Конн Иггульден - Врата Рима
— Пусть этот Юлий только попробует не быть тебе хорошим мужем — и хорошим отцом. Прикажу его побить палками! Нужно было сделать это еще тогда, когда я узнал, что он бегает к тебе по моей крыше.
Корнелия вытерла глаза рукой, загоняя тревогу поглубже, и заставила себя улыбнуться.
— Ты не такой уж суровый, отец, и не пытайся притворяться.
Цинна скорчил гримасу. Долгое время оба молчали.
— Я подожду еще два дня, а потом прикажу охранникам забрать тебя домой.
Корнелия прижала ладонь к руке отца.
— Нет. Я уже не твоя. Юлий мой муж, и он будет искать меня здесь.
Не в силах больше сдерживать слезы, она разрыдалась. Цинна притянул ее к себе и крепко обнял.
Сулла мрачно следил, как его люди захватывают главные улицы, ведущие к Форуму и сердцу города. После первой кровопролитной стычки битва за Рим проходила успешно; его войска быстрыми и жестокими ударами брали район за районом и не допускали туда растерянного противника. Когда солнце полностью поднялось над горизонтом, под контролем Суллы была почти вся нижняя восточная четверть Рима — большая территория, где солдаты могли отдохнуть и перестроиться.
Затем возникли тактические сложности. Наступление шло слишком широким фронтом, в каждой точке оставалось все меньше людей, и Сулла понимал: там, где его люди стояли редко, большая группа их разобьет.
Сулла замедлил продвижение войск и отдавал все новые приказы, передвигая или останавливая то одно подразделение, то другое. Пока он не укрепился в городе достаточно прочно, он не мог потребовать сдачи. После предсмертного обращения Мария его солдаты вполне могли драться до последнего человека. О Перворожденном ходили легенды даже в Риме, где верность командиру считалась в порядке вещей и воспитывалась в воинах с юности. Сулле нужно было лишить их всякой надежды, а медлительное продвижение этому не способствовало.
Сулла стоял на открытой площадке на вершине Целий.[28] Все улицы позади до Целийских ворот принадлежали ему. Пожары потушили, а его легион занял позиции до самых Раудускуланских ворот в южной части городских стен.
На площадке стояло около сотни людей в группах по четыре. Каждый вызвался добровольно, что тронуло Суллу. Так ли чувствовал себя Марий, когда люди отдавали за него жизни?
— Приказ вы получили. Вперед, создавайте хаос. Если у врага численный перевес, отходите, пока не сможете снова атаковать. Вы — моя удача и удача легиона. Пусть боги наделят вас быстротой.
Солдаты, все как один, отсалютовали, и он ответил напряженной рукой. Скорее всего, через час все они будут мертвы. Ночью эти подразделения принесли бы больше пользы, а при ярком свете дня разве что отвлекали внимание. Он смотрел, как последняя четверка пробирается через баррикаду и быстро бежит в переулок.
— Заверни тело Мария и положи в тень попрохладней, — приказал Сулла стоявшему неподалеку солдату. — Не знаю, когда я освобожусь, чтобы устроить достойные похороны.
Вдруг откуда-то в них полетели стрелы. Сулла с интересом проследил полет, отмечая, что стрелки затаились за две-три улицы от них. Он надеялся, что их встретят несколько его четверок. Черные стрелы зажужжали над головой, ударяясь о камень временного командного пункта Суллы. Один гонец упал со стрелой в груди, а второй закричал, хотя его вроде бы не задело. Сулла сдвинул брови.
— Охранник! Отведи куда-нибудь этого гонца и побей палкой. Римляне не кричат и не падают в обморок при виде крови. Смотри, чтобы, когда вы вернетесь, у него на спине тоже была кровь.
Охранник кивнул, и гонец молча дал себя увести, опасаясь, чтобы наказание не сделали еще суровей.
К Сулле подбежал центурион и отдал салют.
— Территория занята противником! Дать сигнал замедлить продвижение?
Сулла пристально посмотрел на него.
— Меня раздражает и теперешняя скорость. Прикажи двигаться вперед. Остальные пусть догоняют как могут.
— Господин, но на нас нападут с флангов! — запинаясь, ответил тот.
— Еще раз поставь под сомнение мой приказ в бою, и я прикажу тебя повесить как обычного преступника.
Центурион побледнел и резко повернулся, чтобы отдать приказ.
Сулла от раздражения скрипнул зубами. О, как бы он хотел встретиться с врагом в открытом поле! Уличные бои невидимы и жестоки. Люди в укромных переулках кромсают друг друга мечами. Где славные атаки? Где песнь боевого оружия? Но он не будет спешить, он доведет их до отчаяния.
Раздался сигнал идти в атаку, и люди Суллы разобрали баррикады, чтобы перенести их вперед. Кровь Суллы забурлила от возбуждения. Пусть попробуют напасть с флангов! Вокруг охотится не одна четверка, чтобы атаковать сзади.
Сулла почуял в воздухе свежую гарь: прямо перед ним горел многоэтажный дом. Пламя рвалось из высоких окон, звон оружия заглушили крики. Обезумевшие люди вылезали на каменные карнизы в тридцати — сорока футах от земли, где как раз кипела рукопашная. Они разобьются об огромные камни. Вот одна женщина выпустила из рук карниз и упала вниз головой на край мостовой, превратившись в сломанную куклу.
Дым играл в ноздрях Суллы. Еще одна улица, за ней другая.
— Вперед! — крикнул он, и его сердце забилось быстрее.
Орсо Ферито[29] расправил карту Рима на массивном деревянном столе и обвел глазами лица центурионов Перворожденного.
— Линия, которую я провел, обозначает, какую территорию контролирует Сулла. Его силы размазаны и уязвимы для атаки узким фронтом почти по всей линии. Предлагаю одновременно атаковать здесь… и здесь.
Он указал на карте две точки и посмотрел на остальных. Как и Орсо, все были усталыми и грязными. За последние три дня большинству не удавалось поспать больше часа или двух за раз; и офицеры, и солдаты Перворожденного были близки к полному истощению сил.
До убийства Мария Орсо командовал пятью центуриями. Он слышал последний крик своего командира и до сих пор горел от гнева при мысли о самодовольном Сулле, пронзившем кинжалом человека, которого Орсо любил больше собственного отца.
На следующий день начался кровавый хаос. С обеих сторон погибали сотни людей. Орсо управлял своими центуриями, кратко нападая и отступая прежде, чем подходили резервы Суллы. Как многие легионеры Мария, он не был благородной крови и вырос на улицах Рима. Он знал, как драться на дорогах и в переулках, которые он исползал мальчишкой, и еще до рассвета второго дня стал неофициальным командиром Перворожденного.
Орсо начал координировать все атаки и оборону, и его влияние было ощутимо. Некоторые стратегически незначительные улицы он сдавал: приказывал жителям уходить и поджигать дома, а солдатам — отступать под прикрытием стрел. За другие улицы они бились снова и снова, стягивали туда все силы, чтобы не дать Сулле прорваться. Орсо потерял много людей и все же замедлил, а где-то и остановил стремительное продвижение врага. Битва затянулась, и Сулле приходилось нелегко.
Как бы ни назвала Орсо мать, свои люди всегда звали его Орсо — медведь. Его приземистое тело и лицо почти до самых глаз покрывали черные курчавые волосы. Сейчас его плечи с каменными мускулами были измазаны высохшей кровью, и, как остальные вокруг, вопреки своей римской любви к чистоте, он вонял гарью и застарелым потом.
Командный центр — кухню какого-то городского дома — выбрали случайно. Центурионы просто зашли туда с улицы и расстелили карту. Владелец дома оставался где-то наверху. Орсо вздохнул, глядя на карту. Прорваться возможно, но, чтобы победить Суллу, потребуется удача богов. Он снова окинул взглядом стоящих вокруг стола и с большим трудом сдержался и не поморщился при виде надежды на их лицах. Он не Марий, Орсо это понимал. Если бы тот остался в живых и стоял сейчас с ними, у них был бы хоть какой-то шанс. А так…
— В любой отдельно взятой точке у них не больше двадцати-пятидесяти человек. Если прорвемся быстро, по две центурии в каждой позиции, сможем искрошить их до того, как прибудет подкрепление.
— А что потом? Искать Суллу? — спросил один из центурионов.
«Марий знал бы, как его зовут», — подумал Орсо.
— Мы не знаем точно, где притаилась эта змея. Он вполне способен поставить командный шатер как обманку для убийц. Предлагаю сразу отойти назад, оставив пару человек в гражданском, чтобы те наблюдали и искали возможности его убить.
— Люди будут недовольны. Они хотят сокрушительной победы.
Орсо резко ответил:
— Они — легионеры лучшего легиона Рима! И будут делать то, что им сказано. В нашей игре, если это и игра, все решают числа. У них больше людей. У нас под контролем больше территорий и гораздо меньше людей. К ним подкрепление приходит быстрее, чем к нам, и… у них более опытный полководец. Лучшее, на что мы можем рассчитывать, — это уничтожить сотню его людей и отойти, потеряв как можно меньше своих. А Сулле придется по-прежнему защищать широкий фронт.
