Горничная Карнеги - Мари Бенедикт
— Клара, в бизнесе иной раз приходится принимать жесткие решения. Ты сама знаешь. И к сожалению, иногда получается так, что эти решения бьют по людям. Но в любом случае мы поможем твоему дяде. Я не брошу семью в беде.
Он надеялся меня успокоить, предложив помощь. Когда-то я пришла бы в восторг, услышав, что он говорит о моей семье как о своей собственной. Но не теперь.
— Где забота о людях, Эндрю? Где сочувствие? Не только к моему дяде, но и ко всем остальным, пострадавшим от сокращений при твоих махинациях с «Карнеги, Кломаном и компанией», «Кистоунским телеграфом», «Кистоун бридж», «Коулман ойл», «Пайпер и Шиффлер», «Вудраффскими спальными вагонами»? Я могу перечислять до бесконечности. Ты не хочешь узнать, что стало с людьми, потерявшими работу? Не хочешь предложить им помощь, еду и жилье, деньги, возможность учиться — хоть что-нибудь? Не хочешь выяснить, где теперь тот ирландский иммигрант, который за несколько сотен долларов пошел на фронт вместо тебя? Выжил он или нет? Я готова поспорить, что тот Эндрю, который только приехал в эту страну, не отмахнулся бы от чужих бед. Мне кажется, ты забыл, что они — люди. Такие же люди, как ты. — Я помедлила и спросила: — Ты забыл, кто ты такой?
Мы стояли лицом к лицу и сверлили друг друга взглядами. Ситуация неприятно напомнила мне ссору Эндрю с его младшим братом по поводу «Сайклопс айрон» и «Айрон сити фордж». Эндрю сжал кулаки, его лицо побагровело от гнева. Он жестко прищурился и открыл рот, собираясь что-то сказать, но тут в коридоре внезапно раздался голос миссис Карнеги:
— Это ты, Эндра? Ты где?
Мы застыли как два изваяния. Звук шагов моей хозяйки становился все громче. Я развернулась и без единого слова направилась к двери, распахнула ее и едва не столкнулась с миссис Карнеги. Вместо того чтобы сделать почтительный реверанс и извиниться за свою неуклюжесть, я молча протиснулась мимо нее, поднялась по лестнице и закрылась в своей крошечной спальне на этаже для прислуги.
Глава сорок шестая
7 апреля 1867 года
Питсбург, штат Пенсильвания
Я должна была радоваться неожиданно образовавшейся передышке. Сразу после завтрака в компании младшей четы Карнеги моя хозяйка велела подать ей карету и уехала по каким-то делам, и у меня появилось чуть больше времени, чтобы спокойно и неторопливо заняться подшивкой и штопкой ее вещей. Но я не радовалась. Я тревожилась.
Во время вчерашнего вечернего ритуала отхода ко сну и сегодняшних утренних приготовлений миссис Карнеги была необычно задумчивой, напряженной и молчаливой. Я не знала, как Эндрю оправдал перед ней наше присутствие в библиотеке вдвоем и чем объяснил мое очевидно подавленное состояние. Я не видела его с тех пор, как в гневе выскочила из комнаты, чуть не сбив с ног хозяйку. И поскольку совершенно не представляла, какие он выдвигал аргументы, и не понимала, что будет дальше, я тоже хранила молчание, обслуживая миссис Карнеги.
Ее непривычная молчаливость сама по себе была поводом для беспокойства, но столь внезапный отъезд — она даже не сообщила мне о своих планах, чего никогда не случалось раньше, — растревожил меня не на шутку. Миссис Карнеги всегда держала меня в курсе своего распорядка, чтобы я могла распределить время сообразно ему, и в большинстве случаев я сопровождала ее на визитах и всевозможных светских мероприятиях. Куда она уехала? Почему ничего мне не сказала?
Изнывая от беспокойства, я ходила кругами по спальне хозяйки, раскладывала по местам ее вещи, перебирала белье для штопки и искала подсказки, где она могла быть, но через час все же не выдержала и спустилась на кухню. Там вовсю шла подготовка к обеду для новой миссис Карнеги, на который она пригласила своих хоумвудских подруг. Мне подумалось, что, возможно, моя хозяйка как раз потому и уехала: чтобы не мучиться мыслью, будто ее вытесняют из «Ясного луга». Что, если ее внезапный отъезд никак не связан со мной и Эндрю?
— Моя хозяйка вернется к обеду? — спросила я у мистера Форда, который раскладывал на серебряном подносе аккуратно нарезанные мини-сэндвичи.
— Она вам не сказала? — удивился он.
Хильда, маячившая у него за спиной, захихикала и прошептала якобы на ухо Энни, новой посудомойке, но так, чтобы я тоже услышала:
— Разве личная горничная не должна знать расписание своей хозяйки?
— Нет. — Я обращалась только к мистеру Форду, демонстративно не глядя на Хильду. — После завтрака мы с ней не виделись.
— Я, кажется, слышал, как она говорила младшей миссис Карнеги, что у нее назначена встреча в городе.
Встреча в городе? Она об этом не упоминала, хотя я всегда сопровождала ее во время подобных выездов. С одной стороны, я желала отправить сообщение Эндрю — спросить о его матери, спросить о нас, — но, с другой стороны, я ощущала опасность. Плохое предчувствие мучило меня. Что станется с нами теперь, после вчерашней ссоры в библиотеке? Что вообще происходит? Не поставила ли я под удар всю свою семью?
* * *
К счастью, рабочая комната экономки оказалась свободной — после завтрака миссис Стюарт занялась инвентаризацией бельевых шкафов. Без ее пустой болтовни и злобных сплетен я могла слышать все, что происходило в доме. Мой обостренный тревогой слух улавливал, как Хильда и Энни наводили порядок в гостиной, как мистер Форд что-то тихонечко напевал себе под нос, нарезая овощи для супа, как мистер Холируд учил Джеймса правильно чистить столовое серебро, как младшие мистер и миссис Карнеги украдкой целовались в коридоре у двери в гостиную.
Я слышала всех, кроме моей хозяйки.
Наконец, в четыре часа пополудни, спустя шесть часов после ее отъезда из дома, в прихожей раздались характерные шаги. Я отложила шитье и помчалась наверх по черной лестнице, чтобы встретить хозяйку у дверей ее спальни. Что бы миссис Карнеги ни думала после вчерашнего, что бы ни произошло между мною и Эндрю, я должна была понять, чего следовало ожидать.
Скромно опустив глаза, как подобало хорошей служанке, я сказала:
— Надеюсь, ваша встреча прошла удачно, мэм.
Она улыбнулась.
