Валерий Есенков - Восхождение. Кромвель
Положение стало критическим, когда отряды монархистов заняли господствующие высоты и невооружённым глазом могли наблюдать всё, что происходило в парламентском лагере. Эссекса явно решили взять на измор. Отваги это ему не прибавило, но он вынужден был что-то делать. В сущности, был единственный шанс: собрать все силы в кулак, нанести один мощный удар в наиболее приемлемом и выгодном направлении и, пусть ценой немалых потерь, прорвать кольцо окружения.
Ничего подобного Эссекс не мог предпринять, так как был человек нерешительный и плохой генерал. Граф разделил свою голодную, утомлённую армию, что уже само по себе должно было привести к поражению, приказал кавалерии атаковать неприятеля, а сам, возглавив пехоту, решил выскользнуть из кольца, пробиться к морю, захватить корабли и вывезти солдат неизвестно куда.
В самом деле, под покровом тумана и ночной темноты кавалерии удалось проскочить между двумя отрядами беспечно почивающих монархистов и благополучно спастись, не причинив врагу никакого вреда. Этим манёвром пехота была оставлена без поддержки, особенно важной при отступлении. Она двигалась по грязным узким горным дорогам, выбивалась из сил, бросала пушки и амуницию и в ужасе ждала полного истребления. Дисциплина упала. Офицеры заговорили о сдаче. Огорошенный таким поворотом событий, граф до того растерялся, что от его благородства осталось только воспоминание. Он бросил свою обречённую армию, перед которой был кругом виноват, бежал в сопровождении только двух офицеров, добрался до моря, захватил мирную рыбацкую лодку и, опасаясь быть узнанным, отправился в Плимут.
Генерал-майор Филипп Скиппон, его заместитель, собрал военный совет и объявил:
— Милорды! Вы видите, что наш генерал и некоторые из ваших начальников покинули нас. Кавалерия тоже ушла. Стало быть, мы вынуждены защищаться одни. Так вот что я вам предложу: в храбрости мы не уступаем нашим кавалеристам, на помощь мы призываем одного Бога. Попытаем же счастья, откроем, подобно им, себе путь через неприятельский лагерь. Сразимся. Лучше умереть с честью, чем постыдно бежать.
Это были слова, достойные честного воина, однако они не нашли отклика в сердцах его офицеров. Их окончательно парализовали постоянные глупости Эссекса. У них уже не было ни сил, ни желания поднимать солдат и вести их за собой, как они были уверены, на неизбежную гибель.
Неизвестно, чем бы всё разрешилось, если бы король, который тоже не отличался воинственностью, не предложил обречённой армии выгодные условия капитуляции. Ей предлагалось сдать оружие и боеприпасы, в обмен всем солдатам и офицерам гарантировалась свобода и возможность уйти живыми и невредимыми на территорию, которая находилась под властью парламента.
Эти условия были приняты чуть не с восторгом. Первого сентября 1644 года армия Эссекса сложила оружие и двинулась в путь, бесславная, но живая. Под конвоем королевских кавалеристов она прошла графства, которыми только что овладела, и получила свободу.
Тем временем Эссекс, благополучно обосновавшийся в Плимуте, просил у парламента самого сурового наказания за свои действия, которые привели к катастрофе вполне боеспособную, сильную армию:
«Это самый жестокий удар, какой когда-либо был нанесён нашей армии. Я желаю, чтобы меня подвергли суду».
Едва ли он лицемерил. Душевное состояние действительно было ужасно. И он был целиком и полностью прав: его следовало судить и по меньшей мере отстранить от командования. Парламент, который к тому времени почти полностью состоял из пресвитериан и слабых, нерешительных, умеренных депутатов, думал иначе. В палате лордов Эссекс был своим, граф был симпатичен и военному комитету. Скандальное поражение и позор отныне делал его безопасным для конкурентов. А потому разбирательство было неправедным и скорым. Спустя всего восемь дней к Эссексу прибыл ответ, не столько поразительный, сколько преступный:
«Милорд! Комитет обоих королевств сообщил палатам ваше письмо, посланное из Плимута. Палаты предписали нам известить вас, что они тоже проникнуты важностью случившегося несчастья, но, предаваясь воле Господа, они нисколько не изменили своих чувств в отношении к вам. Их доверие к вашим высоким качествам, к вашей верности осталось непоколебимым. Они решились употребить самые энергичные меры для исправления этой потери и снова вверить вашему командованию армию, которая с помощью Господа сможет привести наши дела в лучшее состояние. Граф Манчестер и сэр Уильям Уоллер получили приказ двинуться со всеми своими войсками к Дорчестеру. Палаты сделали также распоряжение, чтобы шесть тысяч мушкетов, шесть тысяч мундиров, пятьсот пар пистолетов и прочее были вам доставлены в Плимут, для снабжения ими войск и для оживления мужества в ваших солдатах. Палаты уверены, что ваше пребывание в этом графстве, с целью вновь организовать и привести в движение отряды, будет иметь самые благотворные последствия».
