Конн Иггульден - Врата Рима
Некоторым не так повезло. Рупис уже никогда не будет никого высмеивать. Легионер лежал, раскинув ноги, у телеги, и в горле у него зияла широкая красная улыбка. В стычке погибла еще дюжина; вперемешку с ними на собственную землю проливали кровь три десятка неподвижных синих тел. Стаи мух уже слетались на мрачное пиршество.
Марк приказал Пеппису принести флягу с водой. В это время Перит расставил охрану по местам и подозвал к себе командиров для краткого доклада. Марк взял фляжку у Пепписа и трусцой побежал к голове колонны.
Пыль и жара за долгие годы службы иссушили Перита, оставив вместо лица жесткий кусок дерева да еще глаза, смотревшие на мир со слегка снисходительным равнодушием. Изо всех охранников верхом был только он. Перит кивнул в ответ на салют Марка.
— Мы могли бы повернуть назад, но, по-моему, мы уже отбили самую худшую их атаку. Если повезем тела обратно, дикари будут праздновать победу, так что мы продолжаем путь. Привяжите убитых к телегам и почаще меняйте переднюю охрану, чтобы всегда были начеку, на случай новых неприятностей. Те, кто наскочил на врагов и заставил их показаться раньше, молодцы. Спасли пару жизней. До форта всего тридцать миль, пора двигаться дальше. Вопросы?
Марк посмотрел на горизонт. Спрашивать было не о чем. Люди умирали, их кремировали и отсылали обратно в Рим.
Такова военная жизнь. Те, кто выживал, получали повышение в чине. Раньше он и не понимал, насколько важно здесь везение.
Когда он заговорил об этом с Рением, тот кивнул и добавил;
— Боги любят героев, но стреле абсолютно все равно, кого убивать.
Серьезные неприятности начались, когда поредевшему отряду оставалось пройти всего несколько миль. Синекожие почти открыто следили за ними из подлеска. У римлян не хватало людей, чтобы перехватить их, да и синекожие никогда не пользовались метательным оружием. Поэтому легионеры старались не обращать внимания на мелькание синего среди листьев и лишь крепко сжимали в руках мечи.
Чем ближе они подходили к форту, тем больше врагов замечали. Прямо над тропой бежало не менее двух десятков дикарей. Они прятались за деревьями и кустами, но иногда выбегали оттуда и дразнили мрачных солдат Рима. Перит хмурился и держал руку на рукояти меча. Его конь рысью шел вперед.
Марку постоянно казалось, что в него вот-вот вонзится копье. Он представлял себе, что какой-нибудь синий целится в него, и почти ощущал место между лопатками, куда вопьется наконечник. У синекожих действительно были копья, но они почти никогда их не метали, по крайней мере до этих пор. Правда, от этого спина у Марка не переставала зудеть. Он очень хотел поскорее добраться до форта и в то же время опасался того, что они могут там обнаружить. Вокруг, должно быть, собралось не одно племя. По крайней мере никто из лагеря еще не видел столько синекожих в одном месте. Если кто-то из них выживет и доберется до легиона, он должен будет предупредить остальных: дикари стали увереннее и многочисленнее.
Наконец они зашли за поворот и увидели последний отрезок пути, полмили тропы, ведущей резко в гору, к небольшому укреплению на сером холме. По плато вокруг холма ходило еще больше синих. Некоторые разбили перед фортом стоянку и теперь, сощурившись, смотрели на караван. Сверху слышались шаги, из-под босых ног падал щебень. Римляне, нервничая, начали медленный подъем к форту. Погонщики волов лихорадочно махали и щелкали кнутами.
Марк не видел в форте часовых, и внутри у него заныло от страха. Они не доберутся до форта — а если и доберутся, что там осталось?
Римляне медленно шли вперед, пока не приблизились достаточно, чтобы рассмотреть форт во всех подробностях. На валах по-прежнему никого не было, и Марк с отчаянием понял, что все защитники убиты. Он достал меч и беспокойно махал им на ходу.
Вдруг синекожие разразились громким воем. Марк рискнул оглянуться и увидел, что за ними бежит около сотни воинов.
Перит проскакал вдоль всей линии легионеров.
— Бросайте повозки! Бегите в форт! Живо! — прокричал он, и все бросились наверх.
Осталось всего сто футов. Варвары завыли еще яростнее. Марк держал меч далеко от себя и бежал, не отваживаясь оглядываться. Совсем близко он слышал шлепанье твердых босых подошв и громкие боевые кличи синекожих. Наконец перед ним появились ворота, и Марк вбежал в них вместе с толкающимися, пыхтящими солдатами и сразу повернулся и стал криками подбадривать тех, кто медлил.
