Нид Олов - Королева Жанна. Книги 1-3
Хорошо, что он ехал впереди: это позволило ему скрыть от них выражение лица. Сказанных слов он давно и со страхом ждал. Тогда он ничего не сказал, связанный присутствием Эльвиры и Анхелы; но он два дня носил эти слова в своем сердце, как рану. И в первую же ночь, у Большого камня, он заявил ей следующее:
— Ваше Величество, давеча вы назвали меня маршалом Виргинии. Смею надеяться, Ваше Величество шутили.
Жанна, ошеломленная его тоном, прислонилась к дереву. Он стоял перед ней, освещенный луной, и лицо его было совсем чужое.
— Алеандро, что с тобой? — прошептала она. — Ты ли это?.. Любишь ли ты меня?..
— Да, это я, — сказал он, — и я люблю тебя, девушку по имени Жанна. С королевой Иоанной у меня нет ничего общего.
— Почему же ты тогда называешь меня «Величеством»?
— Потому, что девушка по имени Жанна не может дать мне ни титулов, ни поместий, ни чинов, — холодно произнес он. — Я люблю эту девушку, а не королеву Иоанну. Королеве Иоанне я служу. Таким образом, к нашей любви королева Иоанна не имеет никакого, — он поднял руку, — никакого отношения.
— Пусть так, — не сдавалась Жанна. — Но если королева Иоанна, не имеющая отношения к любви… несчастная она женщина, эта королева… так вот, если королева награждает лейтенанта за службу, только за службу — что же, лейтенант посмеет не принять награды?
— Да, — сказал он.
— Это не логично, — с усмешкой заметила она. — Лейтенант сам сказал, что королева и та девушка не имеют ничего общего.
Он молчал, закусив губы. Она начала раздражаться:
— Мало того, что ты расчленил меня надвое, сделал из меня двуликого Януса — ты сам хочешь разорваться. Зачем? Если бы ты не любил меня, ты мог бы с чистой совестью принимать награды и делать карьеру, а теперь ты желаешь на веки вечные оставаться офицером стражи? Во имя чего? О, погоди, — (хотя он совсем не думал возражать), — погоди, ведь я именно за твой высокий дух полюбила тебя. Ты был в моих глазах Давидом, героем, полубогом ты был в моих глазах. Ты знаешь, как ты мучил меня после диспута? Ты знаешь, как я тебя ненавидела? О мой Марс, мой рыцарь без страха и упрека! Ты знаешь, что на диспуте ты спас жизнь королевы? Ни больше ни меньше! — Жанна уже кричала. — Ты думаешь, королеве легко принимать такие подарки? Да другая на моем месте пожаловала бы тебя графом! Герцогом! Наместником Господа Бога! Но я не сделала этого, потому что люблю тебя. Алеандро, возлюбленный мой! — Голос ее стал нежен. — Ты велик духом, как подлинный римлянин, как древний герой. Пойми же меня, я хочу, чтобы ты был героем не для меня одной, а для всех, для всей толпы знатных ослов с перьями на шляпах. Подумай, ведь не сегодня, не завтра же стану я дарить тебе милости. Я воздам тебе не более того, что ты заслужишь, а ты способен на многое, я верю в это, иначе я не полюбила бы тебя!
Она протянула к нему руки, но он покачал головой, точно ожившая статуя.
— Нет, — произнес он. — Если ты меня любишь, не оскорбляй меня. Пуще всего на свете я ненавижу фаворитов. У королевы Елизаветы Английской есть лорд Лейстер, и мысль о том, что я похож на него, приводит меня в ужас. Ты просишь понять тебя, но пойми же и ты меня. Любая королевская награда будет для меня платой за любовь.
Оскорбившись сам, он жестоко оскорбил ее.
Жанна переломилась пополам, как срезанная пулей, сползла по стволу вниз и скорчилась на земле. Из самых недр ее существа вырвался мучительный стон.
Лейтенант испугался. Жанна не двигалась, не дышала, она была как мертвая. Он упал перед ней на колени, схватил ее руки:
— Жанна, родная моя, жизнь моя… Прости меня…
Она не шевельнулась, только сказала:
— Не трогай меня, ненавистный.
Этот ровный, спокойный голос был так страшен, что он отскочил от нее и стоял перед ней столбом. Она застыла надолго. Очень долго не приходили к ней облегчающие слезы.
Наконец она заплакала. Он бережно взял ее на руки, закутал ее в свой плащ, он шептал ей ласковые слова, он плакал вместе с ней. Она не отталкивала его. Она горько думала о том, что все равно она любит его и совершенно бессильна перед ним. Ну так пусть она будет его наложницей, его рабой, пусть он измучает, изломает, искусает ее. Она шепнула: «Неси меня в спальню», — и он, напрягая все силы, но не спуская ее с рук, прошел через лес, перенес ее через узкий мостик, ногой отворил дверцу подземного хода, поднялся с ней по винтовой лестнице и опустил ее на королевскую постель. Здесь она молча разделась и нетерпеливо помогла раздеться ему: онемевшие руки плохо слушались его.
