И на дерзкий побег - Валерий Николаевич Ковалев
Мертвых вынесли наружу, у покрытой красными гроздьями рябины выкопали могилу. Опустив туда, накрыли брезентом и зарыли.
Потом Фенг, достав из колодки маузер, выдал короткую речь на китайском и вместе со своими бойцами дал в небо залп. С деревьев на околице взлетела стая воронов.
— Ну, так как? Решили? — спросил албазинец, когда шли обратно.
— Решили, — кивнул Лосев. — Так и быть. Вступаем в вашу армию.
— Ну вот и отлично. Будем собираться. Только есть одна проблема.
— Какая?
— Гоминьдановцы убили водителя. Из нас управлять машиной никто не может.
— Я умею, — откликнулся Трибой. — Будь спокоен.
— Шофёр?
— Нет, танкист.
— О! — высоко вскинул брови. — У нас танкисты на вес золота.
Во дворе бывший ротный забрался в кабину, тихо заурчал двигатель. Несколько минут Трибой прогревал мотор, потом выбрался наружу:
— Всё в норме. Работает как часы.
Китайцы принялись носить из дома и грузить в десантный отсек трофейное оружие со снаряжением, а русские, достав из вещмешков форму, переоделись.
— Вот мы и снова военные, — поправил на голове Трибой синюю фуражку, а Шаман одёрнул гимнастерку. Их новые товарищи тоже это оценили, одобрительно кивая и показывая большой палец.
Далее все погрузились в «ханомаг», взревел дизель, бронетранспортёр выполз со двора и, набирая скорость, покатил по улице. Рядом с Трибоем впереди сидел Фенг, в десантном отсеке расположились остальные. За установленным на крыше МГ-34[129] устроился Шаман.
Выехав за околицу, бронетранспортёр стрельнул синим выхлопом и двинулся по оставленным следам к югу. Поднимаясь на увалы и спускаясь вниз, пересекли несколько мелких рек, сбоку открылось болото с мёртвыми деревьями, за ним — поросшее лесами плоскогорье. С час двигались по нему. В полдень остановились под скалами на берегу обширного озера.
— Нужно остудить двигатель, а то запорем, — повернул к адъютанту голову Трибой.
Адъютант молча кивнул. Механик выключил зажигание, наступила тишина, хлопнула броневая дверца, выбрались наружу.
— Далеко ещё до твоего Харбина, командир?
— разминая затекшие ноги, спросил Фенга Шаман. — А то этот бездорожье душу вытрясет.
— Завтра к полудню доедем, если всё будет нормально.
— Не близко, — выбил из фуражки пыль бывший вор.
Пока машина остывала, ополоснулись в воде и перекусили. Дозаправили бак горючим (в отсеке имелись три полные канистры), спустя час двинулись дальше. Тайга постепенно редела, отступая по сторонам, появились равнинные, поросшие ковылём участки с солончаками.
Ближе к вечеру, одуревшие от рева мотора, тряски и лязга металла, въехали в небольшой городок в излучине реки. Он представлял собой скопище глиняных фанз с несколькими каменными зданиями в центре и небольшой площадью.
— Это уезд Жаохэ! — прокричал штабник сквозь шум двигателя Трибою. — Давай к дому, над которым красный флаг.
У его дверей прохаживался часовой, сбоку стоял мотоцикл с коляской. Подъехали, остановились, выключили мотор. Навстречу уже спешили двое в полувоенной одежде. Старший в фуражке с матерчатой звездой и пистолетной кобурой на ремне что-то доложил вышедшему первым Фенгу, пожали друг другу руки. Затем Фенг представил русских спутников, все вместе прошли в дом.
Как оказалось, это была уездная комендатура. Прибывших определили до утра в одной из её комнат. Комендант по имени Чан, пожилой, но ещё достаточно крепкий мужчина, организовал для них ужин, который принесли два солдата. Он состоял из просяной каши, жареной рыбы, лепёшек и чая.
Завершив трапезу, устроились на циновках низких лежанок, именуемых капами, мёртвым сном проспали до утра.
С первыми лучами солнца бронетранспортёр выехал из городка по дороге на Харбин. Она была грунтовой. Трибой увеличил скорость. Ландшафт ощутимо поменялся. Теперь он стал равнинным, тайги поубавилось, кругом простирались холмистые степи, окруженные горными хребтами.
Места становились все более обжитыми, то и дело по сторонам дороги мелькали селения. Дорога сделалась более широкой и оживлённой, иногда навстречу попадались грузовики всевозможных марок. Туда и обратно двигались крестьянские повозки, гордо прошагал караван навьюченных верблюдов.
Во второй половине дня, ближе к вечеру, на открывшейся впереди возвышенности показался большой город.
— Харбин! — обернулся назад Фенг.
Здесь следует сделать небольшое отступление, рассказать историю этого города.
В 1897-м году Российская империя в целях защиты своих восточных рубежей начала в Маньчжурии строительство КВЖД[130], основав на месте неприметного поселка русский город. Спустя три года он выдержал осаду китайских правительственных войск и стал штаб-квартирой Заамурского пограничного округа Отдельного корпуса пограничной стражи Министерства финансов. Наряду с китайской, в городе была учреждена русская администрация и полиция. К 1917 году число его жителей перевалило за 100 тысяч. Из них — почти половина русских.
После Октябрьской революции многие дворяне, офицеры и белогвардейцы бежали в Харбин, где внесли большой вклад в его развитие и культуру. В результате, спустя шесть лет в городе насчитывалось около ста тысяч русских эмигрантов. Как писал современник, «Харбин был исключительным явлением в то время. Построенный русскими на китайской территории, он оставался типичным российским провинциальным городом в течение ещё двадцати пяти лет после революции. В нём имелись двадцать шесть православных церквей, из них двадцать два настоящих храма, целая сеть средне-учебных школ и шесть высших учебных заведений».
К 1932-му город был оккупирован Японской императорской армией и вошёл в состав марионеточного государства Маньчжоу-го. Спустя ещё три года СССР продал ему долю собственности КВЖД, из Харбина начался отток русских.
В ходе советско-японской войны 19 августа 1945 года Харбин был занят советскими войсками и перешёл под контроль военной администрации. Через год, после вывода советских войск с территории Маньчжурии управление городом перешло к новообразованной народно-демократической администрации, контролируемой китайскими коммунистами.
Харбин с его 700-тысячным населением и развитой промышленностью стал крупнейшим из городов, находящихся под контролем КПК[131] и ко времени описываемых событий являлся центром Маньчжурской революционной базы, сыгравшей важнейшую роль в победе коммунистов…
В город въехали по железнодорожному мосту, переброшенному через широкую реку Сунгари. На КПП перед въездом на мост бронетранспортёр остановили солдаты, несшие там службу. Рядом с КПП были вырыты окопы и стояла зенитная установка «Эрликон». Не выходя из кабины, Фенг объяснился со старшим, тот приложил к
