Экспедиция надежды - Хавьер Моро
49
На Кубе обреталась не только аристократия новых земель Испанской империи, к которой принадлежал маркиз де Сомеруэлос. Проживала там и горстка ученых – одни из них на военной службе, другие же были выходцами из семейств крупных сахарозаводчиков, как ботаник Хосе Антонио де ла Осса или доктор Томас Ромай[64]. Этот последний имел настолько высокую репутацию в научных кругах, что Бальмис, невзирая на проблемы с желудком, поспешил с ним встретиться. Ромай рассказал ему, что вакцина уже некоторое время назад прибыла на Кубу:
– Благодаря экспедиции. Благодаря вам.
Удивленный Бальмис не понимал, о чем речь. Ромай объяснил, что перед лицом новой эпидемии он воспользовался случаем, когда на Кубу приехала некая Мария Бустаманте, которую Бальмис собственноручно вакцинировал в Пуэрто-Рико. Врач привил своих сыновей взятой от нее вакциной, а затем, ввиду успеха этой процедуры, по цепочке вакцинировал еще более двухсот человек. На этот раз Бальмис отреагировал благосклонно: вакцина была доставлена, притом не стараниями продажных и корыстных коновалов или чиновников, а естественным путем, посредством одной из привитых им пациенток, – и такой продвинутый и образованный врач, как Ромай, сумел использовать этот шанс. Процесс распространился на весь этот остров с населением в триста тысяч жителей, что не могло не вызывать восхищения, и Бальмису оставалось лишь должным образом организовать работу Совета по вакцинации. Он принялся за дело при неоценимом содействии доктора Ромая, человека глубоко порядочного, обязательного и методичного. Сам же Ромай не скрывал своего восторженного отношения к Бальмису:
– Я безмерно благодарен, что вы с вашими просвещенными коллегами приехали сюда, чтобы проверить мою работу и помочь исправить допущенные ошибки.
Для Бальмиса эти слова звучали небесной музыкой. Оба врача пользовались безоговорочной поддержкой прелатов: были изданы соответствующие указы, которые обязывали священников «всемерно способствовать распространению этого чудесного открытия». Епископ Гаваны, дон Хуан Хосе Диас де Эспада, известный поборник гигиены, впоследствии вместе с Ромаем организовал первое кладбище за пределами городских стен. Результатом пылких бесед Бальмиса со своими сторонниками стало понимание того, что оспа приплывала на Кубу вместе с черными рабами, и начальник экспедиции предложил дону Сантьяго де ла Куэста и другим торговцам живым товаром в его лице вакцинировать каждого негра, ступившего на землю в порту. Дон Сантьяго, посоветовавшись с собратьями по цеху, заявил о своем согласии, но только при том условии, что расходы возьмет на себя королевская казна. Он умолчал о том, что капитанам кораблей поступило указание убивать по ночам заболевших оспой, если это могло уберечь от заражения остальных рабов и экипаж. Бальмис обратился к властям в Мадриде с предложением платить два реала в неделю фельдшерам из Совета по вакцинации, чтобы те делали прививки рабам. Это могло бы стать сильным оружием в борьбе с эпидемией, но ответа Бальмис так и не дождался.
Ожидалось поступление новых детей, чтобы транспортировать вакцину из Гаваны в Веракрус. Но ни губернатору, ни генерал-капитану, ни епископам не удалось уговорить ни одну семью отдать своего ребенка. Сироты из местного приюта не годились, поскольку все уже были привиты. И тогда Бальмис попросил о помощи Исабель, чтобы она, как в Пуэрто-Рико, поискала бы будущих носителей вакцины в бедных кварталах.
– Я не хочу больше участвовать в экспедиции, – внезапно выпалила Исабель.
Бальмис не ответил. Это был первый раз, когда Исабель восстала против него; в действительности она вообще впервые в жизни осмелилась возражать начальству. Всегда, невзирая на обстоятельства, она вела себя кротко и покорно. Так было с отцом, и с доном Кайетано, и с четой Ихоса: ей бы в голову не пришло высказывать протест кому бы то ни было, тем более тем, кто обеспечивал ей хлеб насущный. Эта привычка укоренилась в самой глубине ее естества. «Но люди меняются», – думал Бальмис, глядя на ее белое муслиновое платье. Ему вспомнились сплетни, связывавшие имя Исабель с доном Сантьяго, и в голову пришла страшная мысль: «Она нашла себе богатого ухажера и поэтому решила остаться…» Теперь ему придется расплачиваться за то, что он разлучил ее с Сальвани. Дону Сантьяго с его могуществом ничего не стоило похитить Исабель, ключевое звено его команды. Если дело в этом, то все плохо. Настолько плохо, что он из последних сил сдерживался, чтобы не сорваться.
– До меня дошли пересуды, знаете, люди вечно болтают, будто бы дон Сантьяго ухаживает за вами и осыпает вас бесценными подарками. Полагаю, вы уступили его настойчивости.
– Пока нет, доктор.
У Бальмиса кровь застыла в жилах от этого «пока». Исабель между тем говорила:
– Я не легкая добыча, даже если вы и судите иначе.
– Я никогда так не думал…
– Но повели себя, словно именно так и думаете… а я ведь просто хотела вас утешить.
Одолевший Бальмиса тик почти лишил его дара речи.
– Прошу… прошу простить меня.
«Ну, наконец-то», – подумала Исабель.
Между ними воцарилось неловкое молчание.
– Ну и как? В смысле, с доном Сантьяго? – Исабель не удостоила его ответом. Бальмис продолжал: – Понимаю, что последние дни плавания выдались очень тяжелыми. Но это логично, что за столько дней путешествия случилось нечто подобное, по закону вероятности, хотя это вовсе не означает, что…
– Я хочу покинуть экспедицию не по этой причине.
Бальмис оторопело посмотрел на нее. Она выдержала его взгляд:
– Только что пришло известие о том, что малыш Хуан Эухенио умер по дороге в Пуэрто-Рико.
Врач какое-то время молчал. А затем произнес:
– Пусть покоится с миром. Наверное, их тоже потрепало штормом. Ребенок хворал с самого начала.
У Исабель вырвался нервный смешок. Слова доктора показались ей верхом цинизма.
– Я вас предупреждала, что его надо оставить дома, а вы настаивали, чтобы взять его с собой. Мы же даже прививку ему не смогли сделать!
– В каком-то смысле, он приобщился к величию экспедиции. Бог это учтет.
– А вот меня Бог не простит.
– Да что вы, простит, конечно. Это же не ваша вина. – Врач еще продолжал что-то неразборчиво бормотать. Исабель подождала, пока не прозвучали последние слова: – В любом случае, ответственность на мне.
Девушку поразило это неожиданное признание; казалось, в Бальмисе проснулось благородство. Но тут же она отбросила эту мысль: такие люди, как он, живут, поглощенные собственным тщеславием.
– Вы помните ребенка, который заболел по дороге из Мадрида в
