Сергей Жоголь - Пращуры русичей
Ходота говорил вполголоса, все участники заговора, пригнувшись, внимательно слушали.
– Сколько людей князя в Новгороде? – наконец произнёс Вадим.
– Да гриди лишь десятка три, четыре, да городской стражи с полсотни. Но те не русы, так вои обычные из местных. На Аскальда то князь, не просто так пошёл, у того силы немалые, коль сеча меж ними выйдет, неизвестно, кого нам ждать, глядишь, и сам Аскальда пожалует.
– Не осилить Аскальду Рюрика, – вступился в разговор Рубец, больно силён князь.
– А вы, сколько людей собрать хотите, пусть мало Рюрик оставил, но у вас ведь мужики одни?
– Почему ж мужики, мы гостями в страны разные хаживаем, у нас свои вои, опытные, средь них и балты, и даже варяги есть, все кто золото любит, к нам идут. У каждого из сидящих пред тобой, по полсотни наберётся, а коль постараемся, так и мужиков да ремесленников подымем, так глядишь сотни три, на нашу сторону встанет, – вступил в разговор, до сих пор молчавший Сумник.
– Да, с такой силой, если с умом, то можно город взять. Да вот побьём мы людей княжьих, а потом то что? – с сомнением заявил Вадим. – Придёт Рюрик с Русью своей и порежет всех как ягнят.
Все сидевшие за столом оживились ещё больше, взгляды присутствующих обратились к Ходоте, они то знали, что главное хитрый купец приберёг напоследок.
– Верно мыслишь, воевода, рад я, что ты в омут с головой не бросаешься, умён, храбр, но осторожен. Думаю не зря мы на тебе свой выбор остановили, верно, я говорю? – все гости сидевшие за столом закивали, даже, скептически настроенный Рубец, одобрительно хмыкнул. – Город для нас захватить лишь половина дела. В хоромах княжьих Рюрик наследника – Игоря оставил, вот он то наша вторая цель. Коль сумеем Игоря взять, то и князь строптивость свою растратит, не станет он сыном рисковать.
– Не нравится мне это, не привык я с детишками сражаться, а что коли Рюрик заартачиться, резать княжича станем? – нахмурившись, заявил Вадим. – Не гоже это, не по мне.
– Гоже не гоже, а другого пути нет! – Лицо Ходоты стало жёстким. – Захватим княжича, пригрозим Рюрику, да велим ему убраться из земель наших. Не станет князь сына под нож пускать, – выкрикнул купец, и более мягким голосом, продолжил. – Ты, воевода, не спеши с ответом то. А подумай, покумекай, роду ты знатного, не станет Рюрика, не станет потомков его, кого вече в князья выберет. До прихода варягов многие тебя в правители новгородские пророчили. Коль сумеешь город взять, да княжича в полон захватить, так мы глядишь, Рюрика тобой и заменим, кого надо подговорим, кому надо приплатим.
Вадим замер, бледность на его лице снова сменилась румянцем. Такое предложение пришлось ему по сердцу. Он оглядел присутствующих, те ожидали ответа.
– Ну, коль так, согласен я, – заявил Вадим. – Собирайте людей, вооружайте, мне с неделю надобно, что бы от ран оправиться, да обдумать, как стражу городскую побить.
Улыбка озарила квадратное лицо Ходоты, вздох облегчения вырвался из груди остальных заговорщиков, расходились гости по одному, и каждый при этом думал и грезил о своём.
4
Туман тянулся с реки, укрывая от взоров смутные очертания кораблей, стоящих на пристани. Десятки лодочек, стругов, и прочих торговых судов да судёнышек стояли у берега, мирно покачиваясь. С высокой городской стены, они были почти не видны, в отличие от высоких боевых ладей, составлявших княжий флот, точнее ту его часть, которую Рюрик не пожелал брать в поход на Старую Руссу. Ладьи Рюрика стояли отдельно от прочих кораблей и корабликов, красивые и величавые.
– Зябко то, как под утро, – кутаясь в плащи, жаловались стоящие на вышках городские стражи, ёжась от холода и сырости.
Под утро, веки опускаются сами, сон морит, и бдительность ослабевает с каждым мгновением, поэтому никто не увидел ничего подозрительного, когда смутные тени, показались на берегу и двинулись в сторону княжьего флота. Никто их стражей не побеспокоился, когда раздались непонятные звуки, которые лёгкиё ветерок отнёс куда-то в сторону. И лишь, когда красное пятно, появилось на фоне военных судов, словно стальным клинком, прорезав густые пласты тумана, когда над палубами взвились чёрные клубы дыма, стража опомнилась и забила тревогу.
