Элиф Шафак - Ученик архитектора
Хесна-хатун смотрела на гостя не отрываясь, губы ее безмолвно шевелились. Джахан догадался: старуха знает, что творится у него на душе. А еще он понял: она сумеет обернуть это знание против него.
* * *
На следующее утро Джахан проснулся с тяжелым сердцем. Несколько раз он растерянно моргнул, не в состоянии вспомнить, где находится. Вокруг сновали работники зверинца, из сада доносилось рычание леопарда. Джахан поднялся, вышел во двор, умылся у фонтана. На листьях еще не высохли капли утренней росы; ветер, прилетевший с моря, дышал свежестью. Животные лениво прохаживались в своих клетках. Хотя весь минувший вечер Джахан провел с Чотой, ему не терпелось увидеть слона вновь. Ну а потом он собирался посетить учителя. Перспектива встречи с Синаном радовала и тревожила его одновременно. Джахану предстояло узнать, по какой причине учитель не только не навестил его в заточении, но и не удосужился прислать письмо.
В дом Синана он явился после полудня. Стоило Джахану увидеть учителя, встретить его сияющий взгляд, как все его подозрения и обиды мгновенно улетучились. Будь жив его родной отец, он и то вряд ли смотрел бы на своего вновь обретенного сына с большей любовью. Ученик хотел было опуститься на колени и поцеловать учителю руку, но тот привлек его к себе и сжал в объятиях.
– Дай мне посмотреть на тебя! – воскликнул Синан дрогнувшим голосом. – Как же ты исхудал, мальчик мой!
Вскоре в комнату вошла полуслепая кахья. Сын старой домоправительницы давно взял на себя бо́льшую часть ее обязанностей. Все понимали: недалек тот день, когда он займет место матери. Печаль сжала сердце Джахана, когда он увидел, как сдала за это время верная служанка. Мысленно он понадеялся, что у него будет возможность проститься с ней и попросить у старой женщины благословения.
– Джахана надо как следует накормить, – сказал Синан.
– Бедный, бедный мальчик! – запричитала кахья и со всем доступным ей проворством отправилась распорядиться насчет угощения.
Слуги внесли низкий стол, полотенца и деревянные ложки. Через несколько минут на столе появились мед, масло, сливки, лепешки, халва и кувшин с кислым молоком, приправленным мятой.
– Ешь и пей до отвала! – приказал Синан.
Джахан повиновался, хотя и не чувствовал голода. Когда он наелся так, что более не мог проглотить ни крошки, учитель негромко произнес:
– Великий визирь бросил тебя в тюрьму, чтобы наказать меня. Все это знают. – Джахан от неожиданности лишился дара речи. Не догадываясь о горечи, разъедающей душу ученика, Синан продолжал: – Светлейший султан желает более подробно ознакомиться с проектом акведука. Я хочу, чтобы ты отправился во дворец вместе со мной. Необходимо полностью восстановить твое доброе имя.
– Но я даже не знаю, в чем меня обвиняют, – пожал плечами Джахан.
– В государственной измене, – ответил Синан после долгой паузы.
Как ни странно, вместо ужаса Джахан ощутил лишь глубокую грусть.
– А Рустем-паша будет присутствовать при нашей встрече с султаном? – спросил он. Меньше всего на свете ему хотелось видеть этого отвратительного человека.
– Вне всякого сомнения. Тебе придется поцеловать великому визирю руку и поблагодарить его за оказанную тебе великую милость. Сумеешь?
Джахан не ответил, ибо сомневался, что сможет совладать с обуревавшей его ненавистью. Помолчав, он спросил:
– А в чем причина этой великой милости? Почему Рустем-паша вдруг решил освободить меня?
– Я тоже ломал над этим голову, – признался Синан. – Причина, несомненно, должна быть, но мне она неизвестна. Все, что я знаю: султан выразил желание встретиться со мной еще раз.
Джахан промолчал. Значит, его предположение верно и он обязан жизнью Михримах. Возможно, та поговорила с мужем или же сумела смягчить сердце султана, своего отца. Догадки проносились у него в голове одна за другой, словно пушинки одуванчика, увлекаемые ветром. Как бы то ни было, все говорило о том, что он Михримах небезразличен. Опасаясь, что учитель прочтет его мысли по глазам, Джахан понурил голову.
* * *В день, когда им предстояло отправиться во дворец, Джахан оделся во все новое: светлые шаровары, льняную рубашку, кожаные башмаки с острыми носами. Все эти вещи купил ему учитель, желавший, чтобы его ученик выглядел должным образом. Синан тоже принарядился – коричневый шелковый халат, новый тюрбан. Кахья, провожая их, прочла молитвы, которые слышала от матери чуть ли не сто лет назад, и окропила головы обоих розовой водой, освященной семью имамами.
