Всадник Сломанное Копье - Виталий Дмитриевич Гладкий
– Возвращаемся? – наконец подал голос Ахметка.
– А что еще остается делать? – мрачно ответил Андреа.
– О-о! – простонал татарин. – Боюсь, что и следующий ход закончится тупиком. Шибко устал, совсем притомился…
«Собака! – с ненавистью подумал Андреа. – Ведь тебе все было известно заранее! Ты преднамеренно потащил меня на вершину горы и загнал в этот тупик, чтобы отбить охоту заниматься поисками Золотой Колыбели!»
Подумал, но промолчал. Чтобы хоть как-то выплеснуть злость, которая скопилась у него в душе, он схватил валявшийся под ногами камень и запустил его изо всех сил в скалу, которая преграждала ему путь к вожделенной Чаше. Осколки камня брызнули в разные стороны, Андреа инстинктивно закрыл лицо рукой, а когда снова глянул в сторону преграды, то едва не потерял сознание от неожиданного открытия.
Скала оказалась рукотворной перегородкой, которую покрывала штукатурка, весьма искусно имитирующая поверхность скалы!
Камень отбил часть штукатурки, которая обвалилась, обнажив кладку. Камни кладки были сложены на глине и разобрать их не представляло большой сложности. Это Андреа определил сразу.
Но затем его больше заинтересовала реакция Ахметки на нежданное открытие. Его квадратная физиономия, обычно улыбчивая и добродушная, вмиг превратилась в маску злобного сатира.
Андреа хорошо понимал татарина. Видимо, и он, и другие татары бывали в этой пещере и никто из них не догадался, что перегородка в тупике искусственного происхождения.
– За работу! – скомандовал Гатари, и озлобленный татарин начал отводить душу на разборке перегородки.
Практически он один разрушил кладку, и Гатари оставалось лишь аккуратно сложить камни под стеной хода – чтобы они не помешали им, когда они будут возвращаться обратно. И Андреа очень надеялся, что он будет с Золотой Колыбелью в руках.
За перегородкой находился уже не просто узкий подземный ход, а целый широкий тоннель естественного происхождения. Видимо, они попали в одно из «щупалец», и Андреа даже примерно определил, в какое именно. Теперь вскоре они окажутся в самом центре горы, в большой пещере, обозначенной на плане маленьким красным цветком.
И он, и татарин сильно волновались. Ахметка вообще задышал, как загнанная лошадь, хотя до этого его дыхание было ровным даже во время подъема в гору.
Андреа опять пустил его идти впереди, чтобы татарин торил путь среди камней, валявшихся на полу подземного хода, что тот и делал, но явно с большой неохотой. Похоже, его больше устраивала позиция за спиной господина. Она была очень удобной для разящего удара кинжалом или саблей.
Но Гатари был наготове. Он незаметно передвинул меч вперед, чтобы выхватить его молниеносно, и попробовал, как выходит кинжал из ножен – не мешает ли что-то.
Наконец они оказались в большой пещере. Это Андреа почувствовал сразу. Свет факелов не мог пробить темноту, но чувство огромного объема пещеры появилось немедленно; да и воздух в пещере не был таким спертым, как в подземном ходе.
Где-то тихо журчала вода; значит, и впрямь подземные насельники, которые когда-то здесь жили, имели свой источник, что было очень важно. Ведь продуктами можно запастись впрок и надолго, а вот с водой во время осады всегда худо.
Немного помедлив, Андреа ступил вперед. Ахметка шел рядом, при этом он переместился по левую руку Гатари. Тот лишь мысленно рассмеялся. Татарин понятия не имел о «дестрезе», где тщательно продуман способ защиты и нападения именно в таком случае – когда противник находится рядом, притом с неудобной стороны, когда нет времени принять защитную стойку.
Источник оказался большим бассейном. Вода в него вливалась из ключа, который пробил себе дорогу через скалу, а выливалась тонким ручейком, который исчезал под дальней стеной пещеры.
