Сергей Жоголь - Пращуры русичей
– Мы из самого Изборска идём, долго уж по разным тропам скитаемся, – отогревшись в теплом помещении, рассказывал Даньша старому знакомцу, с которым он прибывал когда то в рабстве в поселении датского ярла. – Ты уж не взыщи, но мы ведь от воев князя вашего, Рюрика, да его варягов хоронимся. Вот его, – указав на раненого воеводу, сообщил Даньша – Князь в измене объявил, да в гибели брата своего Трувора. А ты то сам, сейчас с кем, на чьей стороне будешь, за Рюрика, аль нет?
Вопрос молодого гостя удивил Лейва.
– Да ни на чьей я, Лучезар то в другой град съехал, а меня прогнал, – грустно сообщил старик, пожимая плечами. – Вот хоромы теперь купеческие сторожу, хозяин мой Ходота, может слыхали?
– Глянь как Рюрик с людьми своими обходится, ни во что их не ставит, – запальчиво выкрикнул Даньша, обращаясь к обоим спутникам.
– А купец то твой, он, что ж, Рюрику что ли прислужник, – наконец то вступил в общий разговор раненый воевода.
– Коль так, то нам остерегаться его надобно. Люди князя нас изловить хотят, то они воеводу поранили, – перебив говорившего выпалил Даньша, и с гордостью добавил, – Правда Вадим аж двоих порубил, да и я одного сразил, а то дружинники были княжьи – варяги.
– Да не варяги то были, а так ротники городские, – вставил слово раненый.
Девушка тем временем молчала, робко поглядывала на мужчин. Когда Вадима уложили и перевязали раны, она, приткнулась в уголке, и Лейв заметил, как девушка начала клевать носом.
– Притомилась бедолага, сколько ж они бредут то так? – подумал Лейв.
Черная кошка, тем временем осмелев, стала ластится к девчушке, та взяла её на руки и стала почёсывать за ушами, раздалось довольное мурлыканье. Вскоре усталость сморила юную беглянку и та заснула, не выпуская кошки из рук.
– Хозяин то мой, он сам по себе. Богат, торговлю обширную ведёт да только в Новгороде то теперь все под Рюриком, князь он и есть князь, – Лейв поднялся и бережно укутал спящую своим зимним тулупчиком. – А ко мне то вас как занесло, не пойму я что-то, да и в город почто пришли, коль от людей княжьих хоронитесь?
– Так я ж кроме тебя в городе не знаю никого, вот тебя и отыскал, – сообщил Даньша, – Да и воевода вот не знает, не ведает, которым из знакомцев своих он теперь довериться может. Все кто верен был, те в своё время к Трувору подались, а теперь,…
– Так вы что, смуту что ль какую учинить вздумали? Так напрасно то, Рюрик силён, ему и град и воинство и народ подвластны, – перебил Лейв.
– Слыхал я, что не всем новгородцам варяги по сердцу. Средь купцов да прочих богатеев, многих князь обидел, богатства, что они раньше имели, себе прибрал. Без слова его, ничто теперь не деется, вот и затаили мужи новгородские злобу тайную, прав я, аль нет? – Вадим говорил вполголоса и тяжело дышал. – Трувор побратимом моим был, я поквитаться за него пришёл, вот потому я здесь. Ты варяг, при Лучезаре раньше служил, а посему, много чего знать должен. Хозяин то твой и при Гостомысле, и при Рюрике в чести оставался, помню, его самого одно время, даже в князья сватали. Расскажи, кто пособить нам может. Союзники мне нужны, что бы с Рюриком поквитаться?
– Да что же я теперь могу, – в голосе Лейва послышалась тревога. – Лучезар теперь в Изборске, да и Рюрик в Старую Руссу уплыл Аскальда с Диром усмирять, а подобраться к нему теперь не так уж и просто. Как жену схоронил, осторожен стал, охрана у него нынче большая, да и я уж стар, не по мне игры эти.
– Значит нет князя в городе, то плохо, но коль с другой стороны посмотреть, время у нас есть, – Вадим после этих слов это, откинулся на ложе, было видно, что он совсем выбился из сил.
Вдруг за дверью послышался какой то шорох, что-то грохнуло, очевидно тот, кто оказался за дверями задел какое-то пустое ведро. Вадим встрепенулся, Даньша вскочил на ноги и выхватил из ножен меч.
– Ждёшь ли кого – произнёс он с тревогой в голосе – кто быть там может?
Девчушка от шума проснулась, и, увидев тревогу на лицах спутников, ещё больше забилась в угол. Дверь в каморку тем временем отворилась, и на пороге появился никто иной, как сам Ходота.
– Убрали бы вы сабельки-то, пока не пострадал кто, – произнёс купец спокойным голосом. – Не бойсь, не враг я вам, и не за вашими жизнями пришёл, а коль сговоримся, так глядишь, и приятелями станем.
