Семь престолов - Маттео Струкул

хотите казаться. Все вокруг думают, что вы любите лишь себя и заботитесь исключительно о собственной власти, но они не понимают, что вы стараетесь ради спасения Милана от коварных замыслов Венеции, хотите защитить город от жадности герцога Савойского, уберечь от императора, желавшего превратить Милан в очередную провинцию своих владений! Филиппо, я знаю, сколько тягот вы пережили за эти годы! Знаю, как вы не жалели себя, как не боялись испачкать руки и участвовали в грязных играх политиков, чтобы сохранить Милан за родом Висконти. Ваши подданные этого не понимают, неблагодарные выродки! Они не знают, что вы как лев среди волков, что другие герцогства, республики, Папская область все время строят козни против вас! И что играть по правилам невозможно, когда противники постоянно их нарушают. Никто не задумывается, от чего вам пришлось отказаться ради спасения других, но именно так и должен поступать правитель, герцог, мужчина! Вот почему я остаюсь и навсегда останусь рядом с вами. Франческо Сфорца боится вас, папа на вашей стороне, но беспокоится о прочности этого союза, равно как и дож, как и Козимо де Медичи. И благодаря страху, который вы умеете внушать, сегодня и мы с вами, и все жители Милана могут свободно жить под защитой городских стен!

Филиппо Мария Висконти поразился, насколько проникновенными и полными благодарности были слова возлюбленной. Ее речь растрогала герцога и в очередной раз подтвердила, что Аньезе — единственная и неповторимая женщина в его жизни, ведь она знала и понимала его, как никто другой.

Некоторое время Филиппо Мария размышлял над ее словами и над тем, как ему приятно даже просто слышать голос любимой. Аньезе дарила герцогу абсолютное спокойствие, и на мгновение он отдался этому чувству со всей благодарностью, на какую был способен.

— Спасибо вам, возлюбленная моя, — сказал он.

Аньезе мягко обхватила ладонями его лицо и поцеловала со страстью, ничуть не померкнувшей с годами.

— Что же мне делать? — спросил у нее герцог, в этот момент чувствовавший необходимость делить с ней каждый свой шаг.

Аньезе не ошибалась: в глубине души Висконти совершенно не хотел, чтобы его вражда со Сфорцей повредила дочери. И как раз по этой причине Филиппо Мария, хоть и вступил в союз противников Сфорцы, на самом деле не желал гибели капитана.

Герцог испытывал к нему то же странное чувство, как и когда-то к Карманьоле, — гремучую смесь восхищения, зависти, любви, ревности, ненависти, которую и сам не мог понять до конца.

Таким образом, желая сохранить жизнь человека, который когда-то был его надежнейшим воином, Висконти сдерживал свои минутные порывы и капризы. Так, когда прошлым утром гонец принес ему весть о том, что Пиччинино решил не нападать на замок Джирифалько, Филиппо Мария не разозлился, а, напротив, вздохнул с облегчением.

Герцог знал, что его дни сочтены и что мучительные взрывы ярости — лишь следствие неспособности принять приближающийся конец. Смириться со старостью, не противиться слабости, час за часом все больше подчиняющей себе его исстрадавшееся тело… Не так-то просто это сделать.

Вот почему Висконти твердил себе, что нельзя сдаваться, что он нужен Милану, а также своей жене и дочери.

Этот сладкий самообман помогал герцогу идти вперед. И не признавать собственного бессилия.

ГЛАВА 57

ПЕРПЕТУЯ

Анконская марка, замок Джирифалько

— Значит, это правда! Проклятье! Вы беременны от него! От моего мужа! — негодовала Бьянка Мария.

Ее лицо побагровело от ярости. Перпетуя приподнялась с пола, испуганно глядя на госпожу. Бьянка Мария возвышалась над ней, все еще держа на весу ладонь, которой только что изо всех сил отвесила камеристке пощечину.

— Как вы могли?! — Голос дрогнул, руки непроизвольно сжались в кулаки. Как бы ей хотелось забить неблагодарную Перпетую до смерти! — Вы хоть понимаете, что наделали?

Как Франческо мог так поступить со своей женой? Почему он променял ее любовь на ласки этой женщины? Бьянка Мария знала о необузданном сладострастии супруга, придворные дамы вечно твердили ей об этом, а одна из них недавно открыла страшную правду о личной камеристке. Перпетуя была очень красива, но Бьянка Мария не ожидала подобного предательства. Подумать только, ведь она была ее любимицей! Бьянка Мария поначалу даже защищала ее! Она решила, что другие женщины сплетничают о ней из зависти; такое случалось и раньше. Но потом супруга Франческо Сфорцы обнаружила, что живот у Перпетуи растет: потаскуха больше не могла скрывать беременность. И едва Бьянка Мария надавила на нее, та во всем призналась.

Конечно, дочь герцога Висконти понимала, что к своим сорока годам Франческо имел множество женщин и что, возможно, эта страсть никогда не угаснет в нем. Однако она надеялась, что измены хотя бы не начнутся сразу после свадьбы!

А ведь именно молодая супруга спасла замок Джирифалмв от нападения Никколо Пиччинино. Как же так? Она бьется за него, отводит опасность, отказывает себе во всем, а он платит ей подобным образом?

Нет уж, если он думает, что Бьянка Мария все стерпит, не сказав ни слова, то он не знает, на ком женился.

В ее жилах кровь Висконти! Она привыкла бороться за свое счастье и даже не подумает отдать мужа какой-то девке, которая ниже ее по происхождению, крови и титулу, по учености и по красоте!

В глазах Бьянки Марии сверкали молнии.

Перпетуя не знала, что сказать. Опустив глаза, она пробормотала:

— Госпожа…

— Тихо! — крикнула Бьянка. — Клянусь вам, я этого так не оставлю!

Не говоря больше ни слова, она выбежала из комнаты, громко хлопнув дверью.

* * *

Франческо Сфорца беседовал с Браччо Спеццато в оружейной.

— Значит, это правда? — спрашивал последний.

— Что именно?

— Что герцог Миланский совсем плох?

— Похоже на то.

— И что вы намерены делать?

— Друг мой, я давно привык к уверткам и лицемерию Филиппо Марии Висконти, — отозвался Сфорца.

— Так вы думаете, это все обман? Очередная хитрость?

— Не знаю, но от Висконти всего можно ожидать.

— Что же, тут я совершенно с вами согласен, ваша светлость.

— Лучше бы… — начал Франческо и осекся на полуслове: в оружейную комнату, словно фурия, ворвалась Бьянка и уставилась на него горящим от ярости взглядом.

— Мессер Браччо, — твердо сказал она, — прошу вас немедленно оставить меня наедине с мужем.

Браччо Спеццато с удивлением взглянул на нее, но не решился возражать, так как просьба больше походила на приказ.

— Мадонна… — только и произнес он, согнувшись в поклоне, а затем быстро покинул оружейную.

— Бьянка, — сказал Франческо, подходя к супруге.

— Не прикасайтесь ко мне! — вскричала та.

Капитан растерянно