Маргарет Джордж - Тайная история Марии Магдалины
Толпа, обступившая Иисуса, выслушала это в угрюмом молчании.
— А как насчет Неемана Сириянина? Много было прокаженных в Израиле, но кого исцелил Елисей? Иноземца и слугу врага Израиля. О чем это вам говорит?
Ответом стал возмущенный рев толпы.
— Это говорит нам о том, что ты сам, должно быть, прихвостень иноземцев и врагов собственного народа! — выкрикнул кто-то. — И наглец, вздумавший равнять себя с величайшими нашими пророками! Ты, отроду не знавший ничего, кроме плотницкого ремесла! Как ты смеешь!
— Пророк Амос собирал плоды сикоморы, а царь Давид пас овец, — парировал Иисус.
— Довольно! Хватит! Не хватало еще, чтобы каждый плотник равнял себя с царем Давидом!
— Убить его!
— Побить камнями!
У Иисуса не было возможности ни защититься, ни убежать — толпа окружила его и увлекла в сторону обрыва.
— Сбросить его вниз! — выкрикивали разгневанные люди.
— Столкнуть с обрыва и закидать камнями! Он изменник и богохульник!
Назарет располагался в горах, и падение с одного из здешних утесов означало верную гибель. На глазах у обеих Марий толпа, словно океанская волна, неудержимо покатила к ближайшему откосу, и женщины не могли воспрепятствовать задуманному убийству.
— О Господи, Боже Всевышний!
Лицо матери Иисуса стало пепельно-серым от ужаса. Она явно не ожидала такого поворота событий, и случившееся потрясло ее так, будто Иисуса неожиданно поразила молния.
А вот Мария из Магдалы была удивлена намного меньше. Может быть, она стала понимать Иисуса, вернее, этого нового Иисуса лучше, чем его семья.
Но неужели ему суждено погибнуть сейчас?
— Возвращайся домой, я приду к тебе. Все будет хорошо! — неожиданно сказала она матери Иисуса, обняла ее, мягко подтолкнула в направлении дома и поспешила вслед за толпой.
Единственное, что она могла видеть, — это спины людей, заслонившие от нее Иисуса. Он находился где-то в первых рядах, его пихали, толкали и увлекали вперед. Мария уже не слышала его голос, до нее доносились лишь крики и проклятия толпы: ужасные слова, которые резали слух ненавистью и злобой, как будто Иисус тяжко обидел каждого из них.
Земля под ногами с небольшим уклоном поднималась вверх, потом выровнялась. Вдалеке показались холмы и мягкое сверкание воды: должно быть, это поблескивало лежащее в долине озеро. Но прямо внизу были скалы и крутые ущелья.
— Убить его! Убить его! — выкрикивали люди, но потом раздался общий, надрывный крик, и звуки оборвались.
Все смолкли, только что безумствовавшая толпа стала рассеиваться.
Спрятавшись за большим валуном, Мария смотрела на проходивших мимо людей, одетых в темные одежды. Она ожидала увидеть на их лицах злобное, кровожадное удовлетворение, но ничего подобного — они выражали лишь тупую растерянность.
Выбравшись из своего укрытия, женщина начала проталкиваться сквозь валившую ей навстречу толпу к краю утеса. От мысли о том, что придется смотреть вниз с обрыва, у нее сжималось сердце, но бросить Иисуса, не попытавшись помочь ему, она не могла. А потому, преодолевая сердцебиение и головокружение, подошла к самому краю и заставила себя поглядеть вниз.
Внизу ничего не было. Только камни. Может быть, он упал вне поля зрения, позади одного из валунов, и сейчас скрыт тенями. Где тропа? Кажется, ее здесь нет.
Мария попыталась спуститься по крутому, усеянному камнями склону, но это оказалось не так-то просто: требовались более прочные сандалии и веревки, чтобы подстраховаться. Но если бы они поторопились — вся его родня, и не мешкая…
Только сейчас она сообразила, что никого из семьи Иисуса здесь нет. Где же Иаков? Осия? И Симон? Неужели они все разбежались? Неужели осталась только она одна?
Мария замерла, ошеломленная тем, что семья, казавшаяся ей главнейшим оплотом каждого человека, могла гак подвести одного из своих членов. Родичи не объединились и даже не попытались спасти своего брата — того самого брата, который должен был посвятить остаток жизни работе в плотницкой мастерской, независимо от его желания и призвания. Вот, значит, каквы их истинные чувства! А что, если бы он отказался от призвания, отдал бы им всего себя, и познал эту правду позднее? Впрочем, возможно, он уже все понял.
Женщина повернулась, чтобы возвратиться к дому Иисуса, найти его мать. Но в мыслях ее крутилось одно: на Иисуса напали и… и… слово «убили» Мария не могла произнести даже мысленно.
