Елизавета I - Маргарет Джордж
Престол должен был унаследовать Яков VI Шотландский. Мы все это знали. Но я не собиралась официально называть его имя. Он был единственным возможным претендентом, который отвечал нуждам Англии. Все прочие кандидаты были или иностранцами, или католиками, или совсем уж дальними родственниками. Очевидно, что наследовать будет Яков, так почему они никак не оставят меня в покое?
Я была не слишком высокого мнения о Якове, но на безрыбье, как говорится, и рак рыба. При всей своей скупости я тем не менее сочла разумным назначить Якову содержание – при условии, что он будет хорошо себя вести. В итоге он даже не пикнул, когда его мать казнили.
Поговаривали, что Яков человек со странностями, но каким еще он мог вырасти при таких-то родителях? Чудо, что он вообще не тронулся умом. Если он был педантом и имел склонность заводить фаворитов, это было не такой уж и большой ценой за то, что ему пришлось пережить. Я надеялась, что мои подданные примут его… когда-нибудь в отдаленном будущем.
Роберт Сесил принес мне отчеты о парламентских прениях. Он заседал в палате общин, а его отец – в палате лордов. Я едва не лишилась дара речи, узнав, что Фрэнсис Бэкон, человек Эссекса в палате общин, возражал против субсидий на борьбу с испанцами, во всеуслышание заявив, что не время их выделять.
Сэр Джордж Кэри здраво возразил ему, что испанцы уже послали в Англию сто сорок тысяч золотых эскудо – на подкуп знати, вдобавок к подкупу шотландцев.
– Королева намерена отправить флотилию под командованием сэра Фрэнсиса Дрейка, чтобы дать им отпор! – воскликнул он. – Неужто мы не выделим ей на это средства?
Бэкон поднялся и заявил, что страна не может позволить себе такие траты.
– Дворянам придется продать свое столовое серебро, а крестьянам – медные горшки.
Такой удар в спину ошеломил меня. Неужели он ставит интересы масс превыше интересов страны? И стоит ли за этим Эссекс? Ведь Фрэнсис Бэкон его человек и не может иметь собственных мотивов. Неужели его покровитель пытается подорвать мою власть, зарабатывая популярность у народа напрямую?
В конце концов его сопротивление было сломлено, и я получила свою субсидию. Но я не намеревалась забывать его выходку, и именно тогда в почву упали семена моего недоверия к Эссексу.
Теперь мне предстояло выступить перед парламентом с благодарственной речью. Я долго думала над словами. Хотя главный судья наших деяний – история, именно нужные слова убеждают людей позволить деяниям свершиться и овевают их славой. Мне хотелось, чтобы мои слова проникли в сердце каждого.
В день последнего заседания я вернулась в парламент полностью удовлетворенная тем, что собиралась сказать.
Был апрель, начало Страстной недели. В воздухе уже отчетливо пахло весной. Еще не распустившаяся листва одела ветви деревьев нежной дымчатой зеленью, заметной даже с реки, а фиалки придавали траве лиловый оттенок. Весла раз за разом погружались в бурлящую воду и, казалось, увлекали нас навстречу теплу.
Стоя перед членами палаты лордов, в то время как члены палаты общин слушали из-за дверей, с Хансдоном, лорд-канцлером, по правую руку и Бёрли, лорд-казначеем, по левую, я ждала, пока лорд – хранитель Большой печати заверял их в том, что «если бы казна ее величества не была пуста или она могла пополнить ее ценою личной жертвы, она не стала бы просить своих подданных и не приняла бы их средства, даже предложи они их добровольно».
– Заверяю вас в том, – поднявшись, обратилась я к собранию, – что вы делаете это для своего же собственного процветания в будущем, а не для меня. Многие монархи мудрее меня правили вами, и в их числе мой отец, с которым я не могу сравниться, – но не было среди них того, кто любил бы вас и пекся о вашем благе более меня.
Глядя на них, на их честные лица, обращенные ко мне, я ощутила прилив вдохновения, побудивший меня продолжать и предостеречь их от раздувания паники.
– Со своей стороны, клянусь, сердце мое никогда не ведало страха. В погоне за славой никогда не искала я приумножить земли, принадлежащие моей стране. Если я и отправляла мои войска, чтобы оборонить вас от неприятеля, то делала это для вашей защиты и для того, чтобы уберечь вас от опасности.
Они готовы были уже разразиться овациями, но мне необходимо было донести до них важное предостережение. Я взглядом заставила их утихнуть и продолжила:
– Я не хотела бы, чтобы вы разъехались по домам во всех уголках нашей страны и возбудили страх в сердцах моих подданных. Даже враги признают отвагу и решимость нашего народа. Предупредите людей лишь о том, чтобы были начеку и не дали застать себя врасплох. Тем они проявят доблесть и расстроят надежды неприятеля.
Серьезные лица передо мной были полны решимости.
– В заключение своей речи, – сказала я, – хочу заверить вас в том, что ни одно пенни из выделенной мне суммы не будет потрачено попусту. А теперь я должна выразить вам всем благодарность столь глубокую, какую только правитель может испытывать к своим верным подданным, и заверить вас в том, что я пекусь о вас денно и нощно, как не пекусь ни о чем более на этой бренной земле.
Я чувствовала затапливающую этот зал любовь; она перетекала между нами, крепкая и нерушимая. Я не подведу их, а они не подведут меня. Мы – единое целое.
24
Июль 1593 года
День выдался просто чудесный. Я совершила восхитительную прогулку верхом за пределы моего дворца в Гринвиче, а после возвращения меня ждал пикник на лужайке за дворцом. Эль, ягоды, сыр и свежайший ноздреватый хлеб – что может быть вкуснее?
Затем настал черед известий. Они пришли из Франции, через обоих Сесилов, отца и сына, как будто те страшились доложить их мне поодиночке.
Генрих IV Французский принял католическую веру. Чтобы взойти на престол, он предал свою совесть и склонил колени перед Римом.