После этого и началась ее жизнь от вторника до пятницы, от пятницы до вторника. Выходя к Большому камню, она ждала его с тоской, с нежностью, иногда ненавидя его, но всегда нетерпеливо. В темноте леса она почти не видела его лица. Иногда грозовой ливень вымачивал их до костей; тогда от волос их пахло лесной влагой, и от этого они становились еще ненасытней Она сама гасила свечи; не то что говорить, она не хотела его и видеть.
Через пять-шесть свиданий они сделались мягче, начали разговаривать друг с другом — о разных милых пустяках. В спальне снова горели свечи, и Жанна, лежа на черных шелковых простынях, говорила ему: «Ну посмотри, что ты со мной сделал». Этим она пресекала его попытки рассказать ей со всеми подробностями о событиях в Толете, а ему хотелось рассказать ей, его тревожило многое: мушкетеры стали много пить, дисциплина падает, они задирают встречных и поперечных, дерутся с гвардейцами… Есть убитые и с той и с другой стороны а раненых без счета. О том, что ему самому неоднократно приходилось с оружием в руках утихомиривать буянов, он умалчивал, как и о том, что в этих стычках ему два раза подпороли кожу — на икре и под мышкой Жанна, к счастью, не заметила этих царапин Она не отвечала на его реплики о беспорядках в Толете, и он полагал, что она и без того знает все это от Вильбуа, от Лианкара и своим невниманием подчеркивает ему, что, раз он того хочет, она для него не королева, а девушка по имени Жанна, которая хочет, чтобы ее любили и любовались ею, а не докучали ей рассказами о беспорядках в Толете. Что ж, она была права — она сделала так как хотел он. От этого ему было тяжело, но и ей было не легче.
Она действительно знала о беспорядках в Толете и о многом еще другом, но тяжело ей было потому, что она чувствовала, что ей нет до этого дела, что она привязана к замку, к черным простыням, ко вторнику и пятнице и что она не может, а главное, не хочет рвать этих пут.
Сентябрь шел к концу, в лесу падали листья. Двадцать второго, в пятницу, Жанна, как всегда, вышла через подземный ход. Только что пробило десять часов вечера. Было холодно, поэтому Жанна надела теплые чулки и меховой плащ с капюшоном. Ветер гудел в черном лесу, отряхивал листву, шуршал мертвой травой. Добравшись до Большого камня, Жанна закуталась в плащ и стала ждать. Пробило одиннадцать, потом двенадцать. Лейтенант Бразе не явился. В половине первого Жанна вернулась в замок.
Ее самообладание лопнуло, как только она очутилась в мягком тепле своей спальни. Зажимая себе рот, чтобы не закричать, она ощупью пробралась в комнату Эльвиры, припала к ее постели и затряслась от рыданий.
Эльвира сильно напугалась спросонья. Она долго не могла добиться от Жанны, что произошло; она даже не сразу заметила, что Жанна одета в меховой плащ. Между всхлипываниями Жанна только бормотала, кусая руки: «Он убит, его убили». На вопросы она не отвечала. Эльвира встала, накинула пеньюар и отвела Жанну в королевскую спальню.
Здесь у Жанны вырвалась новая фраза: «Мне нужно в Толет, скорее». Эльвира наконец поняла, что речь идет об Алеандро. Она раздела Жанну, силком уложила ее на черные простыни, приготовленные для любви, укрыла и заставила выпить стакан вина.
— Пей мелкими глотками. Успокойся. Я все сделаю.
Она вызвала Анхелу де Кастро, велела ей немедля одеться, лететь в Толет к шевалье ди Сивласу и при его помощи разыскать лейтенанта Бразе. Она вызвала капитана де Милье и велела ему выделить шесть хорошо вооруженных мушкетеров для сопровождения кареты. Ее голос был спокоен, распоряжения кратки и точны. Все было готово за двадцать минут. Анхела появилась в широком плаще до пят, под которым было мужское платье.
Деловитое спокойствие Эльвиры подействовало на Жанну. Она нацарапала на листке бумаги: «Отзовись, иначе я умру», — и запечатала записку своим перстнем Анхела приняла ее, встав на одно колено. Жанна поцеловала ее в лоб.
— Береги себя, — прошептала она.
Эльвира проводила Анхелу до лестницы.
— Анхелита, сделай все возможное, — сказала она, — подыми на ноги Сивласа, и не смыкайте глаз пока не найдете лейтенанта. Как разыщете, сразу дайте знать, пошлешь королевского курьера. Вот сто пистолей на расходы. Сейчас два часа утра. Даю тебе двенадцать часов — мы хотим иметь известия до двух часов пополудни. После этого мы немедля выезжаем в Толет.
