Элиф Шафак - Ученик архитектора
– Но ты сказал, что у нас есть выбор. Значит, можно поступить и по-другому?
– О да. Мы можем нанять опытных и умелых мастеровых. Им придется платить, спору нет. Но взамен они будут трудиться до седьмого пота и возносить молитвы за великого султана.
– Ты полагаешь, что казну можно пополнить по́том и молитвами? – усмехнулся Рустем-паша.
Не удостоив его взглядом, властитель вновь обратился к архитектору:
– И какой же путь ты сам считаешь предпочтительным?
– Я полагаю, что лучше заплатить искусным работникам, которые будут благословлять имя великого султана. Затраты, конечно, возрастут, но они принесут благо и престолу, и народу.
Султан, выслушав его, погрузился в раздумья. Джахан стоял ни жив ни мертв, ожидая самого худшего. Наконец томительный момент миновал. Сулейман воздел руку и провозгласил:
– Главный придворный строитель прав. Вода – это милостыня, которую следует раздавать со всей возможной щедростью. Я намерен даровать воду городу и заплатить работникам. – Никто не успел даже дух перевести, как правитель добавил, обращаясь к Синану: – Что касается нового моста, я не даю тебе позволения возводить его. Займись акведуками. Этого вполне достаточно.
Взгляды всех участников спора были устремлены на Синана. Как бы то ни было, на этот раз он вышел из схватки победителем.
– Мой повелитель, если вы позволите, мой ученик, уроженец Индии, будет помогать мне в работе, – сказал главный придворный строитель.
Султан, перебирая пальцами бороду, устремил взгляд на Джахана:
– Я помню его. Иметь столь преданного ученика – великое благо для учителя. – Султан повернулся к визирю. – Как ты полагаешь, он заслуживает прощения?
Рустем-паша злобно сверкнул глазами, но протянул руку для поцелуя. Придворный архитектор кивнул, ободряя своего ученика. Джахан, как в тумане, сделал несколько шагов вперед, преодолевая отвращение, поцеловал жилистую руку Рустем-паши и коснулся ее лбом. Неплохо было бы стащить хотя бы одно из драгоценных колец, что унизывают пальцы великого визиря, мелькнуло у него в голове. В качестве награды за те страдания, что он понес по его милости.
– Да благословит Аллах твое усердие, – пропел Рустем-паша. Сладкий голос его плохо сочетался со взглядом, в котором по-прежнему сверкала ледяная злоба.
Аудиенция была закончена. Для того чтобы покинуть дворец, архитектору и его ученику требовалось миновать множество длинных мраморных коридоров. Во дворце следовало хранить молчание, но радость, переполнявшая обоих, была так велика, что они с трудом сдерживались.
Джахан знал: там, в приемной султана, учитель испытывал не меньший трепет, чем его ученик. А значит, ныне он испытывает не меньшее облегчение. Над главным придворным строителем в очередной раз нависла опасность лишиться любимой работы, составлявшей главный смысл его существования. Один неверный шаг мог бы все погубить. Но Синан вновь благополучно прошел по шаткому мостику над пропастью. Можно было подумать, что ему помогает некий таинственный доброжелатель. А может, так оно и есть, решил Джахан. Наверное, ангел, небесный хранитель зодчего Синана, приходит к тому на выручку всякий раз, когда над его головой сгущаются тучи.
* * *
Вернувшись в зверинец, Джахан обнаружил, что все остальные работники поджидают его. На лицах их играли многозначительные ухмылки.
– Идем со мной, – загадочно бросил Олев.
– Куда это? – спросил Джахан. – И вообще, что происходит?
– Сейчас сам все увидишь. – Укротитель потянул его за локоть. – Человеку, которого только что выпустили из тюрьмы, надо хорошенько развлечься.
К удивлению Джахана, Олев повел его на конюшни, где содержались породистые скакуны. У каждого из них на шее висел синий амулет, защищающий от дурного глаза. Ураган, любимый жеребец главного белого евнуха, негромко заржал при их появлении.
– Ах ты красавчик! – Олев похлопал коня по холке. – Соскучился стоять здесь целыми днями? Наверняка хочешь пробежаться, да?
– Объясни наконец, зачем мы сюда пришли! – взмолился недоумевающий Джахан.
– Ты же всегда хотел прокатиться на этом скакуне, верно? Вот и давай садись. Это наш тебе подарок…
– Но Гвоздика Камиль-ага…
Олев не дал ему договорить, вскинув руку:
– Не беспокойся, мы все предусмотрели. Сегодня этого старого хрыча нет во дворце. Отправился в какой-то хаммам для тех, кто пребывает в печали. Не спрашивай, что это за заведение и где оно находится, я все равно не знаю. Одним словом, этот жеребец в твоем полном распоряжении.
