Христоверы - Александр Владимирович Чиненков
– В себя приходила?
– Да, трижды, и всякий раз в моё отсутствие, – ответил иерей.
– Она всегда в таком состоянии, как и сейчас?
– Да, ухудшений не замечено.
Внеся в тетрадь последние записи, доктор перешёл за печь к кровати Силантия Звонарёва и склонился над ним.
– За тридцать лет своей медицинской практики я впервые вижу, гм-м-м… такого удивительного пациента, – сказал он, беря его руку и пытаясь нащупать пульс. – Я даже не знаю, как к нему относиться и с чего, гм-м-м… с чего начать осмотр.
– Может быть, для начала облегчить его страдания? – посоветовал иерей. – На мой взгляд, жизнь его висит на волоске, и…
– Я не нуждаюсь в ваших советах, батюшка! – обиделся доктор. – Раз вы вызвали меня к больным, значит, доверяете моему опыту и профессионализму. Сейчас я сам решу, что мне делать, а вы… Вы мне будете помогать по необходимости с вашей милейшей старушкой.
Осторожными движениями доктор снял с головы Силантия бинт, и освободившееся лицо повергло его сначала в шок, а затем в ужас.
Иерей, глядя на Силантия, перекрестился и зашептал молитвы. Старушка-прислужница тоже стала креститься, пятясь за печь.
– О Господи, да это не лицо, а сатанинское рыло! – прошептал сам не свой от увиденного доктор. – По сравнению с тем, что я вижу сейчас, с забинтованным лицом этот, гм-м-м… выглядел просто красавчиком?
– Не его вина в том, – вступился за Силантия иерей. – Это он с войны таким пришёл. Он рассказывал, что их немцы там, в окопах, пожгли огнемётами.
Доктор расстегнул ворот гимнастёрки больного, и иерей поспешил ему на помощь.
– Матерь Божья! – не удержался от восклицания доктор, увидев тело Силантия. – Да у него не тело, а сплошной ожог. Как он жив остался, Боже милостивый?
– Действительно, – покачал головой иерей, – не тело, а корка. Разве возможно не только жить с такими ожогами, но и двигаться?
– Это уму невообразимо, – прошептал озадаченно доктор и перекрестился. – Глядя на это, гм-м-м… Глядя на это существо, можно уверовать как в Бога, так и Сатану! Не знаю, кто из них помог этому несчастному выкарабкаться и избежать смерти.
Он осторожно провёл указательным пальцем по твёрдому, как черепаший панцирь, телу Силантия.
– Точный диагноз у этого, гм-м-м… с натяжкой сказать человека, установить сложно, – покачал он головой. – Но предварительный будет таков – у него инфаркт. Возможность остаться в живых одна – незамедлительная госпитализация.
– А девушка? Как же она? – опешил иерей.
– А при чём здесь девушка? – недоумённо посмотрел на него доктор. – Девушка в полном порядке. Не сегодня так завтра она придёт в себя. Лекарства давайте ей в точности так, как мною прописано.
– Тогда что, я иду искать мужиков, чтобы вынести Силантия из дома и уложить в коляску? – посмотрел на него вопросительно иерей.
Силантий пошевелился в кровати, чем привлёк к себе внимание мужчин.
– В больницу я ни ногой, – прошептал он едва слышно. – Лучше сразу в яме сливной утопите. А ты, батюшка, дозволь мне денёк в твоих хоромах отлежаться. К вечеру или к утру я оклемаюсь. Со мной такое уже случалось, и ничего. Я и на этот раз выкарабкаюсь, всем назло, кто моей погибели желает.
* * *
В полдень, после приёма пищи, Иван Ильич Сафронов, его супруга Марина Карповна и дочь Анна задержались за столом.
Некоторое время, пока прислуга убирала со стола, они сидели молча, думая каждый о своём.
– Папа, мама, что-то вы какие-то молчаливые сегодня, – сказала девушка, когда они остались одни. – Может быть, какая-то кошка между вами пробежала, а я ничего не знаю?
– Успокойся, доченька, у нас с папой всё в порядке, – заверила Марина Карповна.
– Тогда я рада за вас, – вздохнула Анна, вставая. – Пойду книгу почитаю, что-то скучновато мне рядом с вами.
Она вышла из комнаты, а Сафронов и Марина Карповна переглянулись.
– Ты ничего не хочешь мне сказать, Ваня? – хмуря лоб, спросила Марина Карповна, глядя на мужа.
– Ничего, – вздохнул Сафронов. – Разве только то, что ты сегодня прекрасно выглядишь, дорогая.
– Я не об этом, – поморщилась Марина Карповна.
– Тогда о чём? – с кислой миной сказал Сафронов. – О Гаврииле Лопырёве? Поверь, он не стоит того, чтобы мы вспоминали о нём и его оболтусе сыне даже изредка.
– И всё же, Ваня? – выразительно посмотрела на него Марина Карповна.
– Ну хорошо, я скажу тебе, что знаю, – пожимая плечами, хмыкнул Сафронов. – Этот проходимец Лопырёв мечтает женить своего непутёвого Силантия на нашей доченьке, и ты это знаешь.
– Да, с твоих слов, – поморщилась и кивнула Марина Карповна.
– Он уже делал мне такие намёки, но я не давал ему никаких обещаний. Пока я жив, этого не будет! – в сердцах воскликнул Сафронов. – Гаврила весь немалый капитал по ветру пустил, а теперь женитьбой мыслит свои плачевные дела поправить!
Заметив нервозное состояние, охватившее мужа, Марина Карповна решила сменить тему.
– Ну да ладно, – тихо сказала она. – Шут с ним, с Лопырёвым. Раз зашёл разговор о будущем нашей доченьки, так давай поговорим о ней.
Взглянув на неё, Сафронов вскинул удивлённо брови.
– А разве есть такая необходимость? – спросил он.
– А ты как считаешь, Ваня? – ответила Марина Карповна. – Доченька наша выросла, заневестилась. Ну не получилось с учёбой, так бог с ней. Ей о жизни дальнейшей надо думать и нам вместе с ней.
– Но я не готов говорить об этом именно сейчас, – поморщился Сафронов. – У меня даже мысли не возникали о замужестве Анны, и вдруг… – Он замолчал и развёл руками.
– Нет, Ваня, мы поговорим об этом, – настоятельно потребовала Марина Карповна. – Давай-ка воскресим в памяти все порядочные семьи Самары.
– И поедем сватать того, кого выберем, – с сарказмом огрызнулся Сафронов.
Марина Карповна не отреагировала на его колкость и продолжила:
– Сначала выберем повод для знакомства юноши и нашей дочки, а затем… Дальше жизнь покажет, что и как будет.
– А с Лопырёвым как же? – ухмыльнулся Сафронов. – Его будем вносить в наш список претендентов на руку нашей дочери?
– Нет, Влас Лопырёв, безусловно, отпадает, – поморщилась Марина Карповна. – Если сын Гавриила Семёновича вырос пьяницей и лоботрясом, значит он таким и останется до конца жизни.
– В чём-чём, а в этом я с тобой согласен, – вздохнул сокрушённо Сафронов. – Ну так что, с какой фамилии начнём составлять свой список?
* * *
Силантий Звонарёв пришёл в себя вечером. Острая боль ушла из груди, и лишь незначительным потягиванием сердце напоминало о себе. Силантий убрал с лица прикрывающий глаза кусок марли и вздрогнул от неожиданности, увидев склонившуюся над собой Евдокию.
– Ты чего? – прошептал он тихо.
– Я? – Евдокия отпрянула,
