Под сенью чайного листа [litres] - Лиза Си
Хейли: Я просто не могу уснуть. Мама говорит, что это потому, что я все еще живу по китайскому времени.
Джессика: Жесть! Какая жесть!
Доктор Розен: Что происходит, когда вам пора ложиться спать?
Хейли: Иногда, когда я выключаю свет, я чувствую, что уже проснулась. Я словно бы вылетаю из окна и лечу через океан в свой детский дом в Китае. Я вижу ряды и ряды кроваток и китайских женщин, похожих на официанток, которые толкают тележки с димсамами, ходят туда-сюда. Я представляю себе момент, когда меня грузят в автобус или грузовик и привозят в отель. Наверняка мне было страшно. Наверняка я голосила. Мама и папа рассказывали, что нас едва ли не бросали на руки новой матери. Неужели я попала к правильным маме и папе? Может, со мной что-то не так и поэтому я выгляжу не так, как другие малыши, которых выдали в тот день, не так, как другие девочки из «Семей с детьми из Китая», не так, как мои школьные подруги? Тогда мне приходится снова включать свет.
Ариэль: Доктор Розен, я не понимаю. Я знаю много девочек из лагеря для приемных семей «Наследие», у которых нет ни одной проблемы. Они все счастливы. Или мне так кажется…
Хейли: Она права, знаете ли. Я знаю девочек из СДК с тех пор, как мы были младенцами. Они не позволяют людям говорить глупости. Я помню одну девочку. Нам было лет по восемь. Незнакомец спросил ее, уж не студентка ли она по обмену. Такие вещи меня очень раздражают, но знаете, что она ответила? «Большинству студентов по обмену побольше чем восемь лет!»
Ариэль: Вас когда-нибудь спрашивали, почему вы говорите по-английски без китайского акцента? Меня – да!
Хайди: Я ненавижу, когда люди спрашивают, знаю ли я английский или привыкла ли к местной жизни. Да ладно!
Тиффани: В нашей церкви есть специальная группа для таких девушек, как мы, – удочеренных, но из России, Румынии и тому подобных мест. У нас была встреча, на которой мы должны были научиться отвечать придуркам, которые спрашивают что-то вроде: «Когда ты узнала, что тебя удочерили?» Большинство людей представляют себе сцену, когда родители усаживают тебя и ты «узнаешь, кто ты такой»! Мне достаточно было просто посмотреть в зеркало. Когда люди задают мне этот вопрос, я всегда отвечаю: «А когда вы узнали, что вас не усыновили? Откуда вы знаете, что ваша мать и правда ваша биологическая мать?»
Ариэль: Ехидничаешь!
Хейли: Можно попробовать что-то вроде «Фенотипические различия между моими родителями и мной всегда были очевидны. Я могу только догадываться, каково это – быть биологическим ребенком или родиться белым, чтобы соответствовать своим родителям».
Тиффани: Фенотипические различия?
Хейли: Я делала проект на школьной научной ярмарке на эту тему. Я выиграла…
Доктор Розен: Не хочу прерывать тебя, Хейли, но придется. Джессика, что-то ты притихла. Не хочешь ли поделиться своими переживаниями?
Джессика: Я думала о том, что Хайди сказала обо мне раньше. Неужели все здесь считают меня злюкой или…
Хейли: Ты строишь из себя крутую, но я уверена, что ты напугана так же, как и все мы.
Джессика: Я не боюсь. Чего?
Доктор Розен: Я собираюсь вмешаться. Из сегодняшнего разговора я знаю, что вы, девочки, не любите ярлыки. Я тоже не очень люблю ярлыки, но в моей профессии – как и в большинстве профессий – они применяются. Так что давайте рассмотрим один из них, поскольку он имеет прямое отношение к китайским детям, которые попали в американские приемные семьи, типа вас пятерых.
Джессика: Отлично. Как раз то, что мне нужно. Еще один ярлык. И как вы собираетесь меня называть?
Доктор Розен: А фраза «благодарный, но злой» кому-нибудь нравится? Вы можете быть благодарны за то, что у вас есть мама и папа, потому что они любят вас и дали вам хорошую жизнь со всеми возможными привилегиями.
Джессика: Некоторые больше, чем другие…
Доктор Розен: Так что благодарность кажется довольно очевидной. И, как отметила Ариэль, есть много таких, кто совершенно счастлив…
Тиффани: Большинство, я уверена.
Джессика: Возможно, это потому, что они родились без мозгов…
Доктор Розен: Но часто усыновление или удочерение – это утрата: утрата родной семьи, культуры и национальной идентичности, и, конечно, образа жизни, который мог бы быть. Вот тут-то и возникает злость. Только сегодня вы рассказали о множестве вариантов гнева и о том, почему вы испытываете его. На мой профессиональный взгляд, все сводится к следующему: гнев из-за того, что ваши биологические родители бросили вас. Вот такой ярлык, но на наших индивидуальных сессиях вы слышали, как я говорю о гневе по-другому. Хейли, ты помнишь, что я сказал?
Хейли: Вы сказали, что гнев может быть прикрытием чего-то более глубокого.
Доктор Розен: Не хочешь поделиться, что это для тебя?
Хейли: Печаль. Очень сильная печаль, потому что где-то там у меня есть мать и отец, которые не любили меня настолько, чтобы оставить у себя. Они отдали меня. Избавились. Я оказалась им не нужна. У меня никогда не было возможности погрустить об этом. Как я могу быть рядом с мамой и папой, которых очень люблю, и плакать о своих биологических маме и папе, потому что я их не знаю и в моей жизни их не было? В то же время почему я оказалась недостаточно хороша для своих китайских мамы и папы? Теперь мне придется очень много работать – и речь не только об учебе, – чтобы стать той, кем бы они гордились. И чтобы мама и папа гордились мной сейчас.
Джессика: Ты хочешь сказать, что я грущу, потому что моя родная мать так мало заботилась обо мне, что оставила меня перед вокзалом… Одну… Посреди ночи… Зимой… Что она даже не