Неожиданно ей расхотелось идти в его дом. Если Иисус ранен и нуждается в срочной помощи, это будет лишь пустой тратой времени. Веревку или сандалии можно позаимствовать у кого угодно, не пускаясь в особые разговоры.
Подумав об этом, она едва не налетела на паренька, который переходил дорогу. И — о радость! — сандалии у него были на толстенной подошве.
— Твоя обувь! Одолжи мне, пожалуйста, твою обувь!
— Что? — Он непонимающе уставился на ноги Марии — Зачем тебе?..
— Пожалуйста! Человек ранен! Упал вниз, на камни! Мне нужны крепкие сандалии, чтобы спуститься и помочь ему. Дай мне твои, на время!
— Какой человек?
У юноши был недоумевающий вид. Неужели он единственный в Назарете, кто не знает о происшествии в синагоге? Впрочем, в юности многие пропускают службы, под самыми разными предлогами.
— Иисус. Сын Марии, — О! Имеют ли сейчас значение объяснения? — Его столкнули. Пожалуйста, сандалии!
— Столкнули Иисуса? С чего бы это? — Он покачал головой, — По-моему, все его любят…
— Любили, да… прежде чем он отправился увидеть Иоанна Крестителя и… О! Можно, я расскажу тебе об этом потом? Сейчас ему срочно требуется помощь.
Паренек наклонился и стал развязывать ремешки.
— Ну конечно… Но теперь, босой, я не смогу спуститься и помочь тебе. А я был бы рад помочь Иисусу. Ведь он всегда помогал мне. — Он вручил Марии тяжелые сандалии.
В другое время она спросила бы, как помогал и чем — ей всегда хотелось, узнать об Иисусе побольше — но сейчас важнее всего было найти его.
— Спасибо тебе, спасибо! — пробормотала Мария, торопливо надевая обувь и спеша к обрыву.
Получив возможность не поранить ноги, она стала осторожно спускаться по крутому, коварному склону в ущелье, куда сбросили Иисуса. Солнце стояло в зените, нагретые камни испускали жар, и это, конечно, добавляло раненому мучений. В небе, как всегда надеясь на поживу, кружили стервятники. Но это как раз хороший знак — погибшего они бы уже обнаружили и ринулись вниз, на пиршество.
Ноздри опалял запах раскаленных скал и дикого тимьяна, голова кружилась от зноя, а Иисуса нигде не было. Мария затаила дыхание и замерла, силясь услышать стон или вздох, но тщетно. Кругом царила тишина.
Солнце заливало даже дно ущелья, разогнав все тени, и вокруг явно не было ничего, кроме голых камней, сквозь которые кое-где пробивались вездесущие былинки и одинокие цветы. Иисус пропал. Отчаявшись, Мария прислонилась к большой скале и заплакала.
Все кончилось прежде, чем по-настоящему началось. Иисус исцелил ее, но кроме этого, ему не удалось ничего совершить, даже начать свои проповеди. Никто не услышал его послания, кроме этих людей в захолустной синагоге. Кем он был, навеки останется тайной.
— Мария!
Голос донесся сверху. Она обернулась посмотреть, кто ее зовет, но разглядела лишь маячивший над обрывом силуэт.
— Мария! Что ты плачешь?
Кто мог спрашивать об этом? Кто тут вообще знает ее? Может быть, это один из братьев Иисуса? Но они знали бы, почему она плачет. И почему они сами не плачут? Она была знакома с Иисусом совсем недолго, тогда как они знали его всю свою жизнь.
— Я плачу, потому что я ищу Иисуса, на которого напали и сбросили сюда. Ищу и не могу найти его. — Она выкрикнула эти слова как вызов: — Помоги же мне найти его!
— Мария.
Знакомый голос. Женщина из-под ладони посмотрела вверх на него, но на слепящем свету смогла разглядеть лишь очертания. Однако, сдвинувшись вправо, неожиданно увидела его лицо.
— Иисус!
Это был Иисус, он стоял на утесе и смотрел на нее!
— Значит, ты искала меня, — сказал он и обвел руками пустые скалы. — Ты одна.
Она стала взбираться к нему. Как же он спасся? Как получилось, что он стоит там, целый и невредимый?
— Остальные разбежались… — пробормотала Мария. — Им угрожала опасность…
Может быть, и угрожала, но вряд ли это было единственной причиной их бегства.
Иисус подал ей руку и подтянул наверх. Мария внимательно присмотрелась к нему, но не увидела ни синяков, ни ссадин, даже новый светлый хитон не порван и не запачкан.
— Но как же ты?.. Я видела, как они увлекли тебя к обрыву!
— Мой час еще не настал, — сказал он, как будто это все объясняло, — Я просто прошел сквозь толпу и оставил их там.
Но как? Это невозможно. Она была здесь и все видела. Иисус не появился из толпы с другой стороны.
