Граница - Станислава Радецкая
- Простите, господин, - серьезно начала она еще на полдороге, - но мой достопочтимый отец в последние дни сильно мучается подагрой. Если вы хотите сделать заказ, то я могу лишь показать вам образцы… тканей.
Она замолчала и остановилась на последней ступеньке, когда увидела Йохана. Старое платье натянулось у нее на выпуклом животе.
- Кто там? – донесся сверху больной и хриплый голос, совсем не похожий на голос господина Дома. – Кто там, Анна?
- Образцы меня устроят, - заверил Йохан. Из зала исчезла кое-какая привычная мебель, слуги тоже не было видно. Похоже, дела здесь шли все хуже, несмотря на оставленные деньги.
- Это господин барон, отец, - громко ответила Анна-Мария, не сводя глаз с Йохана. Он не мог разгадать выражения ее взгляда, но видел, как осунулось и чуть подурнело ее лицо. Диджле предусмотрительно отступил к двери, чтобы не слышать их разговора. – Я покажу ему ткани.
Она наконец-то опустила глаза и прошла мимо Йохана к столу, на котором лежала толстая книга со вшитыми и нарисованными образцами. Лисица помнил их наизусть: ткани для стен, ткани для платьев, ткани кружевные; батист, муслин, бумазея, лен, шелк, тафта, саржа; из разных концов света – из Рима, Брюсселя, Вены, Берлина, Франции, Англии и Леванта.
- Подойдите сюда, господин, - позвала Анна-Мария. – Если вы соблаговолите сказать, зачем вам понадобились ткани, то я подберу для вас лучшие из них. Вы обставляете дом или решили сшить себе новое платье? У нас осталось много хороших тканей с весны.
Говорила она ровно, но девичьи пальцы дрожали, пока Анна-Мария листала пожелтевшие от времени страницы. Йохан накрыл ее руку своей, и девушка сжала губы так, что они побелели.
- Я пришел не ради покупок.
- Жаль, - с трудом выговорила она. Теперь Анна-Мария избегала его взгляда. Она упорно глядела на один из образцов: золотистые цветы рассыпались на бледно-голубом фоне, и Йохан видел, как на ее виске, почти под самым чепчиком, бьется тоненькая жилка.
- Я пришел за тобой.
- Что такому знатному господину нужно от блудной девки? – она хотела вложить в свои слова иронию, но вышло просто и печально.
- Не называй себя так. Я обещал вернуться и вернулся.
- Почему ты не сделал этого раньше? – голос у Анны-Марии неожиданно сел, и она склонилась еще ниже над книгой, словно ей не хватало воздуха. – Я ждала тебя.
- А теперь перестала?
Она кивнула, не поднимая головы.
- Но почему?
Анна-Мария долго молчала, а потом мягко высвободила свои пальцы.
- Ты был все время рядом, - без осуждения сказала она. – И ни разу не дал о себе знать. Я видела тебя со знатными дамами. Ты часто проезжал мимо верхом. Один раз я даже набралась духу и шла за тобой целый квартал, но ты не увидел меня, Иоганн. Или как там тебя зовут…
- Йохан.
- Пусть Йохан, - покладисто согласилась Анна-Мария. – Ты пришел слишком поздно.
- Я пришел… - Лисица запнулся, но продолжил: - Выходи за меня замуж. Уедем отсюда.
- Не могу.
- Почему? – Йохан взял ее за подбородок, чтобы взглянуть Анне-Марии в глаза. По щекам у нее катились крупные слезы, смывая краску и румяна, но она пыталась бодриться.
- Как я оставлю больного отца?
- Мы позовем ему лучшего доктора перед отъездом.
- Доктор сказал, что ничем не может ему помочь. Это из-за моего ребенка отец заболел. От чужих кривотолков. Из-за меня. Я оказалась плохой дочерью. Да еще отказываю всем женихам, которые приходят свататься.
- Ты вовсе не плохая. Поверь мне, я не мог прийти раньше, но теперь все будет иначе!
- Конечно, я верю, - вяло ответила она и отвела взгляд. – Но ведь я тебя вовсе не знаю… Ты соврал мне даже в своем имени. Я думала, ты – путешественник, поиздержавшийся в пути и попавший в беду, из хорошей семьи. Ты был так обходителен и умен, так хорошо поладил с отцом и сестрой! А теперь я не знаю. Может быть, ты беглый преступник?
- Нет, - после долгой паузы сказал Йохан. – Я не беглый преступник. Я действительно дворянин.
- Тогда это еще смешней, - тихо проговорила Анна-Мария. – Зачем я тебе?
- Потому что я люблю тебя.
- Это просто слова.
Йохан перемахнул через стол и оказался рядом с ней. Испуганный олененок – кажется, так он называл ее когда-то. Теперь олененку пришлось долго бежать, спасаясь от преследования, и в покрасневших глазах отражалась лишь одна усталость. Он притянул девушку к себе, и она покорно подчинилась, уткнувшись ему в грудь; Йохан почувствовал ее большой живот под платьем, и это было новым, непривычным ощущением. Диджле издал невнятный протестующий звук, но не проронил ни слова.
- Не плачь, радость моя, - сказал ей на ухо Йохан. – Мы поженимся на Рождество и уедем отсюда. Никто больше не посмотрит на тебя косо. Мы начнем новую жизнь в другом городе, где никто нас не знает. Ты родишь чудесного мальчишку. Будем жить-поживать да добра наживать. А если твой отец нас простит, то заберем его к себе, как обустроимся.
Ее плечи дернулись, и Анна-Мария заплакала горше, но
