Семь престолов - Маттео Струкул
Но теперь Мехмед II завоевал Контантинополь и грозил добраться до Сербии и Албании. Не требовалось быть великим стратегом, чтобы понять, к каким ужасным последствиям это может привести. Кроме того, вечная война с Миланом продолжала с каждым днем ослаблять республику, рискующую оказаться в окружении: Франческо Сфорца, новый герцог Миланский, продолжал контрнаступление со стороны Адды, в то время как на востоке султан нацелился на Балканы.
Услышав шаги Никколо, Полиссена вскочила, прижимая руки к груди. Вот уже несколько недель ее муж пытался убедить других знатных венецианцев в Сенате, что Венеции следует заключить торговое соглашение с султаном.
Полиссена взглянула на супруга: тот выглядел усталым и подавленным. Она пыталась поддержать его, но это было не так просто, учитывая последние события.
— Положение совершенно отчаянное, — сказал Никколо, поцеловав жену в губы. Он обнял ее и тяжело вздохнул, а потом внимательно посмотрел Полиссене в глаза. Разомкнув объятия, Барбо принялся мерить широкими шагами гостиную, потирая подбородок. Он всегда так делал в минуты тревоги. — Венецию заполонили бродяги. Они бегут от войны, с каждым днем их все больше, и справляться с этой ситуацией очень тяжело. Беженцы рассказывают ужасные вещи, Полиссена. Весь венецианский квартал в Константинополе разрушен. — В глазах Никколо стояли слезы. — Четыре торговых причала обратились в пепел, церкви Святого Марка, Святого Николая и Святой Марии разграблены, осквернены. От ворот Пескарии до Дронгарио не уцелел ни один дом: все они сожжены или разгромлены. Турки насилуют и убивают обитателей квартала, насаживают на пики тела священников. Они отбирают золото и серебро, уродуют статуи, ломают кресты. Дома, склады и лавки сровняли с землей. — Барбо ненадолго замолк. — Вся семья Вионелло, владевшая пекарней у церкви Сан-Ачиндино, мертва.
По щекам Полиссены потекли слезы, а Никколо продолжал свой ужасный рассказ:
— Посол и Совет двенадцати убиты в собственных домах вместе с женами и детьми. Лавки с тканями сожжены, склады разграблены, на рыночной площади — гора трупов. Немногие выжившие в отчаянной попытке спастись прятались в подвалах и погребах, но янычары нашли их всех и отправили на тот свет одного за другим. Тех, кого решили пощадить, продали в рабство.
— Немыслимо… — дрогнувшим голосом прошептала Полиссена.
— И это только часть огромной проблемы. Конечно, самая чудовищная и ужасная, но не единственная.
— Я знаю.
— Вам известно, какие убытки терпят все торговые династии?
— Расскажите мне, Никколо.
— Мы потеряли все преимущества Золотой буллы: больше никакой свободной торговли и освобождения от таможенных сборов в Константинополе и прочих городах от Эгейского моря до Балкан. Венецианский квартал с лавками, складами и причалами для торговых кораблей потерян навсегда. Последствия подобной катастрофы не поддаются описанию. Дож готовит делегацию из посланников, которая попытается заключить новый договор с султаном.
— Думаете, это возможно?
— Неважно, что думаю я. Но Мехмед Второй уже сообщил, что собирается обложить налогами все торговые операции, если, конечно, кому-либо удастся возобновить коммерцию. Не говоря уже о том, что все это очень ослабляет нас в глазах наших союзников.
— Альфонсо Арагонского?
— Именно. И делает легкой добычей для врагов.
— Но Милан сейчас тоже ослаблен: нашей бедой стало падение Константинополя, а миланцев настигла чума.
— Да, пожалуй.
— Может быть, в этот раз мы наконец прислушаемся к папе римскому?
— Вы говорите о заключении мира?
— Он молит нас о нем уже четвертый год. Если Венеция разорена, Милан переживает эпидемию, а Флоренция недостаточно сильна, то, может, настало подходящее время для перемирия? То, чего люди не понимали разумом, наглядно доказали нищета и голод.
— Я тоже так думаю, Полиссена. Кроме того, Венецианская республика просто не в силах оплатить военные расходы. Не буду скрывать, наше состояние тает на глазах. Дела вашего отца, вне всякого сомнения, пострадали больше всего, но и семья Барбо столкнулась с изрядными трудностями. Возить специи сейчас невозможно; к счастью, не так давно мы решили начать торговать тростниковым сахаром. Наши корабли доставляют сырье с Кипра, а мой брат обустроил раз-ведение тростника в Ираклионе, где у нас есть владения. Это поможет продержаться какое-то время, но для нашей семьи, как и для всех остальных, жизненно важно заключить новое соглашение с султаном.
— Я хорошо понимаю это.
— Есть новости от Пьетро?
— Как раз сегодня пришло письмо. Прочитать вам его?
— Да, пожалуйста.
Полиссена подошла к письменному столу и взяла в руки несколько листов бумаги.
Рим, 3 марта 1454 год
Дорогой отец, любимая матушка, я пишу вам в этот почти весенний день, глядя, как слабые солнечные лучи лениво освещают небо, неся с собой добрые предзнаменования. Пишу в надежде принести вам хорошие вести, а также поддержать вас в этот тяжелый момент, связанный с падением Константинополя, с которым и сам понтифик никак не может смириться. Я хочу сообщить вам следующее: из долгого разговора с Его Святейшеством мне стало ясно, что он намерен всеми силами содействовать подписанию мирного договора между королевствами, герцогствами и республиками Апеннинского полуострова.
В этой связи Николай V вот уже некоторое время с соблюдением полной секретности ведет переговоры со Сфорцей, советуя ему заключить перемирие с Венецией. Соответственно, через мое посредничество он просит вас убедить в том же самом дожа Фоскари.
Совершенно очевидно, что мир, заключенный на удовлетворительных условиях, гораздо предпочтительнее продолжения войны, особенно теперь, учитывая ужасную нищету, в которой оказались жители наших городов. Кроме того, как вы понимаете, папа обязательно отблагодарит вас за подобное содействие. Его Святейшество всегда проявляет необыкновенную щедрость и признательность по отношению ко мне. Он говорит, что однажды мои добрые дела и помощь нашей семьи в установлении мира будут должным образом вознаграждены.
Исходя из этого, я прошу вас сделать все возможное, чтобы убедить дожа Фоскари всерьез рассмотреть идею заключения перемирия со Сфорцей.
Со своей стороны я продолжу прилагать все усилия, чтобы поддерживать и укреплять хорошие отношения, которые мне удалось установить с понтификом.
С самыми наилучшими пожеланиями я прощаюсь с вами и обещаю написать снова в ближайшее время, чтобы сообщить вам новости о моем самочувствии и о том, что происходит в Апостольском дворце.
Ваш любящий сын Пьетро.
Полиссена умолкла. Никколо внимательно посмотрел на супругу и тяжело вздохнул.
— Эта огромная, бесконечная паутина интриг, что мы плетем, рано или поздно погубит нас, — печально сказал он. — С другой
