Екатерина Великая. Владычица Тавриды - София Волгина
Граф Панин возразил:
– Ну, друг мой, что вы хотите: русский народ не имел счастья внедриться в другой, более цивилизованный мир, как случилось с французами, немцами, поляками и другими. Русский народ рос от всех в стороне, вполне самобытно. Он не вышел, подобно европейцам, из своих скал и лесов для того, чтобы сесть на готовую уже цивилизацию. Рост и победы его совершались токмо на счет ближайших соседей, таких же диких, как он сам.
Панин, побарабанив пальцами по стеклу, сказал в заключение:
– Так что, что уж тут сравнивать?
Фон Визин, наморщив лоб и сузив близорукие глаза, как не пытался, не мог найти слов, дабы ему возразить.
Записки императрицы:
Думаю, Никита Панин особливо понял свою потерю, когда, по моему указанию, венцы во время венчания Павла Петровича держали его противники – князь Григорий Орлов и Иван Бецкой. Последнее время, партия Паниных крайне выводила меня из терпения, понеже Петр Панин, обиженный за якобы недооценку своих заслуг, собирает вокруг себя недовольных. Братья Панины, обожая Павла Петровича, желают показать всем, что их партия имеет немалый вес. К ним примыкают двоюродные братья, тезки – фельдмаршал Александр Михайлович Голицын и вице-канцлер Голицын Александр Михайлович.
* * *
– Как тебе, Левушка, моя новая невестка? Что говорят об ней люди? – ласково вопрошала императрица графа Нарышкина, сидя рядом с графом Петром Завадовским на диване в своем кабинете.
– Она – сама лепота, государыня, – подобострастно и, как всегда, с долей иронии высказал свое мнение обер-шталмейстер. – Сказывают, при встрече, она кинулась вам в ноги, государыня…
– Так оно и было, – смеясь, заметил Завадовский.
– Выглядело оное весьма нелепо. Я приказала скорее закрыть все двери, чтоб никто не видел ее унижения, – оправдывала Екатерина искреннее движение души молодой невестки. – Видимо, мать ее так научила. Но мне сей ее поступок не был противен, – отметила она тоже с некоторой иронией.
Нарышкин согласно кивнул:
– Да и хороша она, на мой взгляд, цвет лица здоровый: кровь с молоком!
– Велика она, правда, не в меру, как изволил заметить барон Гримм, – Павел Петрович гораздо ниже ее ростом. А лицо красивое, я уже приказала Ролэну написать ее портрет.
– Сказывают, принцесса, была весьма любезна со всеми на первом приеме. Настойчиво изучает русский язык, – напомнил государыне Завадовский.
– Сие весьма похвально! – отозвался Нарышкин. – Хорошо помню с каким усердием в первый год вашего приезда в Петербург, Вы, Ваше Величество, упражнялись русским языком.
– О, да! Учила его день и ночь, – призналась государыня. – Те занятия чуть было не свели меня в могилу.
– И ведь выучили! Все не уставали восторгаться вашими успехами. И первый – я!
– Ты же всегда был моим верным другом и радовался, да и потворствовал всем моим успехам, – отозвалась Екатерина, бросив на графа благодарный взгляд, и перевела разговор на другую материю. – Ну, а каковые новости при моем дворе, Левушка?
Лев Александрович посерьезнев, ответствовал:
– Уж долгое время ходит молва, что у Андрея Разумовского был апоплексический удар, и у него повело челюсть набок. Другие утверждают – Андрей Разумовский умер, не доехав до отца.
Императрица заломила бровь, сделав недоуменное лицо:
– Враки все это! Здоровый парень, не можно, чтобы у него лицо перекосило, тем паче совсем умер! С чего бы?
Обер-шталмейстер с иронией изогнул улыбчивые губы:
– Знать, чувствует себя отменно виноватым, – объяснил он.
– В таком случае, что сказать? «По привету – ответ, по заслугам почет’’… Худо дело с ним… Весьма чувствительным оказался… Что еще?
– Сказывают, на днях приедут Захар Чернышев и Репнин, оба – претенденты, якобы, на пост президента Военной коллегии.
Екатерина усмехнулась.
– Поставлю их уж обоих, глядишь, наша армия везде преуспеет. Хотя, удача на стороне смелого.
Она слегка вздохнула и продолжила:
– Впереди суетная неделя: завтра будет концерт у принцессы Вюртембергской, послезавтра – парадный бал, в пятницу – спектакль. В субботу – эрмитажный вечер, в воскресенье – куртаг и маскерад, – Екатерина паки вздохнула. – Мой сын не отходит от своей жены, вид у него стал самодовольный, уверенный.
Граф Нарышкин, нервно постучав пальцами по столу, выразил свое предположение:
– После того урока с другом Разумовским, боюсь, как бы Павел Петрович не стал подозрителен ко всем.
– И тем накличет неприязнь к себе, – отозвалась беспристрастно императрица.
– Похоже на то, Ваше Величество.
* * *
Государыня Екатерина Алексеевна была обеспокоена событиями в Крыму, где происходили волнения в связи с тем, что Девлет-Гирей никак не хотел распрощаться со своей властью. В начале весны его младший брат, Шагин-Гирей, при поддержке русской армии, высадился в Крыму. В середине генваря вместо заболевшего Прозоровского, по рекомендации графа Потемкина, генерал Александр Суворов вступил в командование Крымским корпусом. В ноябре русские войска двинулись к Перекопу. Турция всеми способами пыталась сохранить своего ставленника Девлет-Гирея и грозила военным вмешательством в конфликт, но не хотела ради него рисковать, понеже Европейские державы, в том числе и ее союзник Франция, были заняты событиями в колониях Великобритании: бывшие английские колонии в Северной Америке провозгласили себя независимыми. Стало быть, помощи Турция от них не дождалась бы.
Англия тщилась силой подавить непокорных, взывая через своего посла в России к помощи русских солдат. В военный конфликт на стороне Северо-Американских Соединенных Штатов вступили, окроме Франции, Испания и Голландия.
Используя удобный момент, когда Европе было не до Крыма, Александр Суворов, маневрируя своими войсками под Бахчисараем, рассеял огромные скопища сторонников турецкого ставленника Девлет-Гирея. Вскоре под прикрытием русских войск Шагин-Гирей, избранный ногайцами ханом, двинулся на Тамань, готовясь к высадке в Крыму. Через две недели Диван в Бахчисарае признал ханом Шагин-Гирея. Девлет скрылся на турецком судне.
Главнокомандующий Петр Румянцев поздравил нового хана с избранием и сообщил о мерах, предпринимаемых ради его безопасности в Крыму и на Кубани. Постоянным сопровождающим его лицом, защищающим его интересы, и личным переводчиком был приставлен генерал Константинов. Императрица и Потемкин внимательно следили за событиями в Крыму.
* * *
Екатерина ведала, что граф Кирилл Григорьевич, уехав в родные пенаты, расплатившись с долгами, довольно скоро привел дела свои в примерное положение. Имения его не токмо не умалились, но были еще приумножены. Разумовский и прежде говорил, что не число душ, но прилежное внимание за экономиею и умеренная жизнь умножает имение. Он разделил между пятью сыновьями и четырьмя дочерьми тридцать две тысячи крепостных душ.
Ведала такожде императрица, что в Малороссии граф Разумовский встретился с
