Геннадий Левицкий - Ягайло - князь Литовский
— Не переживай, Витовт. Съездишь в Мальборк, увидишься с женой, а там, глядишь, договоришься с великим магистром о новом походе.
— После того, что произошло между крестоносцами и литовцами в Троках, Конрад Цольнер вряд ли окажет мне помощь.
— Напрасно так думаешь, князь, — обнадежил литовца комтур. — В том, что случилось в Троках, нет твоей вины, да и вновь завоевать благосклонность нашего магистра не составит труда.
— Но как это сделать?
— Прими католическую веру, и тебе обеспечена поддержка не только великого магистра, но и папы римского.
Витовт задумался, но, не потому что он считал себя глубоко религиозным человеком, и перемена веры означала для него новое душевное потрясение. Нет. Князь пытался предугадать, как отнесутся к этому шагу литовцы. С незапамятных времен в Великом княжестве Литовском бок о бок жили православные и язычники. Иногда между ними происходили ссоры и драки, но никогда их причиной не становилось различие веры. Никто не мешал в княжестве жить и молиться по-своему евреям и католикам, но князя, принявшего веру из рук врагов-крестоносцев могли не понять и язычники, и православные. Вот чего опасался Витовт.
— Пожалуй, на досуге поразмыслю над твоими словами, — Витовт отложил принятие решения на некоторое время.
— Подумай, конечно, — согласился Виганд. — К слову, дня через три я отправляюсь в Мальборк. Если хочешь, можешь поехать со мной.
Следующие два дня литовский князь провел за изучением канонов веры, которую решился принять после проведенной в раздумьях ночи. Витовт оказался прилежным учеником, и к концу второго дня он уже знал наизусть «Отче наш» и «Десять заповедей божьих», кроме того, Виганд познакомил гостя с содержанием священных книг, рассказал о житии некоторых святых. Комтур Рагнеты был неутомим в своей миссионерской деятельности. Ведь предстояло обратить в истинную веру не простого смертного, а великого князя литовского, правда, пока что изгнанника.
В середине октября потомок Кейстута и комтур покинули Рагнету и направились в сторону Мальборка. Виганд не спешил, и в пути они часто останавливались в городках или просто рыцарских замках, разбросанных по всей Пруссии. Комтур был человеком общительным и поездку к великому магистру он использовал для посещения своих друзей, знакомых по ратным делам.
Немцы по-разному встречали Витовта: одни с плохо скрываемым презрением, другие с интересом, третьи проявляли равнодушие, и, наконец, четвертые, более менее посвященные в жизнь Виленского двора, с уважением и сочувствием.
Витовта же больше интересовали укрепления городков, толщина стен, вооружение, количество защитников замков. Литовский князь с любопытством смотрел на новые мощные пушки в бойницах, как невесту гладил рукой миланскую броню в рыцарских залах, пробовал на вес массивные двуручные мечи.
Сочетая таким образом приятное с полезным, литовец и немец достигли города Таняве, который расположился недалеко от Кенигсберга. Устроившись на ночлег в замке тамошнего комтура, Виганд неожиданно предложил:
— Князь, а что если ты примешь нашу веру прямо в Таняве? Я думаю, великий магистр будет более благожелательным, если въедешь в Мальборк добрым католиком.
— Если считаешь, что это необходимо, я хоть завтра готов сменить веру, — с поистине христианским смирением произнес Витовт.
— Кого желает великий князь взять в крестные отцы? — спросил немец.
— Я прошу стать моим отцом во Христе комтура Рагнеты Виганда.
— Благодарю за честь, князь, — сказал польщенный комтур. — Теперь осталось выбрать новое имя, ибо, отрекаясь от прежней веры, ты должен отказаться и от старого имени.
— Пусть моим новым именем будет Виганд, — после недолгого раздумья произнес Витовт. — Оно будет напоминать мне о крестном отце, да и по звучанию схоже со старым. Я думаю, в скором времени к нему привыкну.
Комтур не был тщеславным человеком, но короткий разговор с Витовтом так растрогал его, что бедняга смог сомкнуть глаза лишь далеко за полночь.
Утром 21 октября 1383 года протяжно зазвенели колокола городского костела, приглашая горожан на воскресную обедню.
— Пора, князь! — произнес Виганд, и оба направились к храму.
Костел поразил Витовта своим величием. Он видел, конечно, храмы и побольше танявского, но этот на фоне невысоких жилых зданий, казалось, господствовал над городом, как король на троне в окружении коленопреклоненных подданных. У Витовта даже закружилась голова, когда он смотрел на кресты храма, отливающие золотом в лучах небогатого осеннего солнца.
