Конн Иггульден - Врата Рима
Марку позволили встать. Вокруг воткнутыми в землю кинжалами разметили круг. Синекожие собрались за краем круга, некоторые подняли на плечи друзей, чтобы тем было лучше видно. Куда Марк ни бросал взгляд, его везде встречала колышущаяся стена синих тел и обнаженные в ухмылках желтые зубы. Он заметил, что у многих красные глаза: видимо, какое-то вещество в синей краске вызывает раздражение. Главный синекожий с большим животом вступил в круг и с серьезным видом вручил Марку его гладий, тут же опасливо отступая. Марк и не посмотрел на него. Чтобы понять, что к нему относятся как к врагу, не нужен был глаз разведчика. Проиграешь — и тебя разрубят на кусочки, чтобы показать свое превосходство; победишь — и толпа разорвет тебя на клочки от гнева. Марк подумал: «А что бы сделал Гай?» — и невольно улыбнулся своей мысли. Гай убил бы вожака, как только получил меч. Ведь хуже все равно быть не может.
Вожак отошел недалеко, его живот выпирал за край круга, но Марку почему-то казалось, что кидаться на него с мечом не стоит. Может, его отпустят? Он посмотрел на синие лица и пожал плечами: маловероятно.
В круг вышел краджка. Воины, пропуская его, расступались и тут же, толкаясь, занимали прежние места. Его начали поддерживать криками, сначала тихо, потом погромче. Марк осмотрел краджку с головы до ног. Он был гораздо выше обычного синекожего и на добрых три дюйма выше Марка, несмотря на то что тот очень вытянулся с тех пор, как покинул Рим. Краджка был до пояса обнажен; под раскрашенной кожей легко перекатывались мышцы. Марк прикинул, что его руки достают приблизительно так же далеко. Сам Марк часами тренировался и знал, что с такими длинными руками и мощными запястьями у него есть шанс на победу, каким бы умелым ни оказался противник. Рений по-прежнему занимался с ним каждый день, и Марк давно скучал без стоящего соперника.
Марк наблюдал, как высокий краджка идет по кругу, смотрел ему в глаза и не видел слабых мест. Тот не улыбался и не понимал оскорблений. Краджка держался вне зоны досягаемости, на случай, если Марк сразу бросится на него. Марк поворачивался на месте, не сводя с него глаз, пока противник не остановился напротив, в двадцати футах от него. Тактика, тактика… Рений учил его всегда думать. Главное — не честная игра, а победа. Краджка достал из ножен меч, и Марк поморщился: это был длинный, от бедра до земли, блестящий кусок отполированной бронзы. Хотя… вот и преимущество! Раньше он как-то не замечал, а ведь у синекожих оружие из бронзы. Более твердый железный гладий вскоре затупит этот меч, если пережить первые несколько ударов. Марк начал лихорадочно размышлять: бронза легко тупится… Бронза мягче железа…
Краджка подошел ближе и тряхнул голыми плечами, расслабляя их. Кроме штанов, на нем ничего не было, и он переступал босыми ногами гибко, как огромный кот.
Марк крикнул вожаку:
— Если я убью его, я свободен, да?
Толпа разразилась презрительными возгласами, и Марк удивился: сколько из них на самом деле понимают его язык? Синекожий с улыбкой кивнул и подал знак начинать.
Бой барабанов заглушил болтовню толпы; Марк подскочил от неожиданности, а его противник заметно расслабился и встал в бойцовскую стойку, выставив вперед неподвижный меч. Более длинное лезвие увеличит его зону досягаемости, подумал Марк, в свою очередь тряхнув плечами. Юноша поднял руку и отошел на шаг назад, чтобы снять тунику. Он с удовольствием освободился от нее: жара от костра и потной толпы была удушающей. Барабаны забили громче, и Марк сосредоточился на горле краджки, зная, что это лишает некоторых противников присутствия духа. Римлянин застыл на месте, синекожий слегка покачивался — два разных стиля боя.
Краджка как будто и не двинулся, но Марк почувствовал нападение и отступил в сторону, уклонившись от бронзового меча. Он не стал отбивать удар, чтобы оценить, насколько противник быстр.
Первый выпад перетек во второй, направленный в лицо. Марк отчаянно вздернул гладий, клацнув металлом о металл. Под волосами у него выступил пот. Противник двигался быстро и плавно, его смертельные удары казались безобидными взмахами меча и обманными движениями. Марк блокировал выпад в живот, ступил вперед и ударил кулаком в синее тело.
Тела там не оказалось, и он растянулся на жесткой земле. Он быстро вскочил и увидел, что краджка отступил в сторону, позволяя ему встать. Значит, быстрого убийства не предвидится. Марк кивнул ему и сжал челюсти. Не чувствуй ни злости, сказал он себе, ни стыда. Он помнил слова Рения: неважно, что происходит во время боя, если в конце его враг лежит у твоих ног.
