Екатерина Великая. Владычица Тавриды - София Волгина
– У меня есть еще кое-какие умозаключения, – заявил де Корберон, – есть ли они тебе интересны, конечно…
– Валяй, говори, друг ты мой, сердешный, – весело отозвался граф Андрей.
– Вот в вашей России земель во много раз больше, чем у любой другой страны. Она может прокормить население в сто мильонов, когда сейчас у вас всего-то семнадцать мильонов. Если бы вашим рабам была дана свобода, если бы частная их собственность имелась и охранялась законами, если бы жители ее имели какие-нибудь понятия о торговле и промышленности, то Россия могла бы и теперь достичь высокого процветания.
Андрей, скривив губы, мрачно глянул на него.
– Ты загнул, друг мой сердешный… По-твоему – в нашей стране нет торговли и промышленности? Ты поезжай на Урал да посмотри, каковые у нас заводы!
Де Корберон смутился.
– Ну, прости, Андрей! Возможно, с заводами я загнул. Но рабство же есть! Оно-то все и тормозит! Так что, думаю, расцветет Россия токмо лет через восемьсот, не ранее!
– Далеко ты заглядываешь! Я дальше десяти лет представить себе ничего не могу. Вот, на днях приедет из Пруссии, как сообщил мне граф Лев Александрович, прусский принц Генрих. Не знаю, что за перемены сулят после его переговоров с императрицей: многое может поменяться.
Разумовский, набрав в руку снега, скомкав его, бросил в него, но француз увернулся. Не растерявшись, Корберон проделал тоже самое и – попал. Андрей весело рассмеялся.
– Я заметил, Даниэль, Трубецкая в тебя серьезно влюблена. А вдруг ты не удержишься, забудешь Шарлотту и женишься на княжне? – поддел он друга.
– Такового не может быть! – ответил тот, метя еще раз в него снежком. – Я вижу, как ко мне относится Трубецкая, и даже ее двоюродный брат, князь Хованский, мне намекал о ее благосклонности, но у меня на сердце токмо одно имя.
– Ты, брат, остерегайся наших дам, они могут серьезно отомстить за ваше неуважение. Помни русскую поговорку: «У злой Натальи все люди канальи!»
– Ты имеешь в виду сцену, кою устроила мне Софья Матюшкина, за то, что я не пришел на обед к Голицыным, куда и она была приглашена?
– Она заявила, будто бы ты сказал Нелединской, что желал бы ужинать с Трубецкой. Она была так разъярена, что я думал, она тебя ударит!
Корберон схватился за голову.
– Да, мне надобно поостеречься, – согласился он. – И Наталья Нарышкина туда же…
Андрей Разумовский смеялся.
– Послушай, друг, «у дураков и влюбленных мысли сходятся», все говорят, что я красив, умен, богат, но я не могу сказать, что у меня таков успех у дам, как у тебя.
– Твои три дамы, стоят всех моих.
– Три!?
– Нелединская, Барятинская и Матюшкина и…
Корберон замолчал.
– И кто еще? – настаивал Разумовский.
– Некоторые намекают на твою связь с Великой княгиней. Да и я не раз видел ваши взгляды…
Андрей повесил голову, сказал раздумчиво:
– Да. И некуда мне деваться. Крепко она меня зацепила и не отпускает. Виноват я пред Великим князем.
Корберон сочувственно похлопал его по плечу.
– Не расстраивайся. Все у нас будет хорошо. Лично я женюсь на Шарлотте.
* * *
Еще в начале года государыня Екатерина написала российскому послу в Вене, князю Дмитрию Михайловичу Голицыну просить у Императора Римской империи, его Величества Иосифа Второго для графа Григория Александровича Потемкина княжеский титул.
И вот, мартовским утром, секретарь Потемкина, Василий Попов, подал ему токмо полученное от курьера письмо от императрицы. Потемкин, еще не вполне проснувшийся, быстро надорвал конверт и зачитал письмо. Попов видел, как лицо генерала расплылось в улыбке. Бросив на секретаря веселый взгляд, Потемкин воскликнул:
– Ну, что брат! Пред тобой Светлейший князь Григорий Александрович Потемкин!
– Князь?
– Почитай, да вслух, пусть все слышат!
Второй секретарь, Коваленский, тоже поднявший от бумаг голову, с любопытством прислушивался к происходящему. Василий Попов зачитал:
«Князь Григорий Александрович!
Всемилостивейше дозволяем Мы Вам принять от Римского Цесаря присланный к Вам диплом на Княжеское достоинство Римской Империи и соизволяем впредь Вам именоваться повсюду в силу онаго диплома Римской Империи Князем.
Впрочем остаемся как всегда к Вам доброжелательна.
Екатерина
Марта 21 ч., 1776 г.».
– Вот оно! Слыхали? – воскликнул новоиспеченный князь.
– Поздравляю вас, князь Григорий Александрович! – кинулся его обнимать секретарь. Коваленский такожде подскочил с поздравлениями.
Радостный Потемкин приказал нести шампанского и, как можливо, больше. Сам же между возгласами и поздравлениями думал: как же императрица умеет пофинтарничать с ним, с целым двором, да и со всем светом. Ну, кто ожидал, что полуопальный Григорий Потемкин получит княжеское достоинство?
Все придворные, дипломатический корпус, Военная Коллегия, все ожидавшие грядущую опалу Григорию Потемкину, кинулись поздравлять его сим титулом. Екатерина посоветовала и Завадовскому тоже отправиться с поздравлением к Светлейшему князю Григорию Потемкину.
Благодарный Григорий Александрович, конечно, бросился к ее ногам. Он хитро выбрал вечернее время, когда рядом с ней никто не должон был находиться. Екатерина никогда не могла отразить его любовные атаки, как токмо он касался ее горячими губами.
Надобно отметить, что придворные недруги Потемкина, узнав о новом титуле Потемкина, незамедлительно придумали ему новое весьма нелицеприятное прозвище: «Светлейший Князь Тьмы».
* * *
Весной, в самом начале апреля, Светлейший князь Потемкин представил доклад об устройстве бывших запорожцев во вверенных его управлению губерниях. Запорожцы, которые перешли на службу российской государыне, нуждались в обустройстве. Они создавали Астраханское и Донское казачьи войска, строили флотилию транспортных судов для перевозок на Азовском море. Екатерина утвердила его предложение о смягчении наказания запорожским предводителям.
Калнишевский Петр Иванович, последний кошевой атаман Сечи, не желавший идти служить русской императрице, и возмущавший умы казаков, был арестован и сослан в Соловецкий монастырь.
Такожде были сосланы в сибирские монастыри войсковой писарь Глоба Иван Яковлевич и войсковой судья Головатый Павел. Потемкин испрашивал внушительную сумму в сто двадцать тысяч рублев для обустройства всех новшеств в Новоросии, и Екатерина выделила сию сумму, понеже была весьма довольна работой Светлейшего. Они вместе обсудили перемены, кои надобно внести во флоте. Такожде обсуждали сумму денег, кои намеревались раздать морякам за хорошую службу. Остановились на сумме в триста пятьдесят тысяч рублев. После сей беседы, Екатерина напомнила князю, что ждет его во французском посольстве, где сим вечером давали бал. Маленький зал посольства был заполнен: барышень с родителями было немного, около тридцати, зато кавалеров было в избытке.
Потемкин, имея весьма тонкий слух, слышал, как француз де Корберон хвастался новому аглицкому посланнику, что за ним, можно сказать, ухаживает юная княжна Нарышкина, в то время как тот, оставив Нелединскую, ухаживает за