Надо бы отдать им должное, шум подняли тут же, и через несколько минут, гулкие звуки колокола, стоящего на главной площади, возвестили о пожаре. Корабли руссов вспыхнули, вспыхнули разом, и вместе с вестью о пожаре, слухи о поджоге стали разлетаться со скоростью ветра. Народ валил на пристань, с вёдрами и баграми, все спешили к месту пожара, но первыми на берегу оказалась оставленная в городе княжья гридь. В одних рубахах, многие босые и безоружные, они примчались на пристань, стремясь спасти боевых товарищей, долгие годы носивших их по бурным водам холодных морей.
Ладья для руса, и дом и кров. Поэтому не только страх перед княжьим гневом гнал варягов на пристань, нет. Видя как погибают в пламени их морские кони, русы бросались в самое пекло, борясь с огнём, и готовы были рыдать от отчаяния, когда стали понимать, что корабли уже не спасти. Но самое страшное было ещё впереди. Из-за непроглядной стены дыма и тумана, буквально со всех сторон полетели стрелы, прибрежный песок и воды реки окрасились алой кровью тех, кто мгновение назад боролся с огнём. Грозные и бесстрашные русы, от одного имени которых трепетали целые народы, вдруг оказались беспомощны, перед неведомым врагом. Стрелки высыпали с трёх сторон, и били точно, и часто, расстреливая безоружных и беззащитных гридней князя почти в упор. В этот самый момент со стороны города тоже раздались крики и ругань, мятежники возглавляемые Вадимом и его сподвижниками обрушились на стражу, охранявшую городские ворота. Сотни вооруженных людей, из личных ватажек и дружин купцов-заговорщиков беспощадно били всех, кто имел при себе оружие, и был верен, покинувшему город князю.
Вадим, прикрываясь щитом, во главе нескольких десятков воев рубил тех, кто ещё оказывал сопротивление, некоторые люди Рюрика поняв, что обречены, побросали оружие, понадеявшись на милость победителей. Но те в пылу боя, порубили и их. Вся пристань была усеяна телами, и, осмотревшись, лишь только сейчас Вадим заметил, что не одни лишь гридни Рюрика лежат на берегу, истекая кровью. Простые новгородцы, бросившиеся тушить пожар, истыканные стрелами, и пробитые копьями и рогатинами, лежали вперемешку с дружинниками князя.
– Сколько ж мы своих то побили, не варяги то, наши, – подойдя к Вадиму, вымолвил Даньша, тяжело дыша. – Правое ли дело делаем, воевода? Что то не по себе как то, то же не русы, то мужичьё из местных.
– Лес рубят, щепу не жалеют, – зло огрызнулся Вадим, глядя на то, как у его ног, истекает кровью молодой светловолосый парень. – Мы Рюрика покарать пришли, стало быть и людей его жалеть нечего, ну а этим, считай не повезло.
Вадим со злобой сплюнул. Ему похоже так же было не по себе от содеянного. Управляемое им воинство, оказалось не только не обученным, но и почти не управляемым. Бывший воевода болгарского царя, не привык к таким ратникам.
Тем временем, возглавляемые мятежниками-купцами, воины громили дома княжьих приказчиков, верных ему бояр, которые со своими дружинами, пошли усмирять Старую Руссу. Запыхавшийся от длительного бега гонец, примчался на берег и кликал воеводу Вадима, не замечая, что тот, кого он ищет, стоит прямо у него за спиной.
– Ну, чего, дурень, разорался, тут я, – окликнул парня Вадим, снимая с головы шлем.
– Так велено звать тебя, воевода. Сам Ходота велел тебе в город идти.
– Ишь ты, посмотри какой прыткий, «велено», – зло усмехнулся Вадим. – Не слишком ли купец твой много загребает, не указ он мне покамест.
Парень в ответ на это пожал плечами, и, выпятив вперёд нижнюю губу, пробормотал.
– А чё, я такого сказал то? Не пойму я. То же Ходота.
– Ладно, не когда мне тебе сейчас растолковывать. – Вадим натянул на голову шлем, и, обращаясь к Даньше, крикнул. – Пойдём ка поглядим, что прочие вояки за дел наворотили! Эй, ты, а ну, показывай, куда там меня звали.
Парень, поняв, что последние слова относятся именно к нему, потрусил в сторону городских ворот. За ним двинулись Вадим с Даньшей и с полсотни их людей.
Шум внутри города по-прежнему не прекращался.
5
Вадим и Даньша застали Ходоту возле княжьего двора, купец орал на всех, включая Баву и Гостяту, которые виновато переминались с ноги на ногу. Неподалёку прикрывшись шитом, стоял Рубец, с перевязанной грязной холстиной головой. Из-под повязки сочилась кровь, но старый ворчун не обращал на неё внимания, а лишь пристально разглядывал княжьи хоромы, в которых укрылась последняя горстка сторонников Рюрика.
– Ну, чего у вас?
Вадим подошёл к Ходоте.
– Чего, чего, аль сам не видишь, заперлись они, из окон стрелы мечут, да так ловко, что уж троих ранили.
