Александр Казанцев - Школа любви
Не белый вовсе туман, а фиолетовый…
А! Это туман времени…
Такое со мной уже бывало…
Сегодня похолодание резкое — вот и сказалось, видать. При таких перепадах мне порой и без выпивки худо…
Вон как «туман» клубится, а его никто не замечает… Это хорошо, а то бы уже паника началась — подумали бы, что дым, пожар…
Пусть себе клубится, не так и страшно, бывало уже…
Я ведь домой уже еду, там меня Елена и Машуня ждут…
Ничего со мной не случится, мне ведь даже упасть некуда: со всех сторон плечами и спинами подперт…
Народу-то! Будто летом…
Ба! Вот это подгадал я в вагон сесть, чуть ли не все знакомые кругом…
Вон Осип стоит. Шапчонку кроличью с плеши снял, лицо от пота утирает, не узнает меня… Конечно, столько лет прошло…
Только Осип почему-то не изменился ничуть, будто с той поры, когда в последний раз виделись, успел лишь за бутылкой сгонять… А может, он на «югах» и впрямь пить бросил, вот и сохранился так?..
А вон мой дед покойный у окна сидит. Живехонек!.. Только уж больно хмур, отвернулся от меня, до сих пор, видно, обижается, что не любил я его при жизни…
А это не мама ли моя вон там?.. До болезни такой была — молодая, красивая…
Рядом с ней — моя первая любовь Светланка… Как это ухитрилась она пятнадцатилетней остаться?..
А вон Вовка Антух в видавшей виды волчьей шубе сидит… Трезв, как стеклышко, не то что я… Карандашиком листок клюет, похоже, стихи пишет…
А что это там за кустодиевская молодка — румяная, будто только что с мороза вошла? Это же Ромашка моя!.. В том же пальтишке зеленоватом и тесноватом уже, в каком ее после долгой разлуки возле кинотеатра «Знамя» увидал…
Столько людей дорогих, близких, а никто меня не видит!..
Из-за «тумана» проклятого, что ли?..
Из-за него я и сам уже плохо вижу. Темно в глазах…
Чувствую только, что в спину мне упирается крепкое плечо. Знаю: это плечо Лота…
А передо мной — спина Овидия… С чего мне это известно — откуда знать?.. Он низкоросл, Назон, куда меньше меня, тоже невысокого, никого не загораживает, только я и не вижу уже никого из-за клубящегося «тумана»…
Но откуда здесь, в электричке зачуханной, Овидию и Лоту взяться? Их жизни давно прожиты… Даже во мне они — прожиты…
И фиолетовый туман начинает закручиваться в большую темную воронку…
О смерти своей я всегда спокойно думал: когда гениальным себя по дурости считал, уверен был, что умру в тридцать семь… Комплексовал даже, этот возраст миновав…
Теперь мне за сорок уже… Но нельзя мне никак умирать, меня Елена и Машуня ждут…
Я люблю их, нельзя мне…
Даже если душа действительно бессмертна — нельзя…
Даже если и впрямь знал я всегда, что живу не впервые…
1992–2002 гг. Томск
Примечания
1
Гений — римский бог мужского начала. — Прим. автора.
2
Книга «Метаморфозы» восстановлена позже по спискам друзей Овидия. — Прим. автора.
3
Исаак — смех. — Прим. автора.
4
Квестор — верховный чиновник, ведающий казной. — Прим. автора
5
Латинский вариант имени Одиссея, по приказу которого мастер Эпей построил деревянного коня с полым нутром, ставшего, по общеизвестной легенде, причиной гибели Трои. — Прим. автора
6
Скульптурное изображение Афины Паллады, перевезенное в Рим, чтобы возродить славу Трои в другом месте. — Прим. автора
7
Дуб — священное дерево Юпитера, лавр — Аполлона. — Прим. автора
8
Древний пастушеский праздник, связанный с культом Фавна, бога полей, лесов, пастбищ и животных. — Прим. автора
9
Имеется в виду жительница острова Лесбоса поэтесса Сафо. — Прим. автора.
