100 великих катастроф на море - Евгений Викторович Старшов
В 15.34 «Кампердаун» нанес удар, а минуты две спустя уже освободил «Викторию», которая двинулась вперед. Под носовую часть «Кампердауна» подвели пластырь, так как и его передняя часть начала наполняться водой и он сильно осел на нос. Хлынувшая внутрь вода помешала команде задраить водонепроницаемые двери в носовой части.
Тем временем на «Виктории» люди, запиравшие водонепроницаемые двери в носовой части, были вытеснены водой наверх и собрались на верхней палубе над батареей вспомогательной артиллерии. Люди с пластырем не могли ничего сделать – вода постоянно поднималась. Когда пластырь принесли на полубак, то верхняя палуба была настолько ниже уровня воды, что люди, стоявшие впереди, промокли до пояса. Из-за погружения носовой части корма поднялась над водой, и с других кораблей видели, как левый винт работал в воздухе. Пришлось отказаться от попытки подвести пластырь, и когда люди с полубака сошли на верхнюю палубу, то вода уже доходила до орудийных портов в башне и начала уже вливаться через отверстие переборки, находившейся в передней части вспомогательной батареи. Крен на правый борт, то есть в сторону, где были повреждения, все увеличивался. Машинам, которые были остановлены в момент столкновения, в тщетной попытке отвести корабль на мелкое место дали передний ход, и это только усилило напор воды в пробоину и содействовало погружению носовой части в силу давления воды на наклонную плоскость палубы. Рулевая машина не действовала, так как гидравлические механизмы вышли из строя, то же оказалось и с гидравлическими лебедками для подъема и спуска шлюпок, когда попробовали воспользоваться ими.
Адмирал Трайон, старший штурман и гардемарин Ланион находились на мостике над штурманской рубкой, а кэптен Бурк в момент столкновения спустился вниз посмотреть, задраены ли водонепроницаемые двери. Первым замечанием адмирала, говорят, было: «Это я во всем виноват». Затем он спросил, сможет ли корабль держаться на воде, и старший офицер уверил его, что, по его мнению, удержится. По-видимому, никто не ожидал внезапно последовавшего затем несчастья. Так как «Дредноут» приготовился выслать шлюпки, то ему сделали сигнал не посылать их, но держать наготове. Пока кэптен Бурк проходил внизу по коридорам и отделениям громадного броненосца, тускло и слабо освещенных электричеством, люди, не суетясь и не спеша, поднимались на палубу. Заглянув в правое машинное отделение, он поговорил с вахтенным инженером-механиком и узнал, что в машинном отделении воды нет; слышал также телеграфные звонки и видел, что люди в машине стояли на своих местах. Встретив в главном проходе старшего инженера-механика, он узнал от него, что в котельное отделение вода не проникла. Когда командир вышел на верхнюю палубу, крен на правый борт был очень велик. У левого борта, лицом от него, была выстроена в четыре ряда вся команда «Виктории», за исключением людей, находившихся в машинном и кочегарном отделениях и обреченных, таким образом, на гибель. Это было достопамятное зрелище. Непоколебимая твердость духа, беспрекословное повиновение и превосходная дисциплина удерживали команду на месте. Для всех было ясно, что гибель корабля неизбежна, тем не менее паники не было. Ни один из людей не сдвинулся с места. Все ввиду неминуемой катастрофы держали себя как подобает твердым людям, словно желая этим показать своей родине, как они стали бы держаться против неприятеля. Для многих из них это были последние минуты жизни. Как бы ни было глубоко горе наше об утрате стольких благородных жизней в мирное время, мы должны все же чувствовать подъем духа при мысли о том, что в этот торжественный момент прибавилось еще одно незабвенное предание к славе нашей морской службы, что потомки Нельсона встретили смерть достойно своего прошедшего.
Броненосец кренился все сильнее и сильнее. Палуба заняла почти перпендикулярное положение; последовал приказ «Прыгать за борт». По этой команде стоявшие во фронте бросились к борту, но с трудом, так как крен все увеличивался. Некоторым удалось выпрыгнуть, другие были подброшены вверх самим кораблем. Находившиеся на корме должны были прыгать через вертевшийся на воздухе винт, который, говорят, был причиной смерти и увечья многих. В эти ужасные минуты не было недостатка в героических поступках. Гардемарин Ланион оставался на мостике с адмиралом Трайоном и старшим штурманом до самого конца, несмотря на полученное от адмирала приказание отправиться в шлюпку. Броненосец затонул в 15 ч. 44 мин. 30 сек., ровно через 10 минут после столкновения. Корабль сильно качнулся вправо, форштевень его погрузился в воду, воздух огласился треском ломающихся шлюпок и падающего запасного рангоута, и, наконец, флагманский броненосец пошел ко дну среди облаков дыма и пара. Последней его частью, которую видели на поверхности, была корма со все еще вращающимися винтами. Последовал сильный напор воздуха из-под воды, и поверхность моря страшно вспучилась; реи и обломки, выброшенные снизу, ранили многих из находившихся в воде; других же засосало в образовавшийся водоворот. Люди находились так близко друг к другу, что трудно было плыть. Так как среди них многие не умели плавать или были ранены, то, цепляясь за своих товарищей, они увлекали их с собой на дно. Офицеры и команды других кораблей с ужасом смотрели на эту сцену и с максимальной скоростью буквально высылали свои шлюпки для спасения утопавших. Через пять или десять минут они были уже около того места, где «Виктория» пошла ко дну, и успели спасти 338 человек.
После опрокидывания броненосца адмирала Трайона больше не видели. Катастрофа была донельзя трагическая. У зрителей этого происшествия было предчувствие несчастья, подобное тому, которое испытывали древние греки в своем театре. Действие непременно должно было кончиться трагически. Они видели приближающееся бедствие и не могли предотвратить его; они видели, что Бог отнял разум у их командира, и были беспомощны. Начальник эскадры допустил ужасающую ошибку и этим обрек на гибель 321 офицера и
