Семь престолов - Маттео Струкул
Альфонсо поднялся и заговорил, надеясь заложить основу для будущего мира:
— Ваше преосвященство, с сегодняшнего дня Неаполь принадлежит Арагону, и знайте: я буду любить этот город так, как никто не любил его до меня. Я принес боль и страдания и прошу у вас за это прощения, но планы у меня грандиозные: Неаполь станет столицей и главной жемчужиной моей короны. По этой причине я запретил грабить город. Никто из моих людей в дальнейшем и пальцем не тронет неаполитанцев.
Архиепископ издал вздох облегчения.
— Ваше величество, я очень рад услышать о принятых вами мерах и благодарю вас именем Господа. Однако должен вам признаться, что город совершенно истощен. Долгая осада измучила неаполитанцев, и понадобится нечто гораздо большее, чтобы завоевать их доверие. Вам придется приложить немало сил, чтобы вернуть все то, что вы отняли. — В глазах архиепископа блеснули слезы.
— Ваше преосвященство, вы совершенно правы, — ответил король. — Я не ищу оправданий, да их и не существует. Вы верно сказали: доверие неаполитанцев необходимо завоевать. Но у меня есть средства, владения, деньги. Я не какой-нибудь безродный выскочка, а король Арагона. И ради Неаполя не пожалею ничего, вплоть до собственной жизни.
— Ваше величество, мне кажется, вы говорите искренне, и это делает вам честь. Но отнюдь не деньги нужны для завоевания уважения неаполитанцев. Вы должны научиться понимать их, слышать их сердца, и только тогда сумеете действительно сделать что-то для горожан. Что сейчас по-настоящему необходимо жителям — я говорю «сейчас», но на самом деле всегда, — это мир, гармония, спокойствие после такой долгой бури. Если вы будете стремиться к этому, то знайте, что можете рассчитывать на мою поддержку. Теперь все в ваших руках.
Король Арагона кивнул. Ему и самому хотелось просто жить — без войн, без битв, без вражды. Только солнце, улыбки, лазурные воды залива. Однако ему нужно было кое-что от архиепископа.
— Ваше преосвященство, простите мне эту просьбу, но она совершенно необходима. Я понял ваши слова и клянусь прислушаться к ним. Однако, чтобы действовать в указанном вами направлении, мне необходимо признание законности моей власти со стороны папы римского. Только вы можете помочь мне в этом.
Выражение лица Гаспаре ди Диано оставалось бесстрастным.
— Я сделаю, что смогу, но не просите меня о большем.
Альфонсо поцеловал руку архиепископа, и тот удалился.
ГЛАВА 59
ВЕРНОСТЬ
Анконская марка, замок Джирифалько
Этого человека прислала ее мать. Сейчас он ожидал в приемной — небольшой комнате, которую Бьянка Мария использовала для личных встреч. Здесь стояли красивый дубовый стол, стеллаж с книгами и рукописями, которые она приказала привезти из Милана, изящные резные деревянные стулья. Стены украшали фрески кисти местного художника.
Франческо вместе со своими солдатами стоял лагерем в Монтеджорджио. Он решил немного побыть один, после того как избавился от Перпетуи. Капитан мог бы периодически возвращаться в замок Джирифалько, но в последние дни ему этого совершенно не хотелось.
Бьянка Мария чувствовала себя обманутой: с одной стороны, Перпетуя да Варезе воспользовалась доверием госпожи, чтобы отобрать у нее мужа, а с другой — собственное чрево Бьянки Марии оставалось пустым, и мысль о неспособности родить ребенка мучила молодую жену. Ко всему этому примешивалась горькая обида, которая неумолимо росла в груди Бьянки, словно сугроб в лютую метель. Дочь герцога Висконти много дней провела в мечтах о сладкой мести. Нужно дождаться подходящего момента, но рано или поздно она осуществит свой коварный план. Пока же можно не торопясь продумать все детали. Однажды Франческо поймет, что она ни о чем не забывает и проявить к ней столь вопиющее неуважение было непростительной ошибкой. Бьянка Мария не думала о том, что случится дальше, она хотела лишь собрать всю свою боль и превратить ее в мощное оружие.
С этой мыслью она решилась войти в приемную и увидела огромного широкоплечего мужчину в кожаных доспехах. У него были длинные светлые волосы и голубые глаза — холодные, как у волка. Борода не меньше пяди в длину делала его похожим на варвара, а улыбка из-за длинных зубов казалась хищным оскалом.
Незнакомец опустился на одно колено и поклонился, отдавая честь Бьянке Марии, которая смотрела на него с искренним любопытством. Так вот он какой, легендарный воин с Востока! Мать говорила, что этот человек с честью служил герцогу Миланскому, а затем присоединился к войску Франческо Сфорцы, явив себя смелым и безжалостным солдатом.
— Как вас зовут? — спросила Бьянка Мария.
— Габор Силадьи, — ответил он.
— Откуда вы родом?
— Из Эгера.
— Это в Венгрии?
Мужчина молча кивнул.
— Вот как! Вы сражались под знаменами Яноша Хуньяди!
— Да, ваша светлость. А позже служил вашему отцу, герцогу Милана.
— Вы происходите из рода отважных воителей.
Венгр опять промолчал.
— Если не ошибаюсь, ваша семья знатна и богата. Что же заставило вас оставить родной край и отправиться сражаться в далекие земли?
— Я люблю жизнь и кровь.
— Неужели в Венгрии мало жестокости и насилия?
— Здесь больше, — коротко ответил Габор.
— Моя мать говорит, что вы человек чести, мессер, и у меня нет причин сомневаться в этом. Однако моя просьба потребует не столько мужества, сколько верности. Верности золоту, само собой, но только тому золоту, что дам вам я. Вы готовы взять на себя подобное обязательство?
Силадьи взглянул на нее, его губы изогнулись в улыбке.
— Мои слова кажутся вам смешными?
— Ваша светлость, как я уже сказал, я люблю жизнь и кровь, — ответил венгр. — И я вижу и то и другое в ваших глазах. Или я ошибаюсь?
Услышав эти слова, Бьянка Мария на мгновение почувствовала себя перед ним совершенно обнаженной. Как странно ведет себя этот человек: никаких покровов из сомнений или намеков; каждое его слово раскрывает самую суть страстей и переживаний. Конечно, он привык воевать, что многое объясняет, но все же никто прежде не говорил с Бьянкой подобным образом, и ей безумно понравилась эта прямая, даже жесткая манера выражаться.
— Думаете, можете прочитать мои мысли?
— Что я думаю, не так уж важно. Я просто говорю вам, что увидел. А улыбаюсь потому, что чувствую, как вы жаждете жизни и крови.
— Посмотрим, окажетесь ли вы правы. Пока я прошу вас лишь продолжать служить в
