МутаХамис - Дмитрий Шерстенников
После обеда, наконец, Абубакр с Николаем поехали к пирамидам. В воображении Николая пирамиды стояли на заросшем тростником берегу Нила, в реальности же три гигантские пирамиды стояли на продуваемом ветром белом пустыре. После новых впечатлений и суеты абубакрова гостеприимства Николай не сразу вспомнил, что именно ему надо от пирамид. Было жарко. Абубакра разморило, но он, скрывая зевки, уважительно ждал, пока Николай проверит свою теорию. Между пирамидами прогуливались группки туристов, их лениво донимали катальщики на верблюдах. Николай почувствовал неясную тревогу за своё открытие. Окружающая туристская рутина, казалось, говорила — никаких загадок уже не осталось. Сделав усилие, он стал вспоминать: ему надо понять, с какой стороны «машинное отделение», где проходило русло Нила? Снизу, из толпы туристов было не понять, ответы были наверху. Николай бросился быстро взбираться на крутую пирамиду. Вокруг засвистели, зааплодировали туристы, раздался запоздалый крик Абубакра: «мутахамис!». Николай понял, что залезать было запрещено, но не останавливался. Добравшись до верха, он посмотрел вниз: он чуть было не упал — сверху грани пирамиды казались почти отвесными. Толпа внизу увеличилась, подъехали два джипа. Вслед за ним полез было какой-то турист, но испугался и теперь спускался. Николай прошёлся по вершине пирамиды, посмотрел вокруг, вдаль. Ничто не напоминало «его» Египет: никаких следов Нила — только Каир вдалеке, и — ничего похожего на «машинное отделение». Растерянный, что ничего не нашел, волнуясь от угрожающих криков снизу, он стал спускаться вниз. В толпе его больно схватил за руку разъяренный парень в джинсах. Николай, что есть силы, толкнул парня. Тот крикнул, что он "police" и ударил Николая по лицу.
Так Николай оказался в египетском военном госпитале. Глаз был разбит, рука вывихнута. Лечила его быстродвижущаяся и быстро тараторящая полная тётушка в смешных очёчках, носившая защитного цвета хиджаб и халатик с полковничьим звездами. Даже, явившийся через день развязный Абубакр притих и вел себя с ней, как с начальником, видно, военные имели большой вес в Египте. Но и когда они остались с Николаем вдвоем, веселость давалась ему с трудом, он казался смущенным. Прощаясь, он украдкой вручил Николаю письмо. Причина его смущения оказалась в том, что письмо было от изгоя: оно было от бывшего министра древностей Захи Хавасса. Напечатанное на ломаном русском, письмо было безжалостной отповедью Николаю на его открытие. За неуклюже звучащими на русском вежливыми оборотами чувствовалось ярость ученого против шарлатана. Захи писал, что технологии обработки каменных блоков для пирамид давно известна — это делалось бронзовыми зубилами. Что притирались блоки вплотную с помощью специального раствора — и это тоже хорошо известно. И главное, что «неведомый» чудо-иероглиф, якобы, представлявший собой звено ленточной пилы, это прекрасно известный иероглиф unicod № W134, который означает "кувшин с молоком".
Когда Николая выписали из больницы, до обратного вылета оставалась неделя. Делать ему было нечего, и он с утра отправился шататься по Каиру. День был пасмурный, Николай ходил, повторяя в голове письмо Захи: бывший министр не оставил от его открытия камня на камне, но Николай не смирился и в воображении вел спор с ним. Чтобы ничто не отвлекало, Николай держался центральных улиц — тротуары на них были пошире и почище. В задумчивости он чуть не наткнулся на офицеров госбезопасности: перед правительственными зданиями за чёрными бронированными щитами на колесиках дежурили люди в штатских костюмах с калашниковыми на ремне.
Стал накрапывать дождь и Николай зашел в чайную на углу, куда его водил Абубакр. В таких чайных подавали только крепкий чай, посещали их только мужчины. Сейчас, кроме хозяина за прилавком и какого-то старика, в чайной никого не было.
Николай сел со своим чаем подальше и от прилавка, и от старика. Дождь внезапно превратился в сильнейший ливень, такой необычный для Египта силы и длительности, что все трое, отрезанные от мира стеной воды, подошли к дверям и, приветливо переглядываясь, уставились на шумные струи и пенящееся ручьи на улице.
Николая взволновал дождь, его мощь и шум отозвались в его душе, восхищая и успокаивая. Ему хотелось, чтобы ливень никогда не прекращался, и когда ливень, в конце концов, растратил свою силу, он почувствовал сожаление, будто в мире стало меньше осмысленности и безопасности.
Хозяин вернулся к прилавку, а старик вдруг произнёс по-русски с сильным акцентом: «Николай?» И когда удивлённый Николай подтвердил, что он это он, старик представился:
«Я Захи Хавасс, бывший министр по делам древностей».
Николай с трудом узнал в худом старике седовласого плейбоя, которого когда-то видел по телевизору. Старику явно хотелось поговорить:
"Я полгода провел в тюрьме. За то, что мой брат — тесть президента Хосни Мубарака. Меня выпустили неделю назад. Это я еще легко отделался, а его судят и вероятно казнят. И это после всего, что Хосни сделал для Египта."
Старик внушительно помолчал. Николай не знал, как надо себя вести с репрессированными министрами-родственниками президента, ему казалось, что необходимо выразить что-то между почтением и сочувствием. Он покраснел и начал что-то мямлить, но старик спокойно продолжил, словно Николая здесь не было:
"Я историк, я люблю древний Египет, но я, кажется, остался один такой. Увы, мы арабы, по-настоящему, не интересуемся историей. Не считая священной, разумеется."
Старик опять величаво задумался. Николая выждал и опять попытался что-то сказать. Старик вышел из задумчивости и спокойно перебил его:
«Вы шарлатан, Николай, больше того, вы глупец, мутахамис, как называет вас ваш приятель Абубакр. Все это понимают, и я, и Абубакр, и все…Но ему все равно, а мне нравится, что вы увлечены историей. Поэтому я ответил на ваше письмо. Наверно, это было обидно?» — старик улыбнулся и примирительно похлопал его по плечу.
Смущенный властностью старика, Николай нашелся только спросить: "Откуда вы знаете русский?"
«В прежние времена у нас многие знали русский.» — был ответ.
«Что, все же, значит «мутахамис»?» — опять невпопад спросил Николай.
"Мутахамис?" — поморщился Захи скучному вопросу — "Мутахамис — так говорят про человека, который чем-то сильно увлечен, но при этом немного…слишком увлечён" — Захи коротко хохотнул.
Они сели за столик, и старик продолжал почти нежно:
«Мой дорогой мутахамис, не расстраивайтесь, что загадка, которая вас увлекла, мнимая. В истории Египта есть очень много настоящих нерешённых загадок. Величайших загадок!»
Николаю, знание которого о древнем Египте сводились к пирамидам, показалось, что старик просто утешает его общими словами, он уныло кивнул.
«Вот отличный
