Вечная мерзлота - Виктор Владимирович Ремизов
— Ты со мной по-человечески, и я с тобой по-человечески! — улыбалась Зинаида, нарезая хлеб.
— Чего это? — щурился Белов недоспавшим глазом.
— Анекдот смешной... Мужику одному жена надоела — неряха, не готовит ему, он и думает, как бы от нее избавиться... Убить не убьешь, выгнать не за что!
Сан Саныч не без удивления слушал жену.
— Ему мужики и говорят: ты, Петька, ее ночью замучай этим делом насмерть! — Зинаида озорно стрельнула глазами. — Ну он всю ночь ее... того! Утюжил! Утром встает еле живой, а она причесана, халатик новый надела и еды всякой наготовила. Он глазам не верит, а она: ты со мной по-человечески, и я с тобой! — Зинаида радостно захохотала, запрокидывая голову.
Белов малость смутился, припоминая ночь. Что-то такое, даже и чувства такие, как в анекдоте, у него были.
— Садись, Санечка! Борща сегодня сварю украинского. С пампушками твоими любимыми. Мама муки белой достала.
Сан Саныч надел бушлат на голое тело и пошел в уборную. Когда вернулся, на аккуратно заправленной кровати специально для него было раскинуто длинное темно-зеленое пальто с пышным воротником из чернобурки. Белов даже чуть растерялся недовольно — откуда у нее столько денег... Сел за стол.
— Похмелишься?
Он отказался, цеплял вилкой картошку, сам все поглядывал на шубу.
— Нравится?
— Откуда такое?
— В Коопторг завезли три штуки. Одну начальник пересылки взял, одну Нехай своей жене...
— Сколько стоит?
— Угадай?
— Не знаю...
— Три тысячи... — Зинаида присела к нему, прижалась и обняла за талию. — Подаришь мне?
— Что? Ты еще не купила?
— У меня денег нет.
— А у меня есть? Это две мои зарплаты!
— Саня! Ты же не жадный! Это дефицит страшный! Такое сто лет будет носиться! Посмотри! — Зинаида ловко накинула пальто и покрутилась.
У Белова были отложены полторы тысячи на командировку, жена о них не знала, но думал он о другом — стало понятно, почему Зинаида так неприкрыто ласкалась. Это было не в первый раз. Белов отодвинул тарелку:
— По-человечески, говоришь? — его глаза были полны презренья. — Что у тебя за душа такая!
— Какая?!
— Да у тебя ее вообще нет! Одна подлость!
— Ты что, Сан Саныч! — Зинаида растерялась.
— То! — давил Сан Саныч. — Гадюка!
— Ты поаккуратней в словах!
— Это я поаккуратней?
— Ты! — Зина смотрела уже с нескрываемой ненавистью.
— А ты не хочешь собрать свои шмотки и свалить отсюда к своей маме?!
— Что-о-о?! Ах ты скот! — Зинаида выхватила у него недоеденную тарелку, но тут же бросила. Схватила пальто, свернула чернобуркой внутрь и сунула в шкаф. — Без тебя куплю! Найдутся... найдутся денежки! А отсюда ты сам вылетишь, если захочу! Ага?!
Сан Саныч ясно видел, о чем догадывался и раньше — она знала о предупреждении Квасова. Кровь в нем закипела, он вскочил, но удержал себя. Скривился в ухмылке:
— Сегодня же откажусь от квартиры!
— Даже не думай! Дурак чертов! — она села на кровать. — Нет, это я дура, за кого вышла! Профессор в Москву звал, пять тысяч только оклад, домработница, квартира... а я?! Кому поверила! На руках обещал носить!
— Да ты за пять тысяч за коня бы пошла! Вот, и-го-го! — Белов встал на колени и вытянул из-под кровати чемодан. Вывернул из него все на кровать. — В караванку перееду! А ты езжай к своему профессору! В Москву!
— Ты что думаешь, Белов, на тебя управы не найдется?! — она дернула его за рукав. — Полторы тысячи дай, полторы мама даст...
Белов молча швырял вещи в чемодан. Расправил старую тельняшку, дырка на ней была зашита. Повернулся к Зинаиде:
— Что же твоя мама на целое пальто не наспекулировала?
— Это ты говоришь?! А кто мешок муки с буксира приволок?! — она скинула пачку старых газет, лежавших на мешке с мукой.
— Ах ты, — Сан Саныч аж слова забыл от негодования, — да чтоб я... Это честная мука... Ах ты, сука! — он в ярости схватил Зинаиду за воротник халата.
— А-а-ай-й! — заорала Зинаида на весь барак и вцепилась зубами в его руку.
Тут уже взвыл Белов, заматерился, тряся рукой. Захлопнул чемодан и стал одеваться:
— Чтоб духу твоего тут не было! Слышала?! До завтра тебе время!
— Белов, ты чего? Ты чего, правда? — она перешла на зловещий шепот. — Ты пожалеешь, Саня! Ой, пожалеешь! Я напомню, кому надо! Тебя предупреждали!
— Вот ты мне где! — Белов рубанул себя по горлу, протиснулся с чемоданом в дверь и зашагал по темной утренней улице.
Остановился, успокаиваясь, завязал ушанку под подбородком. Ему было страшновато отчего-то, но и хорошо. Он хвалил себя за то, что ушел, понимал, что все время после Нового года готовился к этому и вот сделал. Молодец, Сан Саныч! Будь что будет! Сам в партбюро пойду, пусть принимают решение, спекулянтки, сука, что одна, что другая! Чернобурку ей, а хер вот на воротник не хочешь! Он пощупал паспорт в нагрудном кармане. Завтра же пойду заявление подам! Он поскользнулся в темноте, чуть не грохнулся, ударил углом чемодана о снег, ручка оторвалась. Сан Саныч только ухмыльнулся довольно, взвалил чемодан на плечо и двинулся дальше.
— Здорово, Сан Саныч! — раздался чей-то хриплый голос с другой стороны улицы.
— Здорово! — отозвался Белов, не оборачиваясь.
«Полярный» был выморожен чуть на отшибе от зимующего каравана судов, и их караванка с окнами на Енисей тоже стояла отдельно. Климов, кашляя, не торопясь подбрасывал уголь в печку. Обернулся, кивнул уважительно. Белов прошел к себе, сбросил чемодан на койку и снял шинель.
Померанцев жарил гренки на комбижире. Вкусно пахло на весь домик.
— Здравствуй, Николай Михалыч, чайком побалуемся? — спросил Белов.
— А как же! Есть чаек! — Померанцев отвлекся от гренок и налил из чайника крепкого, перекипевшего и очень горячего чая.
— Поешь с нами хлебца, Сан Саныч? — Климов, улыбаясь, присел на пенек у порога и взялся за недопитую кружку. — Или ты дома питался?
Померанцев выложил гренки в миску и поставил на стол. Сам сел напротив Белова, размочил свою гренку в кружке и потянул ее в беззубый рот. Уважительное дружелюбие этих, таких разных