– Ну и что мне с ним делать?
– А ты не догадываешься? – заговорщически подмигнул Олев. – Оседлать его и проскакать до дальнего холма и обратно.
Несколько минут спустя из ворот конюшни выскользнула какая-то тень: это Джахан, пригнувшись к холке Урагана, направил коня в темноту. Стражники, стоявшие у ворот, предварительно получили по монете, поэтому сделали вид, что не заметили всадника. Последовав совету Олева, Джахан помчался к дальнему холму. Ветер бил ему в лицо, и он чувствовал себя свободным, отважным и безрассудным. Внезапно Джахан замедлил бег скакуна. Впереди ехала повозка, запряженная осликом. В ней, тесно прижавшись друг к другу, сидели его старые знакомые – цыгане.
– Вот так неожиданная встреча! – воскликнул Джахан. – Когда вас выпустили из тюрьмы?
– Нас могли отпустить еще за месяц до того, как освободили тебя, – заявил Балабан. – Но мы решили дождаться, пока решится твоя участь.
– Что? – ушам своим не поверил Джахан. – Вы были свободны, но не уходили из тюрьмы, дожидаясь меня? Но зачем? И что вы делаете на дороге в такой час?
– Укротитель львов шепнул нам словечко, – сообщил Балабан, привязывая сзади к своей повозке поводья Урагана. – Похоже, у тебя есть хорошие друзья. Они хотят, чтобы ты хорошенько себя потешил. Ты это заслужил, парень.
– О чем это вы? – с подозрением спросил Джахан.
Цыгане обменялись насмешливыми взглядами.
– Сейчас увидишь, – бросил Балабан.
И прежде чем Джахан успел рот открыть, он хлестнул ослика. Повозка двинулась в сторону города, увлекая за собой Урагана.
Джахану ничего не оставалось, как повиноваться. Они долго ехали по узким дорогам, петляющим среди полей. Хотя стоял прохладный осенний вечер и небо было черным, как бархат, облачка тумана, клубившиеся на севере, двигались в сторону города. Когда цыгане и следовавший за ними Джахан оказались на городской окраине, плотное одеяло тумана уже накрыло улицы Стамбула. Они миновали несколько переулков, таких узких, что повозка едва не застревала между покосившимися деревянными лачугами. Каждый квартал, который они проезжали, казался еще более безлюдным, убогим и печальным, чем предыдущий. Балабан хранил молчание. Тишину нарушали лишь крики чаек, цоканье копыт и скрип колес.
Но вот повозка остановилась, и цыгане соскочили на землю. Джахан тоже спешился и огляделся вокруг, пытаясь понять, где очутился. Местность была ему совершенно незнакома.
– Ты что, к земле прирос? – легонько подтолкнул его Балабан. – Давай пошевеливайся. – Предводитель цыган прижал руку к сердцу и повернулся к своим людям: – Вы можете идти, да благословит вас Бог.
Джахан двинулся вслед за Балабаном. Воздух на этой улице был пропитан множеством запахов: жасмина, морских водорослей, пищи, щедро приправленной чесноком и перцем. Люди, которые ухаживают за животными, многому учатся у своих питомцев. Благодаря слону Джахан умел правильно принюхиваться. Вскоре он различил, что из одного дома исходит аромат благовоний.
– Что это за дом? – указал на него Джахан.
– Ты до сих пор не понял? – усмехнулся Балабан. – Мы доставили тебя прямехонько в бордель.
Джахан побледнел:
– Я не пойду.
– Это еще почему? Ты что, боишься потаскух? Хорошо, мы зайдем только посмотреть на них. Если ни одна тебе не понравится, сразу уйдем, слово цыгана. Лопни мои глаза, если я лгу. Не надо быть таким робким, молодой индус. Поверь мне, там тебя никто не обидит.
Джахан растерянно переминался с ноги на ногу. Он и сам не знал, чего ему больше хочется: зайти внутрь или бежать прочь. Балабан подтолкнул юношу в спину.
– Хватить робеть, – повторял он. – Нам с тобой крупно повезло, что мы сумели без труда отыскать бордель.
Дело в том, что подобные заведения в Стамбуле существуют по законам турецких сказок, которые обычно начинаются словами «то ли было, то ли не было». Несколько месяцев подряд дюжина продажных женщин живет под одной крышей, и клиентам кажется, что они в любой момент могут заглянуть туда и развлечься. Но однажды те приходят и видят: дом пуст, его обитательницы словно растворились в воздухе. Обычно потаскухами становятся женщины, мужья которых ушли на войну или уехали в дальние края в поисках лучшей участи. Несчастным бабенкам, оголодавшим, как мыши в пустой кладовой, просто не остается иного выбора.