Хитро подмигнув беглецам и Лейву, купец осторожно прикрыл за собой дверь.
3
Теперь они сидели не в тесной и тёмной лачуге, а в освещённой десятком восковых свечей просторной горнице, протопленной и просторной. Помимо Вадима и Даньши, которому, как сподвижнику изборского воеводы позволили присутствовать на тайном сходе, в комнате находились ещё пятеро. Гости Ходоты сидели за столом, но ни еды ни напитков хозяин подавать не велел. Не для пира и гулянья собрались, потому, как разговор предстоял тайный и требующий трезвой головы. Даньша в отличие от сидевших за столом гостей, стоял в дверях и с волнением поглядывал на заговорщиков. Вадим хоть и окрепший после ранения выглядел бледным и измотанным, он первое время помалкивал, и не вступал в общий разговор. Вёл беседу сам Ходота, плотный крепыш лет пятидесяти.
– Беседа наша тайная, потому, чужих мы в неё не посвящаем, надеюсь всем то ведомо? – купец покосился на Даньшу, и продолжил. – Давно мы собирались от захватчиков варягов избавиться, думаю время настало.
– Мы про то знаем, и языки за зубами держать умеем, а вот гости твои, Ходота, верные ли люди? Не придут ли к нам домой после этой беседы гридни князя Рюрика за нашими головушками? – со злорадством процедил Рубец, угрюмый седоволосый старикашка с проплешинами.
Этот сварливый и грубый купчина, не зря считался одним из самых знатных городских богатеев. Каждый год он ходил торговым гостем в земли Царьграда, вёл дела с арабами и иудейскими торгошами из Хазарского Каганата, возил на юг мёд, воск да меха.
– Знаем мы Вадима, верный он человек, верный да надёжный, так что негоже его пустыми подозрениями обижать, – прервав речь Рубца, встрял в разговор здоровяк Гостята, он сидел рядом со своим младшим братом Бавой, как таким же полноватым и краснолицым детиной с обвислым животом и конопатым носом. – Коль прибыл он сюда с варягами поквитаться, так значит так оно и есть.
– Ну и что, что знаем, да только многие из тех, кого мы и раньше знавали, к Рюрику нынче переметнулись, верой и правдой ему нынче служат, князю на радость, а нам на беду, – не унимался Рубец, бросая недобрые взгляды то на изборского гостя, то на его спутника Даньшу.
Вадим при этих словах стал покрываться румянцем. Кровь прихлынула к щекам, было видно, что мышцы его напряглись.
– Довольно, тебе Рубец, коль всех будем подозревать, да винить в бедах наших, тем мы делу общему не поможем, не для того собрались. Теперь, когда Вадим Храбрый, славный воин и воевода на нашей стороне, глядишь и удастся нам скинуть ненавистного варяга и род его, – произнёс Ходота, заметив, что его знатный гость сейчас придёт в ярость.
Ещё один участник беседы – сухощавый смуглолицый бородач по имени Сумник, согласно закивал. Все остальные его поддержали, Рубец, недовольно буркнув, отвернулся, но возражать более не стал.
– Так вот, что я хочу сказать вам, други мои, – продолжил речь Ходота, глядя прямо в лицо Вадиму. – До того как варяги на землю нашу пришли, мы с вами торговлю вели, так, как нам удобно и выгодно, сами в городскую казну сколько надо средств давали, Гостомысл, старый князь, тому помехой не был. Новгород, издавна вечем управлялся. А что такое вече, не мужичьё горластое, а мы, лучшие люди града, за нами и монета звонкая, и богатства, а стало быть и сила да власть. А теперь, что? – говоривший обвёл всех взглядом. – Теперь князь все вопросы решает, сколько платы в казну нести, сам суд судит, а нас ни о чём и не спрашивает, где такое видано, что бы знать да купечество, своего слова не имели. Убытки несём, да разорение, и слово своё поперёк княжьего сказать не смеем. Так вот и говорю я, пришло время пресечь такую несправедливость, и тебе, воевода, в деле этом роль немалую отвести желаем.
Лицо Вадима по-прежнему оставалось напряжённым.
– Ты воин умелый, у тебя сноровка и опыт, а у нас денежки да люди верные есть, – продолжил Ходота, пряча довольную ухмылку, почуяв, что собеседник проявляет интерес. – Время сейчас как раз самое, что ни на есть подходящее. Рюрик дружину из города увёл, а покуда он в Старой Руссе Аскальда усмиряет, нам по силам в городе власть взять.
Ходота говорил вполголоса, все участники заговора, пригнувшись, внимательно слушали.
– Сколько людей князя в Новгороде? – наконец произнёс Вадим.
– Да гриди лишь десятка три, четыре, да городской стражи с полсотни. Но те не русы, так вои обычные из местных. На Аскальда то князь, не просто так пошёл, у того силы немалые, коль сеча меж ними выйдет, неизвестно, кого нам ждать, глядишь, и сам Аскальда пожалует.