Краджка легко выступил ему навстречу. В последнее мгновение мелькнул бронзовый меч, заставляя Марка пригнуться. На сей раз он воздержался от ответного выпада и заметил, что краджка готов был развернуть меч и рубануть по нему. «Он уже дрался с римлянами!» — мелькнула догадка у Марка. Этот человек знаком с римским стилем боя. Возможно, его даже учили перед смертью легионеры, пропавшие за последние месяцы.
Вот незадача! Он всему научился у Рения, римского солдата и гладиатора, и не владел больше никакими стилями боя. А краджка явно был мастером в своем.
Бронзовый меч бросился вперед, и Марк отбил его. Он сосредоточился на слегка пульсирующем синем горле, не выпуская из поля зрения движения рук и тела. Один удар пропустил мимо себя, от другого отпрянул назад, точно рассчитав расстояние, и змеей ударил его издали. На боку краджки возникла тонкая красная черта.
Пораженная толпа затихла. Краджка озадаченно сделал два скользящих шага от Марка и нахмурился: он не почувствовал царапины. Синекожий тронул красную линию, посмотрел на руку с ничего не выражающим лицом, а потом пожал плечами и, танцуя, двинулся к Марку. Его бронзовый меч стал расплывчатым пятном света и теней.
Марк уловил ритм движения и начал нарушать его. Он вынуждал краджку отпрыгивать от резких ударов меча и наступал тяжелыми сандалиями ему на пальцы ног.
Марк почувствовал, что уверенность противника пошатнулась. За каждым шагом Марка следовал удар, за ним — еще один, он плел мечом текучий узор, напоминающий стиль самого краджки. Гладий превратился в его продолжение, острый шип в руке, которому для убийства хватит одного касания. Краджка всего на волосок пропустил выпад в горло и яростно бросился на Марка. Он рассчитывал на легкую победу. И снова краджка отбил очередной удар, и снова его босые ноги попали под окованные железом римские сандалии.
Краджка издал приглушенный стон боли, подскочил и завертелся уже знакомым Марку движением, из того самого танца. Бронзовый меч закрутился вместе с краджкой, незаметно вышел из вращения и полоснул Марка по груди. Толпа взревела. Когда краджка опустился на землю, Марк протянул левую руку и схватил бронзовое лезвие незащищенной ладонью.
Краджка в изумлении воззрился на Марка и впервые встретился с его глазами, холодными и черными. Он замер под этим пристальным взглядом, и секундной заминки Марку хватило. Гладий вонзился в горло противника, и кровь полилась ручьем, унося с собой его силу. Краджка хотел вырвать свой меч из руки римлянина, чтобы пальцы посыпались на землю, как перезрелые початки, но ему не хватило сил. Он мешком свалился у ног Марка.
Тяжело дыша, Марк приподнял бронзовый меч, отметив, как скручен и выгнут край лезвия. Разрезанная ладонь кровоточила, и все-таки пальцы слушались.
Марку казалось, что вот-вот толпа бросится на него и убьет.
Некоторое время все вокруг молчали. Наконец раздался жесткий приказной голос старого вождя. Марк смотрел в землю и на мечи, которые держал в руках. Он повернулся на звук шагов, и синекожий старик взял его за руку. Глаза его потемнели от удивления и еще какого-то чувства.
— Пошли. Я держать слово. Ты вернуться к друзьям. Утром мы прийти за вами всеми.
Марк кивнул, не смея надеяться, что старик говорил правду. Ему захотелось что-то сказать в ответ.
— Он был славным воином, этот краджка. Лучшего мечника я не встречал.
— Конечно. Это был мой сын.
Произнеся эти слова, вождь синекожих показался совсем дряхлым, словно годы враз легли ему на плечи и потянули вниз. Он вывел Марка за круг на открытое место и указал на форт.
— Теперь иди домой.
Старик промолчал, когда Марк отдал ему бронзовый меч и ушел в темноту.
Марк приблизился к стенам форта, которые казались ночью совсем черными. Подходя, он засвистел какую-то песенку, чтобы солдаты услышали его и не выстрелили в грудь из арбалета.
— Я один! Пеппис, бросай обратно веревку! — крикнул он.
Внутри послышался шорох: кто-то подходил, чтобы выглянуть наружу.
Над парапетом во мраке появилась голова, и Марк различил угрюмое лицо Перита.
— Марк? Пеппис сказал, что синекожие тебя поймали.
— Поймали, но отпустили. Так мне сбросят веревку или нет? — резко спросил Марк.