Но на бассейн Андреа едва глянул. Его внимание привлекли росписи стен пещеры. Судя по изображениям разных святых, это был подземный храм! Гатари быстро разобрался, где у него находится главное место алтарь и престол, и направился туда в сопровождении Ахметки, который теперь не отставал от него ни на шаг.
На алтаре что-то стояло, прикрытое красивым, но изрядно запыленным покрывалом из дорогой узорчатой ткани. Андреа осторожно приблизился к алтарю, перекрестился и сдернул покрывало.
Стоявший позади Ахметка ахнул – перед ними блистала и переливалась драгоценными каменьями Золотая Колыбель!
– Эфенди… – ошеломленно пробормотал татарин. – Я сплю или все это вижу наяву?!
– Я и сам не знаю, – признался Андреа, которого проняла дрожь с головы до ног.
Он благоговейно прикоснулся к Чаше, и что-то необычайно теплое, доброе и ласковое вошло в его плоть. Волна невыразимого блаженства охватила все естество Андреа Гатари; он вознесся в иные миры, прекрасные и благоухающие.
Но в какой-то миг он вдруг почувствовал смертельную опасность. Она разбила вдребезги его видения, и опустила на грешную землю.
И вовремя. Он едва успел резко отпрыгнуть в сторону, и острая сабля татарина только пропорола рукав его кафтана.
– Ты что, Ахметка! – вскричал Андреа, мигом выхватив свой меч. – С ума сошел, что ли?!
– Гяур[85], неверный, здесь ты и умрешь, как поганый пес! – прорычал татарин. – Поющая Колыбель повелителя аллаховых джиннов не должна покинуть Готию! Место Колыбели здесь, и ничьи грязные руки больше ее не коснутся!
Куда девался разбитной смешливый малый, торговец мясом на рынке столицы княжества Феодоро? Перед Гатари стоял очень опасный воин, свирепый и весьма умелый, в чем Андре успел убедиться ранее. Они скрестили клинки, и по пещере пошел звон. Ахметка был очень быстр и подвижен. А еще – неутомим.
«Отменные “мясники” у хана Хаджи-Гирея», – не без иронии подумал Андре, который пока лишь успешно защищался. Ему нужно было понять, какими приемами владеет татарин.
Судя по всему, Ахметка предпочитал натиск и бешеную рубку, но вот насчет уколов – а ведь его сабля имела острый конец – понятия у него были слабоватыми. Скорее всего, татарин, как прирожденный степняк, привык сражаться саблей, сидя на коне.
Гатари решил схитрить. Пора было заканчивать схватку. Что, если в пещере остались насельники и они прибегут на шум? Только этого не хватало…
Андре сделал вид, что начал уставать, и немного подался назад. При этом он вроде невзначай взмахнул факелом перед глазами Ахметки (они дрались, не выпуская факелов из рук), отчего тот на какой-то миг ослеп, и тут же последовал неотразимый укол из арсенала приемов «дестрезы». Защититься от него мог только мастер клинка, коим татарин не был, хотя и владел саблей превосходно.
Ахметка уронил саблю и медленно завалился на бок, зажимая рану рукой. Он был еще жив и при надлежащем уходе вполне мог встать на ноги. Но Андреа совершенно не испытывал к нему жалости. Вдруг татарина найдут живым и он расскажет, кто похитил Золотую Колыбель.
Нет, этого нельзя было допустить ни в коем случае!
– Гяур! – Голос Ахметки стал тихим и хриплым. – Во имя твоего Христа и моего Аллаха, прошу тебя – оставь Колыбель в пещере! Своровать ее – страшный грех! Не делай этого! Иначе тебя ждут страшные муки в аду!
– Тебя не спросили… – хмуро буркнул Гатари и резким движением безжалостно вогнал клинок меча в сердце Ахметки.
Подняв факел, оброненный татарином, он прошел несколько дальше и увидел два больших закрытых сундука. Подняв крышку одного из них, Андреа удивленно воскликнул: «Ух, ты!» Удивляться и впрямь следовало. Сундук почти доверху был набит золотыми дукатами. В следующем