Переступив порог костела, Виганд обмакнул кончики пальцев в чашу со святой водой, и, преклонив колено, перекрестился. Витовт последовал его примеру. Исполнив обязательный ритуал, немец с литовцем проследовали вглубь храма.
Богослужение уже началось: с алтаря, ярко освященного мерцающими восковыми свечами и светильниками, читал проповедь священник. Его, затаив дыхание, слушала паства, которая, несмотря на внушительные размеры костела, заполнила почти все пространство.
Витовт прислушался, пытаясь разобрать речь, звучавшую с главного помоста, но, несмотря на все усилия, князь понял лишь то, что говорили не по-немецки. Первое время литовец, словно завороженный, смотрел на сверкающий золотом и серебром алтарь и боялся даже пошевелиться от волнения. Но постепенно он освоился и переместил взгляд на стены и своды храма.
Такого обилия картин Витовту доводилось видеть не часто: в позолоченных, посеребренных или просто черного дерева рамах сидели, стояли, лежали мужчины и невинные девушки, женщины с младенцами и старики с посохами. Расположенные в разных концах зала, все они, казалось Витовту, смотрели на него. Своды храмов были расписаны нагими белокурыми мальчиками, у которых почему-то за плечами росли крылья. Чуть пониже были изображены сцены из жизни людей, борьба добра со злом, причем Витовт безошибочно определял, где добро, а где зло.
Тем временем священник окончил проповедь и покинул алтарь. В храме распространился благовонный фимиам кадил, тотчас же мягкими волнами окутавший все помещение. Витовт почувствовал, как у него закружилась голова, тело стало удивительно легким, и вместе с тем беспомощным. Верующие затянули какую-то протяжную песню, и литовскому князю захотелось к ним присоединиться. Он даже раскрыл рот, но в последний момент с сожалением вспомнил, что не знает слов. Из состояния оцепенения Витовта вывел легкий толчок в бок.
— Пойдем, князь, — шепнул на ухо Виганд.
Повинуясь спутнику, литовский князь проследовал в боковушку в углу храма. Человек в красной сутане и с некоторым подобием бус в руке, заканчивающихся крестом, встретил Витовта вопросом: желает ли он принять крещение? Получив утвердительный ответ, священник приступил к исполнению своих обязанностей…
Очутившись вновь на улице, Витовту показалось, что он покинул какой-то таинственный, потусторонний мир. Долгое время он шел молча, пропуская мимо ушей разъяснения комтура по поводу состоявшегося крещения. Глаза князя смотрели под ноги, однако это не помешало ему споткнуться о камень и едва не упасть.
Виганд не на шутку встревожился: — Князь, что с тобой?
— Все хорошо, Виганд, не беспокойся, — ответил новоиспеченный католик. — Просто я немного задумался.
— О чем же? — поинтересовался немец.
— Ваша религия учит не обижать слабых, не убивать, не красть, не обманывать ближнего — все это очень хорошо. Но почему среди христиан встречается столько людей, покрывших себя всеми смертными грехами?
— Человек — слабое существо, и ему трудно устоять перед сотнями дьявольских соблазнов. Совсем безгрешных людей очень и очень мало, как правило, все они становятся святыми. Остальных же, ждет чистилище и божий суд. На одну чашу весов лягут грехи человека, на другую — добрые дела. Если перевесит первая чаша — попадет грешник в ад, где будет страдать и не будет конца его страданиям. Когда же перевесит вторая чаша, то окажется человек в раю, где ждет его вечное блаженство.
— Если верить тебе, то в ад попадут в первую очередь короли, князья, бароны и графы, — заметил Витовт. — Или им полагается какое-то снисхождение?
— Пред божьим судом все равны: король и нищий, воин и ремесленник, — отрезал Виганд. — Каждый получит то, что заслужил.
42. Снова в Мальборке
— Не ожидал тебя снова увидеть, — встретил Витовта великий магистр далеко не так приветливо, как в прежние времена.
Литовский князь промолчал.
— Где же твои хваленые жемайтийцы, что же они не помогли? Или они только и умеют, что исподтишка убивать доблестных воинов Креста?
— Жемайтийцы не успели помочь, слишком быстро Ягайло обложил Троки, — угрюмо ответил Витовт.
— А где же комтур Куно фон Либштейн? — продолжал допытываться Цольнер. — Мне сказали, что он изъявил желание остаться в Троках, но среди людей, пришедших с тобой, доблестного комтура я не вижу.
