Маргарет Джордж - Тайная история Марии Магдалины
— Иисус…
— Тебя так долго не было…
— Мне пришлось оставить несколько заказов невыполненными…
— Ну что? Что он за человек? — требовательно спросит решительный мужской голос.
Иисус со смехом высвободился.
— Не все сразу! Пожалуйста! — Его взгляд переместился на Марию. — Я привел гостью.
Пять пар глаз! стремительно обратились к ней.
— Это Мария из Магдалы, — сказал Иисус. — Матушка! Может быть, ты помнишь, мы встретили ее давным-давно, когда возвращались из паломничества в Иерусалим.
Пожилая женщина с мягкими чертами лица и добрыми глазами, которая показалась Марии знакомой, кивнула.
— Добро пожаловать!
Мария тут же узнала ее ничуть не изменившийся ласковый голос — другого такого ей слышать не доводилось. Если мать Иисуса и удивилась, где это он после стольких лет снова отыскал Марию, она никак не проявила своих чувств. Ну а остальные были слишком заняты им самим.
— Расскажи нам об Иоанне! — прозвучал все тот же нетерпеливый мужской голос.
Мария посмотрела на него: вроде бы привлекательный мужчина, но сердитый, глядит исподлобья.
— Ты вообще помнишь, что отправился послушать Иоанна? И под этим предлогом забросил мастерскую, оставил ее на меня. Столько времени прошло!
В словах звучало неприкрытое раздражение.
— Отныне, Иаков, тебе придется заниматься ею постоянно, — решительно произнес Иисус.
На лице Иакова отразилось сердитое изумление.
— Что такое? — воскликнул он.
— Я сказал: отныне это твоя мастерская. Я к ней не вернусь.
— Что? — воинственным тоном переспросил Иаков. — Ты не можешь вот так…
— Я больше не плотник, — повторил Иисус. — Я проработал плотником десять лет, но теперь я собираюсь заняться другим делом.
— Чем это? — подскочил Иаков. — Чем это? Я не могу управляться со всем один! У нас слишком много заказов… я как раз ждал тебя…
— Найми кого-нибудь.
— Ты думаешь, что это так легко? Как бы не так! Где мне взять работника, такого же умелого и надежного, как ты? Люди не удовлетворятся меньшим. Я не могу просто… — В его голосе прозвучала нотка отчаяния.
— Поищи его, — предложил Иисус. — Он где-то есть и ждет, чтобы его наняли.
— Очень смешно. Сейчас лопну со смеху. И как я его найду? Наверное, Господь пошлет ему записку!
И только мать Иисуса задала вопрос по существу:
— И чем же ты намереваешься заняться, сынок?
Остальных родичей это, похоже, не интересовало. Решение Иисуса волновало их постольку, поскольку затрагивало их собственное положение. Если Иисус уйдет, как это скажется на них? Может быть, к худшему.
Иисус улыбнулся матери. Было ясно, что они понимают друг друга.
— Я объявлю об этом в синагоге в предстоящий Шаббат. А до той поры лучше помолчу. Сейчас могу сказать лишь одно: я оставляю позади свою прежнюю жизнь.
— И нас тоже? — спросила его мать. Ее лицо затуманилось.
— Говоря «жизнь», я имел в виду только образ жизни, не людей, — пояснил Иисус. — Люди не прикреплены к месту, как реки или горы. Они могут передвигаться, когда и куда им угодно. Вы можете сопровождать меня туда, куда я направляюсь. Я был бы рад этому.
— Но я не могу уйти! — рявкнул Иаков. — Ты об этом позаботился! Ты приковал меня к этой плотницкой мастерской!
— Я знаю, ты предпочел бы, чтобы прикован к ней был я, — сказал Иисус. — Но ты тоже не прикован.
— Я не могу уйти. Кому-то нужно кормить семью.
— Господь поддержит семью.
— Ты что, спятил? — совсем разозлился Иаков. — Да, Господь посылает милостыню или подножный корм, если ты хочешь жить как животное. Но мне кажется, наша мать и наша семья заслуживают лучшего.
— Да, — вступил в разговор один из братьев, более молодой, — как там говорится? Господь позаботится о твоих нуждах, но не о твоих желаниях. Если тебе потребуется вьючное животное, он, возможно, не пошлет тебе осла, но сделает крепкой твою спину.
Все расхохотались, даже Иисус. Отсмеявшись, он сказал:
— Что ж, Осия, твоя спина выглядит достаточно крепкой.
Осия, уменьшительное от Иосифа. Младший брат, добродушный, упитанный увалень, выглядел лет на двадцать пять.
— Ты так и не сказал нам, на кого похож Иоанн, — подал голос худощавый юноша, на которого Иисус посмотрел с любовью.
Еще один брат? Наверное, тот самый, которого в том, памятном паломничестве Мария видела младенцем.
