Семь престолов - Маттео Струкул
Никколо Барбо едва удержался от резкого ответа.
— Хорошо, Габриэле, все понятно. Вот сейчас мы, ничего не скрывая, ставим вас в известность о том, что Венеция будет всячески способствовать вашему назначению следующим папой римским. Я понимаю, что это не ваш выбор, но мы все надеемся, что вы не откажетесь выполнить свой долг перед республикой, для которой каждый из нас готов принести любую жертву, какая только потребуется.
Полиссена метнула на мужа яростный взгляд. Она разделяла его точку зрения, но такая постановка вопроса могла оттолкнуть Габриэле. Ее брат упрям, и если он почувствует, что его загнали в угол, то может и порушить все их планы.
— Простите резкость моего супруга, дорогой брат, — поспешила вставить она. — Никколо высказался слишком прямолинейно, хотя при этом абсолютно честно.
— Я знаю, Полиссена, и полностью согласен с его словами. Теперь, когда мне ясно, чего вы ждете от меня, позвольте уверить, что я не имею ни малейшего намерения уклоняться от своих обязательств перед республикой. Я прекрасно осознаю стратегическое значение Рима для Венеции.
— Подумайте и о Болонье, Габриэле, — добавил Антонио. — Семействам Феррара и д’Эсте придется умерить спесь, когда они окажутся зажаты между нашей материковой армией с одной стороны и силами понтифика с другой. И это лишь первое из множества преимуществ, которые сулит ваше избрание папой.
— А если учесть, что вы как раз кардинал Болоньи… — усмехнулась Полиссена.
— Верно. Словом, все решено? Как только Мартин Пятый отойдет в лучший мир, нужно будет всего лишь убедить конклав избрать меня, правильно? Но это тоже не так просто, — заметил Габриэле, однако его поведение неуловимым образом изменилось. Если поначалу его сомнения звучали искренне, то теперь чувствовалось, что он возражает скорее из суеверия, не желая заранее праздновать победу.
— Возможно. Однако мы точно знаем, что Орсини выступят против Колонны. Они не настолько сильны, чтобы выставить собственного кандидата, поэтому Джордано Орсини поддержит вас. То же самое можно сказать и об Антонио Пан-чьере. Ну и обо мне… Видите, уже три голоса.
— Но их нужно намного больше.
— Не волнуйтесь на этот счет, я позабочусь о том, чтобы обеспечить вам необходимую поддержку. Вы будете папой, Габриэле, верите вы в это или нет, — торжественно подытожил Антонио Коррер.
Никколо по очереди посмотрел всем собеседникам в глаза. То же самое сделала Полиссена. Затем, будто скрепляя тайный договор между ними, она произнесла:
— Провал недопустим.
В ее словах было столько решимости, что кровь на миг застыла в жилах Габриэле.
ГЛАВА 6
ПОРАЖЕНИЕ
Миланское герцогство, Маклодио
Не раздумывая ни секунды, Сфорца развернул коня и помчался в сторону Ураго. Его люди понеслись следом, словно подгоняемые тысячей чертей. Возиться с бомбардами было некогда, поэтому капитан поручил небольшой группе разобрать их и перетащить на другой берег Адды, ближе к Милану.
За Франческо Сфорцей следовали его лучшие рыцари, в общей сложности шестьсот человек. Он не знал, что их ждет, но отчаянно спешил, всей душой надеясь успеть вовремя.
Карманьола с умом разыграл карты. Он направил большую часть своего войска против солдат Малатесты и Пиччинино — основных сил миланской армии — и атаковал центральный отряд, разбив армию врага надвое. В результате Сфорца со своими людьми оказался полностью отрезан от сражения.
На полпути от Маклодио до Ураго капитан наконец понял, что его ожидает. Дорога превратилась в полотно липкой грязи, а с обеих сторон тянулись нескончаемые болота. Разглядел он и какое-то движение, издалека напоминавшее копошение муравьев.
Подъехав ближе, Сфорца увидел останки миланского войска: растерзанные, изуродованные тела, искаженные болью лица, раскрытые в последнем крике рты. Ехать по дороге тем временем становилось все сложнее — мешали горы трупов. Повсюду валялись обломки доспехов, раздавленные и покореженные шлемы, смятые щиты и брошенные мечи.
Франческо Сфорца осенил себя крестным знамением. Зрелище действительно ужасало. Внезапно он что-то услышал: вдалеке, в стороне Ураго, раздавался лязг мечей. Похоже, кто-то еще пытался сражаться, несмотря на кошмарный исход битвы.
Сфорца пришпорил коня, пересек усеянное телами поле боя и во весь опор помчался по направлению к Ураго, откуда доносились звуки схватки. Его рыцари вновь поспешили следом, но если раньше они подбадривали друг друга воинственными криками, то после увиденного рассекали холодный вечерний воздух в тяжелом молчании.
Небо налилось свинцом. Поднимался влажный туман, будто саваном окутывая болотистую равнину. Копыта отбивали зловещую мелодию смерти. Безжалостный лязг мечей приближался. Вскоре Франческо Сфорца разглядел жалкую горстку миланцев, которая отчаянно отбивалась от венецианских рыцарей, заметно превосходящих их числом. Капитан поднял меч, а затем резко опустил его, давая приказ атаковать. Миланские воины кинулись на неприятеля.
Сфорца изо всех сил ударил первого всадника, попавшегося ему на пути. Венецианец уставился на собственную руку, внезапно вывернутую под неестественным углом, заорал и свалился с седла. Вид раненого противника усилил ярость капитана, и он тут же снова рубанул мечом, отправив другого не успевшего защититься рыцаря прямо в грязную жижу. Едва тот свалился в трясину, подбежал пехотинец из миланского войска и воткнул пику в грудь врага. Сфорца продолжил биться и двумя мощными рубящими ударами поразил еще одного воина. Очень скоро его люди окончательно разгромили венецианцев, а немногие выжившие обратились в бегство.
— Капитан, впереди! — крикнул миланский солдат, показывая в сторону Ураго левой рукой. Из правой он ни на секунду не выпускал древко флага, словно от этого зависела его жизнь. Знамена с лазурным змеем и черным орлом покрылись брызгами крови и грязи. — За тем поворотом Никколо Пиччинино!
Франческо Сфорца молча кивнул и что есть силы пришпорил коня. Может, так он хоть вернется не с пустыми руками. Пиччинино отличный капитан; пусть он недооценил Карманьолу, его шкуру все же стоит спасти. С мечом в руке Сфорца поскакал через кровавое месиво и густой туман к указанному повороту. Он чувствовал, как конь под ним дрожит от ярости и прибавляет ходу; из ноздрей животного валил пар, мускулы напряглись от бешеной скачки.
За поворотом Франческо увидел, как по правую сторону от дороги остатки солдат и пеших рыцарей из последних сил пытались лишить друг друга жизни. Изнуренные воины бились медленно и неохотно, обе стороны будто исполняли неприятную обязанность, дожидаясь возможности бросить это занятие.
Не медля ни секунды, но осторожно, чтобы конь не сломал ногу, Сфорца спустился с дороги в болотную жижу. Копыта лошади вязли в топкой земле, размытой водой, но кое-как капитан сумел добраться до места, где разворачивалась схватка. Здесь почва,