Из дворца за ними прислали карету, что, вне всякого сомнения, было добрым знаком. Архитектор и его ученик ехали в молчании, на сиденье между ними лежали свитки с чертежами. Оба были слишком взволнованы, чтобы говорить. Так и не обменявшись ни словом, они вошли во дворец.
Султан Сулейман ждал их. По правую его руку маячила долговязая фигура великого визиря. Слева стояли шейх-уль-ислам и янычар-ага – предводитель янычар. Взгляды вельмож были исполнены холодной недоброжелательности, которую они не считали нужным скрывать.
– Приветствую тебя, главный придворный строитель, – изрек султан. – У всех этих многомудрых мужей есть к тебе вопросы. Ты готов дать им ответ?
– Я сочту это великой честью для себя, о лучезарный султан, – с низким поклоном произнес архитектор.
Первым заговорил шейх-уль-ислам Эбуссууд-эфенди. Прочесть мысли этого человека по его непроницаемому лицу было так же трудно, как разобрать содержание выцветшего от времени манускрипта.
– Немало мостов, возведенных в нашем славном городе еще во времена владычества неверных, ныне рухнуло или обветшало, – начал он. – Это произошло, ибо строители их не имели истинной веры. Ты согласен?
Синан набрал в грудь побольше воздуха:
– Бог даровал нам разум, дабы мы его использовали. Многие древние мосты ныне разрушены, ибо были возведены на недостаточно твердой почве. Когда приступаешь к строительству моста, следует выбрать место, где земля крепка, а течение реки наиболее спокойно. Бесспорно, для того, чтобы мост получился достаточно прочным, необходима истинная вера. Но и без твердых знаний мост, рассчитанный на века, тоже не построишь.
Султан Сулейман махнул рукой, давая понять, что настал черед янычар-аги.
– О светлейший султан, твой слуга Синан, судя по всему, переоценивает собственную мудрость. Неужели он воображает, что способен предугадать, сколько воды скрывается под семью слоями земли? Подобные знания находятся за пределами человеческого разума. Мы считаем Синана архитектором, но он, кажется, воображает себя чародеем. Возможно, он достаточно искусен не только в строительстве, но и в магических науках?
Внутри у Джахана все испуганно сжалось. Обвинение в черной магии, пусть даже косвенное, было опасным выпадом со стороны недоброжелателей.
Но учитель ни на миг не потерял самообладания.
– Магические ухищрения мне ни к чему, – произнес он с невозмутимым видом. – Я не занимаюсь пророчествами. Уровень подземных вод можно определить, используя особые приспособления и инструменты.
– Что же это за инструменты? Ты уверен, что их даровал людям Аллах? А может, это изобретение шайтана? – не унимался янычар-ага.
– Я уверен, что люди изобрели эти инструменты с помощью Аллаха, – ответил Синан. – Он хочет, чтобы мы обретали новые знания.
– Пророк Аль-Хадир, да пребудет его душа в садах Аллаха, открыл людям воду, – вмешался шейх-уль-ислам. – Ты хочешь сказать, что, подобно этому славному мужу, достиг святости?
– Я не стую и ногтя святого, – покачал головой Синан. – Пророк Аль-Хадир странствовал вместе с пророком Мусой и открывал тайны мироздания. Сравнивать его беспредельную мудрость с моими ничтожными познаниями – это все равно что сравнивать море с каплей воды. И все же я уверен, что, используя нужные инструменты, мы сумеем отыскать подземные источники.
Султан повернулся к великому визирю:
– А что скажешь ты?
Рустем-паша откашлялся:
– Я хотел бы узнать, насколько велики затраты, которых потребует строительство. Боюсь, главный придворный строитель намерен опустошить нашу казну.
Синан ожидал подобного вопроса.
– У нас есть выбор, – заявил он. – Все зависит от желания светлейшего султана.
Ответ этот возбудил любопытство Сулеймана.
– Что ты имеешь в виду, зодчий? – спросил он.
– О милостивый султан, наша цель – обеспечить город чистой водой. Для этого нужны сотни работников. Если вы пожелаете, мы можем использовать галерных рабов. Им не придется платить. У светлейшего султана великое множество подданных, и мы не будем испытывать нехватки в рабочих руках.
– Но ты сказал, что у нас есть выбор. Значит, можно поступить и по-другому?
– О да. Мы можем нанять опытных и умелых мастеровых. Им придется платить, спору нет. Но взамен они будут трудиться до седьмого пота и возносить молитвы за великого султана.
