Экспедиция надежды - Хавьер Моро
Все утро Исабель безуспешно пыталась найти его:
– Вы не видели барабанщика? Надеюсь, он не свалился за борт. Бенито, ты не видел?
Она спрашивала несколько раз, но Бенито ничего не знал. Кандидо в ответ лишь пожимал плечами. В отчаянии Исабель обратилась к Педро дель Барко: тот велел всей команде отправиться на поиски маленького кубинца. Матросы обшарили все судно, пока не наткнулись на тайник, где сидел бедняга; перепуганный до смерти, он отказывался выходить. Исабель впала в такую ярость, что готова была запереть в этой же мышеловке всех провинившихся мальчишек.
И вновь капитан устроил показательную расправу. Он приказал высечь Гонсало перед всеми, а остальных проштрафившихся по очереди привязал к мачте и оставил на несколько часов под палящим солнцем. Ни Кандидо, ни Бенито не удалось избежать общей участи: им не поверили, что они будто бы ничего не знали. До сих пор они участвовали во всех проказах и нередко сами их затевали; казалось маловероятным, чтобы они не поддержали и эту выходку, пусть даже косвенным образом, просто покрывая виновников. Кандидо возмутился, когда его отправили мыть гальюн:
– Это не я, я ничего не делал! – хныкал он.
Когда настала очередь Бенито, капитан знаком спросил у Исабель, надо ли его тоже наказывать. Исабель смотрела на сына: мальчик дрожал, хотя и не сомневался, что мать простит его, как и во многие предыдущие разы. У нее возникло сильное искушение избавить сына от наказания, но это стало бы дурным примером для остальных. Кроме того, она не испытывала уверенности в том, что он полностью невиновен. Так что, сжав волю в кулак, она кивнула капитану.
– Мама!.. Не-е-ет!..
Она заткнула уши, чтобы не слышать воплей сына.
53
Исабель, усталая и расстроенная, закрылась в своей каюте. Она была сыта по горло жестокостью этих юнцов; их неуправляемое поведение пагубно влияло на ее сына, по крайней мере, ей так казалось. Ей надоели их требования, их сквернословие и неуважительность, их постоянная нужда в чем-то, что она была не в силах дать. Ей опостылело хвастовство Бальмиса и его притязания, невозможность общаться с другими женщинами. Она сходила с ума от жары и отсутствия ясных планов на будущее.
Плавание до Веракруса тянулось медленно и мучительно. Порт, служивший основными воротами Новой Испании для вывоза серебра и прочих ценностей, представлял собой грозный бастион, созданный самой природой: пятнадцать процентов всех кораблекрушений, случившихся в мире в XVII-XVIII веках, произошли вблизи от Веракруса. Заход в порт осложняли постоянно дующий северный ветер, толкающий судно к берегу, и цепь едва выступающих над водой рифов; чтобы не посадить корабль на мель, команде приходилось действовать с предельной осторожностью. Когда на горизонте показалась цитадель Сан-Хуан-де-Улуа – знак того, что порт и обнесенный стенами город уже близко, – капитан отдал приказ лавировать зигзагом, чтобы удержаться на фарватере.
Когда «Мария Пита» встала на якорь напротив здания Морской таможни, выяснилось, что всем пассажирам нездоровится. Бальмис заметно похудел и постарел: он осунулся, волосы его поседели, ходил он теперь скрючившись из-за постоянных болей в животе. Казалось, доктор провел долгие годы без сна. Сам он не сомневался, что подхватил желтую лихорадку, скорее всего, от укуса москита. Специального лечения в те времена не существовало, приходилось использовать те же методы, что и при дизентерии: в основном избегать обезвоживания. Исабель и дети тоже страдали от кишечных расстройств, и это помешало им радоваться прибытию на сушу. Единственным, кто от души ликовал, был кубинский барабанщик, предвкушавший скорое окончание своих мытарств. Для всех остальных довольно было и того, что плавание наконец завершилось. Они добрались до пункта назначения без особых злоключений и потерь, не считая бедняги Хуана Эухенио. И мадридского мальчика Андреса, хотя он и не входил в число морских путешественников. Само по себе это уже можно было рассматривать как чудо: согласно подсчетам торгового ведомства в Севилье, десятая часть пассажиров кораблей, следующих в Америку, погибала по дороге из-за болезней и несчастных случаев.
– Смотрите! – позвал Бальмис. Глаза его горели, голос дрожал от возбуждения.
Он указывал на мол – там царило обычное оживление; напротив возвышалось здание Таможни, а позади нее виднелась башня монастыря Сан-Франсиско.
– Смотрите на войска, которые вице-король выслал нам навстречу! Даже ополченцы стоят в парадном строю, чтобы приветствовать нас! Смотрите на этот салют! Разве вы не слышите пушечных залпов с бастиона Сантьяго? Не слышите звона колоколов?
Исабель оторопело глядела на него. Дети ничего не понимали. На берегу шла будничная суета: мелькали груженые товаром подводы, ослики тянули повозки, повсюду тележки для сбора мусора окружали стаи черных грифов, подъедавших все, что падало на землю. Но, как и в Пуэрто-Рико, их никто не встречал. Никто не собирался ни воспевать их титанический труд, ни даже хотя бы просто выразить за него благодарность. Герои филантропической экспедиции стояли одни, под руководством начальника, который от лихорадки повредился в рассудке; Бальмиса пришлось успокаивать, как еще одного малыша.
В сложившихся обстоятельствах Исабель была вынуждена просить помощи.
– Давайте сообщим обо всем интенданту, – предложила она Антонио Гутьерресу Робредо, помощнику Бальмиса.
Путь до берега они проделали на одной из спасательных шлюпок «Марии Питы». Город показался им более шумным, суетливым и беспорядочным, чем все уже виденные в Америке, – многоязыкое и нищее вавилонское столпотворение, невообразимая смесь королевских чиновников, войсковых и морских офицеров, пьяниц, побирушек и уличных девок. Продавцы фруктов и рыбы, пекари и водовозы, торговцы тромпадой – местными сластями с кунжутом – все они сновали по улицам, где слышалась португальская, итальянская и голландская речь: рыбный промысел здесь держали мулаты, китайцы, португальцы из Анголы, андалузские негры, филиппинские индейцы, генуэзцы и африканские евреи. Веракрус оказался слишком маленьким городом для столь важного порта: несколько зданий, украшенных кораллами с ближайших рифов, двухэтажные жилые дома и множество лачуг, построенных из выброшенных морем досок от кораблекрушений.
В ратуше, одном из немногих внушительных зданий, их принял интендант, городской глава, человек любезный и доброжелательный. Он вручил гостям приветственное письмо от вице-короля Новой Испании. За отсутствие торжественной встречи он не стал извиняться попросту потому, что не получал соответствующих указаний. Вместе с письмом интендант передал экземпляр издания «Гасета де Мехико»:
– Прочитайте это… про вице-короля.
Выпуск был посвящен исключительно описанию и восхвалению подвигов вице-короля в его «титанической» борьбе по распространению вакцинации в Новой Испании. Это все объясняло. Вновь высокий королевский чиновник, на этот раз вице-король, поспешил опередить экспедицию. История повторялась. В действительности, как выяснилось позднее, циркуляр от сентября 1803 года, извещавший всех вице-королей, губернаторов и генерал-капитанов о
