской глубинке царевна Елизавета Петровна.
Некоторые, с позволения сказать, историки в своих опусах пытаются представить россиянина, обитавшего в глубинках великорусской земли, этаким ленивым, спившимся, оязыченным, сексуально несдержанным человеком. Но это не так. Достаточно вспомнить русский фольклор, сказки, былины, обычаи, российские законы, чтобы убедиться в моральной опрятности русской деревни во все времена и при всех правителях. Об отклонениях как о болезненном состоянии души, ума, сердца, тела мы не говорим. Болезни – это дело врачей. А мы в данной работе рассказываем о людях здоровых. Мы уверены, что если бы Елизавета Петровна вела себя в Покровском, в Александровской слободе, в пригородном селе Курганихе так же, как вела
