Хитон погибшего на кресте - Геннадий Михайлович Левицкий
Вдруг до Проклы донесся дружный боевой клич римлян. С ним ее бывшие соплеменники ходили в атаку. «С кем они собираются сражаться?» – горько усмехнулась женщина.
Крик, с помощью которого римляне ободряли себя и устрашали врагов, был услышан детьми. Один за другим они начали просыпаться.
– Бабушка, мне холодно, – прижалась к Прокле маленькая внучка.
– И мне, – захныкал ее братик. – Мы скоро пойдем в наш дом.
– Скоро, детки, скоро, – пообещала Прокла и обратилась к Марии: – Нужно отсюда выбираться. Пойдем, осмотрим путь наверх.
– Ты уверена, что нас там ждет спасение? – сомневалась дочь.
– Дети не смогут долго находиться здесь.
– Я боюсь, мама, – призналась Мария.
– Римляне утолили свою жажду крови. Масада покрыта мертвыми телами… Не будут же они уничтожать детей, – как могла, успокаивала дочь Прокла. – Все будет хорошо. Я верю, Господь нас не покинет.
В подземном ходе стоял сильный запах гари, но дыма почти не было. Дети, увидев, что их мама и бабушка уходят, разразились громким плачем.
– Не плачьте, а то придут римляне и заберут вас, – пригрозила бабушка. – Мы скоро за вами вернемся.
В комнате сразу стало тихо. Прокла закрыла на всякий случай входную плиту, и женщины направились привычным путем. Место, где находился выход, дышало жаром. По ступеням стекал и тут же застывал расплавленный металл, сверху сыпались горящие угли. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: выйти наружу здесь не получится, по крайней мере в течение ближайших дней. А если выход завалило каменными плитами дворца, то путь наверх закрыт навсегда.
Мария была близка к отчаянию, но Прокла поспешила ее успокоить:
– Есть еще второй путь. Водопровод идет к бассейну, попробуем выйти через него.
Через некоторое время они приблизились к дощатой двери в противоположном конце туннеля. Дверь, построенная во времена Ирода Великого, с тех пор сильно обветшала. Общими усилиями женщины выломали несколько досок. В подземелье проникло несколько струек дневного света. Но, увы! Это было все, чего они достигли. Бассейн завалило огромными, черными от копоти, камнями. Сдвинуть их с места у женщин недоставало сил.
Снаружи была слышна латинская речь.
– Помогите, помогите! – что было сил попросила Прокла на языке, которым не пользовалась долгие годы.
– Откуда этот голос? – произнес легионер, стоявший, видимо, неподалеку.
– Мы в бассейне, – пояснила женщина. – Нас завалило камнями. Помогите!
Слушая, а вскоре, и наблюдая, как им освобождается путь, женщины не знали, то ли им радоваться спасению, то ли печалиться тому обстоятельству, что спасение им доставят враги. И отныне они все окажутся в их безраздельной власти.
Римляне с удивлением и сожалением созерцали, как под утро огонь охватил величественный дворец Ирода. Поскольку они никоим образом не приложили к этому руку, то стало ясно только одно – что-то произошло в крепости ближайшей ночью.
Утром легионеры пошли на штурм. Дружные победные возгласы сопровождали их действия. С обнаженными мечами и копьями, готовые уничтожить первого же появившегося врага, они вступили на стену. Собственно, от стены остались только дымящиеся головешки и небольшой земляной вал.
Им так и не удалось пустить оружие в дело. Поднявшись на вал, легионеры увидели страшную картину: все пространство было залито кровью и усеяно трупами: мужчин, женщин, детей. Дворец пожирало пламя, и вместе с ним сгорали мечты римлян на богатую добычу. Они разбежались по неохваченным огнем постройкам, но и там нашли только мертвые тела.
Тлетворный запах начал подниматься над Масадой, а жаркое солнце обещало его только усилить и сделать невыносимым дальнейшее пребывание победителей в крепости. Флавий Сильва недовольно поморщился. У него был приказ после взятия Масады оставить здесь гарнизон, однако легионеры уже сейчас спешили покинуть это кладбище непогребенных. В небе кружили стервятники в ожидании роскошного обеда.
– Немедленно собрать все трупы, сложить у подножья скалы и сжечь, – приказал Сильва и обратился к легату: – Ты, Марк, лично пересчитаешь всех мертвых – стариков, воинов, женщин, детей – и сообщишь мне количество.
Воины нехотя начали исполнять приказ: одни тащили трупы иудеев, другие – деревянные части разных строений. Все вперемешку сваливалось под скалой. Когда гора оказалась приличной, ее подожгли. Трупы и бревна продолжали кидать в огонь прямо с крепостной стены. Иудеи считали варварским, языческим обычаем сожжение усопших, но теперь их тела могли рассчитывать лишь на такое погребение. Так Флавий Сильва отомстил иудеям, которые украли у него победу и добычу.
– Стойте! Что вы творите? – закричал Сильва в сторону легионеров, ломавших добротный жилой дом.
– Собираем дрова на погребальный костер иудеев, – пояснил центурион, непонимающим взглядом уставившись на командира.
– Не трогайте то, что не разрушено. Здесь будет стоять римский лагерь, и дом пригодится вам или вашим товарищам. Разве здесь не достаточно ненужного хлама?
В это время к Сильве приблизился легионер и доложил:
– Нашли живых иудеев.
– Где они?
Флавий Сильва бы скуп на эмоции и во время осады, и даже когда крепость оказалась в руках римлян. Теперь на его лице светился неподдельный интерес и любопытство, которое он желал удовлетворить немедленно.
– Их откопали на дне цистерны, которую иудеи использовали для хранения воды.
– Проводи меня к ним, – нетерпеливо потребовал командир, хотя приличнее было, учитывая его положение, приказать доставить пленников к нему.
На краю бассейна в окружении легионеров стояли две уставшие женщины. Глаза, наполненные печалью, то с грустью, то с ужасом смотрели отнюдь не на Сильву, а на то, что осталось от Масады. Позади них испуганно прятались ребятишки.
– Понимаете ли вы мою речь? – задал вопрос римлянин.
– Да, – ответила Прокла.
– Что случилось со всеми этими людьми? – Сильва кивнул в сторону погребального костра. – Что явилось причиной их смерти?
– Жители Масады предпочли смерть рабству.
– Они сами себя убили?
– Сначала воины убили тех, кто был им дороже, а потом друг друга, – объяснила Прокла.
– Не может быть? – не поверил Сильва. – Не может человек в здравом уме убить своих детей.
– Они представили, какая судьба ждет детей в римском плену. И сочли смерть меньшим для них наказанием…
– Речь твоя слишком чиста для иудейки, – Сильва подозрительно взглянул на старуху. – Ты римлянка?
– Нет, – отрицательно качнула головой Прокла. – Давно уже нет.
Сильва решил, что будет лучше продолжить расспросы пленниц наедине; слишком много собралось вокруг легионеров, которые оставили свои занятия и с любопытством рассматривали единственных своих пленников.
– Отведите их в лагерь, накормите и не беспокойте расспросами, – приказал командир.
В это время подошел легат:
– Всех убитых иудеев собрали. Мертвых оказалось девятьсот шестьдесят человек. – И удовлетворенно добавил: – У нас потерь нет.
– Благодарю. Как обстоят дела с нашими потерями, мне известно и без тебя.
– Что с ними делать? – спросил легат,