Успели почти все. Лишь двоих римлян, которые бежали медленнее всех — то ли от усталости, то ли от страха, — загнали, как зверей на облаве, и проткнули десятками мечей. Дикари с вызовом трясли окровавленными мечами перед выжившими, которые запирали ворота. Перит спешился и приказал обыскать форт и проверить, в безопасности ли они. Кто поймет, что за нездоровые мысли бродят в головах дикарей? Внутри римлян вполне могли поджидать новые толпы синекожих, чтобы для забавы перебить римлян, когда те решили, что спаслись.
Однако форт оказался пуст, если не считать трупов. В римских фортах обычно было по пятьдесят человек и двадцать лошадей. Теперь их изуродованные трупы валялись на месте убийства. Дикари даже из животных вытащили вонючие кишки и растянули по каменному полу. Тучи потревоженных сине-черных мух с гудением поднялись в воздух. От смрада двоих солдат вырвало. Марку стало совсем тоскливо: они попали в ловушку и впереди их ждали только болезни и смерть. А за стенами форта кричали и улюлюкали синекожие.
ГЛАВА 30
До наступления ночи тела легионеров по приказу Перита отволокли в пустой подвал и заперли. С мертвыми лошадьми было сложнее. Дикари забрали из форта все оружие, даже топоры, а целиком скользкие трупы еле поднимали пять-шесть человек. Перекинуть их через вал оказалось и вовсе невозможно. В конце концов Перит распорядился подтащить тяжелые клеклые трупы к воротам, чтобы помешать нападающим. На другую помощь рассчитывать не приходилось. Никто и не надеялся дожить до утра; страх и ожидание смерти тяготили. Марк стоял у стены и, прищурившись, смотрел на лагерные костры врага.
— Чего я не понимаю, — пробормотал он Пеппису, точившему мечи об изношенный точильный камень, — так это почему нас пустили в форт. Один раз они его уже взяли, и наверняка с потерями. Почему же они не убили нас на тропе?
Пеппис пожал плечами:
— Дикари, господин! Может, им нравится делать самим себе труднее. Или они хотят поиздеваться над нами. Перит говорит, если мы к утру не вернемся, за нами завтра же вечером вышлют подмогу или даже раньше. Только вряд ли синекожие будут столько ждать.
— Нет, мы должны продержаться хотя бы день. У них, конечно, численный перевес, но и все на этом. Правда, один раз они и вправду форт взяли.
Где-то в темноте завели ритмичную песню, и Марк замолчал. Если присмотреться, он мог различить на фоне костров силуэты пляшущих фигур.
— Кому-то веселье, — пробормотал он.
Его рот заполнился слюной. Колодец форта отравлен разлагающимися трупами, все съедобное вынесли дикари. По правде говоря, если через день-два не придет подкрепление, жажда довершит дело за синекожих. Возможно, этого они и добиваются: чтобы у римлян пересохли глотки под палящим солнцем. Вот и поверишь во все страшные истории. Сегодня вечером солдаты их снова друг другу перескажут.
Пеппис выглянул из-за стены в темноту и фыркнул со смесью возмущения и удивления:
— Там один мочится, прямо на стену под нами!
— Осторожнее! Не высовывайся и не поднимай голову, — ответил Марк и прильнул к грубому камню, стараясь выглянуть из-за стены и в то же время не оказаться на виду.
Под ними действительно стоял, пошатываясь, синекожий. Он с ухмылкой поливал форт дугообразными струйками темной мочи. Дикарь уловил движение сверху, отскочил в сторону и помахал Марку с Пепписом — сначала свободной рукой, а потом тем, что держал во второй.
— По-моему, он немного перепил, — прошептал Марк и невольно улыбнулся.
Тот обернул вокруг тела раздувшийся мех с вином и присосался к отверстию, проливая больше, чем попадало в рот. С третьей попытки синекожий неловко закрыл мех пробкой и начал жестикулировать и что-то кричать римлянам на своем тарабарском наречии.
Устав ждать ответа, он шагнул вперед и свалился лицом вниз.
Марк и Пеппис смотрели на неподвижного дикаря.
— Он не мертвый. Я вижу, у него поднимается грудь. Наверное, напился в дым, — прошептал Пеппис. — Ловушка, точно! Все говорят, что эти синекожие хитрющие.
— Может, и ловушка. Но других вокруг не видно, а с одним я справлюсь. А вот вино нам бы не помешало. Особенно мне, — ответил Марк. — Я спускаюсь. Принеси мне веревку. Я успею слезть со стены и подняться обратно, пока они доберутся сюда.
Пеппис убежал выполнять поручение, а Марк принялся рассматривать беззащитную фигуру пьяного и землю вокруг. Затея рискованная… Марк сардонически усмехнулся: им всем придет конец ночью или на рассвете, так какое это имеет значение? Сразу стало легче. Уверенность в скорой смерти подействовала на юношу чуть ли не успокаивающе. Он хотя бы успеет выпить. Винный мех такой полный, что каждому достанется почти по целой чаше.