— Ах, Симон, ты умеешь задавать настоящие вопросы. Если ты хочешь увидеть пророка вроде Илии, тогда иди посмотри на Иоанна. Увидеть его — значит узреть нечто древнее.
— Что ты этим хочешь сказать? Что он Илия, который вернулся к жизни? — потребовал разъяснения Иаков.
Женщина, которая все это время хранила молчание и держалась поодаль, подошла и тихонько коснулась его руки.
— Ты же знаешь, что это суеверие.
Должно быть, это жена Иакова. Только жена осмелилась бы поправить мужа на людях.
— Мириам верно говорит, — подтвердил Иисус. — Никто не рождается во плоти больше одного раза. Но когда Иоанн говорит, в речах его чувствуется сила Илии. Дух Господень явно пребывает с ним.
— А Ирод Антипа за ним охотится, — заметил Осия. — Говорят, что его дни сочтены.
— Я видел, как солдаты Антипы угрожали Иоанну.
— Но где ты был все это время? — требовательно спросил Иаков. — Не может быть, чтобы ты все эти пятьдесят дней только и делал, что слушал проповеди Иоанна!
— Значит, ты считал дни?
— Конечно! Ведь все эти дни мне приходилось заниматься мастерской, а уж поверь, когда вся работа взвалена на тебя одного, пятьдесят дней сойдут за сто. Как же мне было их не считать!
— Послушав Иоанна, я почувствовал себя призванным, принял крещение и отправился в пустыню…
— Вот как, отправился в пустыню! И там, наверное, дней не считал?
Иаков, очевидно, чувствовал себя преданным. Мария отметила, что ни призвание, ни крещение, ни то, что брат делал в пустыне, его не интересовало. Только мастерская и необходимость в ней работать, словно на свете больше ничего не существовало.
— Так что проповедь Иоанна? — поспешил сменить тему Симон. — Что он такого особенного говорит, из-за чего все стремятся его послушать?
Иисус помолчал, перед тем как ответить.
— Он считает, что дни, прихода которых так многие ждали, наступили. Времена же нынешние подошли к концу.
— А Мессия? Возвещает ли он о его приходе? — спросила мать Иисуса.
— Иоанн делает упор не на Мессию, а на личное преображение человека, на его покаяние и приготовление к суду и огню, ожидающим его.
— Не может быть, чтобы он даже не упоминал Мессию, — не унимался Осия.
— Поминал, как же, но только коротко. Говорил, что мы все ждем его и что, явившись, он будет крестить не водой, а огнем, — ответил Иисус. — И уж точно никогда не заявлял, будто он и есть Мессия.
— Но некоторые из его последователей все равно считают его Мессией, — сказал Иаков. — Это одна из причин, по которой Антипа хочет избавиться от него.
— Иоанн готов к этому. Он не дрогнет. И не перестанет проповедовать.
— Сынок, все это не может не беспокоить нас, — проговорила мать Иисуса. — Ты возвращаешься после долгого отсутствия, изможденный, явно выбившийся из сил и чуть ли не с порога объявляешь, что оставляешь ремесло твоего отца, ремесло, которому ты обучался с детства. Ремесло, которое нас кормит. Да, у тебя есть братья, они могут помочь, но ни у кого из них нет твоего опыта ведения дел и твоих связей. Конечно, если ты чувствуешь призвание к чему-то, я не могу встать на твоем пути, но это меня пугает.
Она глубоко вздохнула.
— Все это время я надеялась, что ты вернешься, укрепив дух, и с новыми силами возьмешься за семейное дело, но оно стало для тебя бременем, которое ты решил сбросить. Ну что ж, тут уж ничего не поделаешь. Но раз ты вознамерился странствовать, у меня есть для тебя один подарок… Думаю, он пригодится в твоих скитаниях и будет напоминать тебе о нас.
С этими словами мать Иисуса вышла в соседнюю комнату и вернулась с тканым хитоном из сливочного цвета шерсти удивительно тонкой работы: даже рассматривая это изделие на свет в нем нельзя было обнаружить ни малейшего изъяна. Мария и Иисус с изумлением уставились на прекрасную вещь.
— Матушка, это просто чудо, — вымолвил Иисус, встав и принимая у нее подарок.
Он расправил его и восхищенно рассматривал, поворачивая из стороны в сторону.
— Только не говори, что не возьмешь! Не вздумай заявить, будто хочешь ходить во власянице, на манер Иоанна Крестителя! Это плод моих трудов, сделанный с любовью.
— А я буду носить этот хитон с гордостью, помня твою любовь.
Иисус примерил материнский дар, бережно разгладив одеяние. Оно пришлось ему идеально впору, а когда Иисус отметил это, старшая Мария с довольной улыбкой сказала:
