Семь престолов - Маттео Струкул
Она прижала к себе сына:
— Маленький мой, ты пришел к маме?
Галеаццо Мария кивнул.
— Матушка, что случилось? — спросил он, слегка наклонив голову.
— Ничего страшного, малыш, — успокоила ребенка Бьянка, вытирая слезы тыльной стороной ладони. — Чем ты сегодня занимался?
Мальчик, казалось, ненадолго задумался, а потом торжественно заявил:
— Вместе с мадонной Лукрецией я изучал географию моего герцогства.
Бьянка Мария погладила его по голове, совершенно растроганная. А потом к ней пришла мысль, что ее ребенок, возможно, никогда не взойдет на миланский престол. Впрочем, через мгновение она уже знала, за что нужно бороться. Вот ее единственное желание и главный долг: помочь супругу одержать победу и стать герцогом Милана. И тогда Галеаццо Мария однажды действительно получит все те земли, географию которых сейчас изучает. Мальчик чист сердцем и не заслуживает крушения надежд. А она сделает ради него все, что в ее силах.
— Вам лучше, матушка? — спросил малыш, глядя на нее огромными карими глазами.
Бьянка Мария улыбнулась, чувствуя, как рыцарская забота сына наполняет ее сердце нежностью:
— Да, рядом с тобой мне стало лучше.
— Не беспокойтесь, матушка, если что-то вас расстроит, я всегда вас утешу.
— Как же ты узнаешь, что я расстроена?
— Мне подскажет сердце, — произнес мальчик с уверенностью, не терпящей возражений.
— Дай тебя обнять. — Бьянка Мария снова против воли залилась слезами.
— А теперь почему вы плачете? — расстроенно спросил ребенок.
— Не переживай, сынок, это слезы радости, — заверила она.
Успокоенный, Галеаццо Мария кивнул.
— Так обними меня, — попросила Бьянка.
Мальчик послушно обхватил ее за шею пухлыми ручками.
— Никто не разлучит меня с тобой.
Разжав руки, Бьянка Мария посмотрела на Лукрецию Али-пранди и кивком поблагодарила ее. Нанять эту женщину ей посоветовала мать, и та действительно оказалась надежнее и заботливее всех прочих помощниц. Назвать ее служанкой было бы неверно: Лукреция значила для госпожи гораздо больше. Ее советы, соображения, наблюдения, всегда точные и справедливые, ясно показывали мудрость Лукреции. Мать Бьянки рассталась с истинным сокровищем в лице этой женщины, настояв, чтобы Алипранди позаботилась о ее дочери и внуке.
— Отведите Галеаццо Марию в его покои, — сказала Бьянка. — Мы скоро увидимся за ужином, малыш.
— Да, госпожа, — коротко ответила Лукреция, взяла мальчика за руку и повела к выходу.
По дороге Галеаццо продолжал с обожанием оглядываться на мать.
Оставшись одна, Бьянка Мария посмотрелась в зеркало на туалетном столике. Увиденное вполне ее устроило.
Женщина улыбнулась. По крайней мере, имея на своей стороне Лукрецию Алипранди и Габора Силадьи, она чувствовала себя если не неуязвимой, то хотя бы защищенной. Можно было не опасаться неприятных сюрпризов. Что же до неверности супруга, то к ней Бьянка уже давно привыкла, хотя после того, как жена самым жестоким образом избавилась от Перпе-туи да Варезе, Франческо стал вести себя осторожнее.
До Бьянки доходили слухи, что некоторые из солдат прозвали ее Черной дамой.
Она довольно усмехнулась. Ей нравилось, что ее боятся.
* * *
Франческо ужасно устал. Когда ему пришлось отдать Анконскую марку Папской области, признав права, заявленные новым понтификом, дела у него пошли совсем плохо. С того момента, как он решил отправиться в Милан, все хотели знать о его намерениях: сначала Козимо де Медичи, потом Лео-нелло д’Эсте и Карло Гонзага. Но больше всего рыцаря расстроила ссора с Бьянкой Марией. Он понимал ее возмущение, но не ждала же она, что он не раздумывая поедет в замок герцога после всех подлостей, которые тот устроил за последние годы?
Тем временем Франческо получил новую весть, удивившую его и вызвавшую определенное любопытство: его собирался посетить Антонио Тривульцио. Что же, в ожидании ужина, во время которого он надеялся помириться с супругой, Сфорце предстояло побеседовать с одним из новых правителей Милана: этот человек входил в число основателей Золотой Амброзианской республики.
Наконец Антонио Тривульцио появился, и Франческо увидел, что кожаные доспехи нежданного визитера покрыты слоем дорожной пыли, словно он мчался сюда не жалея сил. Гость быстрым шагом подошел к Сфорце, поклонился, а затем заговорил, причем с первых слов стало ясно, что он пребывает в полном отчаянии:
— Мессер, я пришел к вам с тяжелыми мыслями и разбитым сердцем. От имени всего миланского народа и в качестве защитника новой республики я прошу вас стать капитаном нашего войска. Венеция захватила владения на правом берегу Адды, а затем с невероятным нахальством привела солдат под стены нашего любимого города. Мы рискуем в одночасье потерять все, за что боролись.
Франческо Сфорца удивленно покачал головой. Он точно не ожидал подобных слов от человека, который вместе с четырьмя сообщниками захватил власть над герцогством в обход любых прав и договоренностей. Однако просьба миланца пришлась как нельзя кстати: таким образом Франческо мог попытаться повернуть ситуацию в свою сторону. Поэтому вместо резкого отказа он поинтересовался:
— Каковы ваши условия? Сколько вы готовы заплатить, чтобы я сражался под вашими знаменами?
Тривульцио умоляюще смотрел на Франческо.
— Двадцать тысяч дукатов в месяц, — ответил он. — Ваши завоевания будут принадлежать республике, за исключением Вероны и Брешии, которые достанутся лично вам.
Франческо ненадолго задумался. Ему предлагали кондотту с отличной оплатой, а возможность получить власть над двумя городами делала договор еще привлекательнее. Кроме того, если Миланская республика находится в столь бедственном положении, что отправляет одного из своих основателей просить о помощи, значит, она столкнулась с серьезными трудностями. А это отличная новость, учитывая, что Франческо намеревался в ближайшем будущем захватить Милан.
Словом, Сфорца решил принять неожиданный дар небес и, оговорив, что сначала посоветуется со своим ближайшим союзником, Козимо де Медичи, объявил:
— Мессер, на таких условиях я готов служить у вас.
Тривульцио принялся рассыпаться в благодарностях, а Франческо подумал, что его стремление заполучить Милан имеет все шансы воплотиться в жизнь.
ГЛАВА 67
ПЕРЕЛОМНЫЙ МОМЕНТ
Флорентийская республика, замок Треббио
Сфорца и Козимо де Медичи прогуливались по крытой садовой галерее, увитой побегами растений. Зеленая листва, укрывающая каменные колонны, вкупе с великолепным видом на сады и замок создавала картину, от которой захватывало дух. Легкий сентябрьский ветерок дарил приятную прохладу. Верхушки кипарисов слегка покачивались. Козимо, как всегда, сохранял полнейшее спокойствие и безмятежность, будто они не обсуждали важнейшие вопросы, напрямую касающиеся расстановки политических сил Италии. Задумавшись, Медичи сцепил перед собой руки в замок. Его глаза были полуприкрыты, губы изгибались в еле заметной