Такого приговора Эссекс не ожидал. Он заболел и, кажется, так и не пришёл в себя до конца своих дней.
4
Король тоже был как будто смущён нежданной победой. Сгоряча он направил парламенту мирные предложения. Потом, верно, одумавшись, он по очереди подходил к Плимуту, Портсмуту, Лиму, предлагал представителям парламента сдаться, однако те не сдавались, и он, несмотря на военное превосходство, отходил, не прибегая к осаде, видимо, не зная, что ему делать.
Обстоятельства внезапно переменились. Его шотландский сторонник Джеймс Грэхем Монтроз наконец поднял восстание, которое давно ему обещал. Этот отчаянный, отважный маркиз возглавил разрозненные шайки бродячих ирландцев, которые бесцельно шатались по северным графствам и жили грабежом и насилием. Вскоре к нему присоединились воинственные горные кланы, которым в награду он обещал всё, что приходило в голову. Это пёстрое воинство внезапно открыло военные действия. В течение двух недель оно одержало две победы, овладело Пертом, захватило приступом Эбердин и привело в ужас всё население до Эдинбурга включительно.
Карл ободрился, получив столь радостные известия. Они означали, что с севера над парламентом вновь нависла угроза, куда более грозная, чем та, которая ещё недавно создавалась ленивым Ньюкаслом. Он решил, оставив парламенту важнейшие портовые города, без промедления двинуться к Лондону, сходу овладеть им и утвердить свою прежнюю, безраздельную власть. Монарх почему-то рассчитывал, что народ повсеместно поддержит своего владыку. Тотчас была отпечатана прокламация. Она призывало всё население вооружаться, сбиваться в отряды, выбирать себе командиров и присоединяться, по мере её приближения, к армии короля.
Парламенту вновь пришлось принимать неординарные меры. Новые налоги были введены и учреждена мера действительно чрезвычайная: королевское серебро, которое до того времени хранилось нетронутым в кладовых Тауэра, было конфисковано, переплавлено и направлено на военные нужды. Солдаты трёх армий срочно получили жалованье, боеприпасы и продовольствие. Когда же неприятельское войско приблизилось к Лондону, все лавки закрылись, были сформированы пять полков добровольцев под командованием Томаса Гаррисона, на горожан был наложен пост на всё время, пока не минует опасность, народ бросился в церкви и в страстных мольбах испрашивал благословения Господа на предстоящую битву.
Казалось, она могла произойти при благоприятных условиях. Король всё-таки не решился идти прямо на Лондон, хотя его армия действительно пополнилась отрядами добровольцев. Он предполагал сначала соединиться с кавалерией Руперта, которую Манчестер не захотел добить летом и которая теперь полным ходом шла на соединение с монархом. Военный комитет своевременно принял решение предотвратить столь опасную, нежеланную встречу. Армии Эссекса, Уоллера и Манчестера были объединены и поспешили встретить неприятеля до того, как к нему присоединится всё ещё грозная кавалерия Руперта.
Решение было верным, однако никому из членов военного комитета и в голову не пришло учредить единое командование для всех этих армий, и неприятности начались ещё до начала сражения. Эссекс сказался больным и отказался следовать к своей армии. Парламент потребовал, чтобы военный комитет обратился к Эссексу лично. Военный комитет, чуть ли не в полном составе, явился в дом графа и заверил его, что ему доверяют, как прежде. Эссекс благодарил, но остался в постели. Армией стал командовать его заместитель, который не пользовался у солдат ни доверием, ни уважением.
Дальше пошло ещё хуже. Двадцать седьмого октября противники встретились, и снова при Ньюбери, месте роковом. Силы парламента вдвое превосходили армию короля, притом имевшую без Руперта слабую кавалерию, и не могли не победить, однако не победили. План сражения вырабатывался на военном совете. На нём присутствовали Манчестер, Кромвель, Скиппон, Уоллер и ещё несколько менее значительных генералов. Само собой разумеется, они никакого плана не выработали, но основательно перессорились между собой. Обозлённые, раздосадованные, они вели бой. В результате сражение получилось кровопролитным, но бестолковым.
