Екатерина Великая. Владычица Тавриды - София Волгина
– Петр Васильевич Завадовский, Ваше Императорское Величество, есть тот самый человек, коий занимался моими бумагами и, коий подготовил проект мирного Кучук-Кайнарджийского договора с турками.
Императрица, обернулась к молодому красавцу, милостиво улыбнувшись, молвила:
– Как раз я подыскиваю себе грамотного секретаря для своего кабинета. Чаю, что вы, полковник, окажитесь как раз тем, кто мне нужон.
Побледневший, в полуобморочном состоянии, скромный и стеснительный Петр Завадовский поцеловал поданную руку и хрипло пролепетал слова благодарности, понеже, увидев сцену встречи главнокомандующего с императрицей, поразился той сердечности и простоте, с какой был встречен Румянцев, а тут еще ему предлагается такой чин!
Екатерина заметила растерянность и робость нового секретаря:
– Ну, что ж, – сказала она, прощаясь, – послезавтра все мы увидимся на празднике. Граф Потемкин подготовил обширную программу, думаю, вам понравится.
Сам главнокомандующий Петр Румянцев был не совсем здоров после продолжительной болезни. Синяки и небольшие серые мешки под глазами, заметно состарили его. Но он был как прежде осанист, держал свою высоченную фигуру прямо, гордо задрав и без того вздернутый нос. На следующий день, перед самым началом праздника, фельдмаршал представил государыне еще одного, находившегося при нем, секретаря:
– Позвольте, Ваше Императорское Величество, представить вам моего адъютанта и секретаря, полковника Александра Андреевича Безбородко.
Довольно объемный адъютант неловко, но глубоко склонился перед императрицей.
Екатерина окинула взглядом тяжелую фигуру молодого человека. На лице выделялись крупный нос, и, под стать, крупные губы. Впрочем, и глаза были довольно велики, какого-то болотного цвета. Подойдя к нему, императрица протянула ему руку.
Безбородко поспешно и такожде неуклюже приложился к ручке.
– Рада с вами познакомиться, – любезно прожурчал для него голос государыни.
– Я счастлив, Ваше Величество, быть представленным вам, – промямлил раскрасневшийся адъютант.
Длинные шелковые брови государыни чуть дрогнули.
– Как сказывает фельдмаршал, вояка вы бравый!
Видя глубокое смущение своего протеже, фельдмаршал пришел на помощь.
– Он, матушка-государыня, не многословен, но очень способный малый, имеет хорошую память: весь Кайнарджийский договор составлен по его проекту. Завадовский ему помогал. Очень грамотный, толковый парень во всех отношениях.
– Где-то учился?
Совершенно одеревеневший адъютант шевельнулся, скромно молвил:
– Закончил Киевскую семинарию, Ваше Императорское Величество.
– Знаешь французский?
– Нет, Ваше Величество. Знаю латынь.
Потемкин, наблюдавший сцену, сказал:
– А выучить сможешь за полгода?
– Смогу, – уверенно и без запинки ответил Безбородко.
Екатерина Алексеевна удивленно покосилась на толстяка, слегка пожала плечами. Посмотрела на своего мужа: серьезный взгляд Потемкина, не сочетался с улыбкой и ямочками на его лице. Он улыбался, наблюдая за смущенным секретарем Румянцева. Государыня перевела свой взгляд на Безбородко.
«Какой-то недотепа, – подумала она, – но проверить его не мешало бы».
– Спасибо, Петр Александрович, – поблагодарила она Румянцева и обратилась к Безбородко:
– Что ж, как вы думаете, сударь, подойдет ли вам должность секретаря, занимающегося бумагами от просителей разного ранга, от простого люда, до высокопоставленных чиновников?
Безбородко паки склонился в глубоком поклоне.
– Как вам будет угодно, Ваше Величество. Рад служить государыне и Отечеству!
– Ужо, послужите, Александр Андреевич, послужите Отечеству и государыне и будете достойно вознаграждены, – сказал с насмешливостью граф Потемкин.
– Смею надеяться, что оправдаю вашу доверенность, – молвил чуть живой новый секретарь.
– Вы, господин Безбородко, – добавила Екатерина, – должны ведать, я никого не оставляю без внимания! Служить вам в ведомстве вице-канцлера графа Остермана. Работы там много, скучать не придется.
Безбородко паки низко и неловко поклонился.
* * *
Десятого числа июня государыня со свитой прошла пешком от Пречистенских ворот до Кремля. Все улицы в Кремле установлены были войсками, а подле самой колокольни стояло несколько вестовых пушек. По всему пространству от Красного, главного крыльца, до дверей Успенского собора сделан был помост, огражденный парапетом и устланный красным сукном, а все стены соборов и других зданий окружены были, наподобие амфитеатра, подмостками одни других выше. Все они были заняты бесчисленным множеством зрителей. Но ничто не могло сравниться с тем прекрасным зрелищем, которое представилось народу при схождении императрицы Екатерины Второй Алексеевны с Красного крыльца вниз в полном ее императорском одеянии, во всем блеске и сиянии ее славы.
Воздух изрядно колебался от звона колоколов, и Екатерина, в большой короне и пурпурном плаще, отделанном горностаем, довольно тяжеловато прошла в собор, с Румянцевым по левую руку и Потемкиным по правую. Балдахин над ее головой несли двенадцать генералов, а шлейф – кавалергарды в красно-белых мундирах и серебряных шлемах с плюмажем из страусовых перьев. Засим прошли придворные в великолепных платьях. Собравшийся народ не мог вдоволь насмотреться на свою круглолицую и полнотелую царицу, выкрикивая ей здравницы.
У ворот Успенского собора государыню приветствовали архиереи. Последовала торжественная служба. Екатерина, бывшая на девятом месяце, еле выстояла ее. Но после молебна, чуть передохнув, Екатерина, в окружении четырех маршалов, забыв об усталости, с радостью вручала награды в Грановитой палате.
Румянцеву был пожалован титул графа Задунайского. Идея сия принадлежала Потемкину. Он, как всегда, поддерживал своего бывшего командира. В придачу, Румянцев получил пять тысяч душ, сто тысяч рублев, серебряный сервиз и шляпу с драгоценными камнями стоимостью тридцать тысяч рублев. Князь Василий Долгоруков за взятие Крыма четыре года назад получил титул – Крымский. Но самые крупные награды ждали Потемкина: осыпанный брильянтами миниатюрный портрет императрицы, грамота о пожаловании ему титула графа Российской империи и церемониальная шпага. Императрица желала подчеркнуть его политическую деятельность, особливо, вклад в заключение мира с Турцией. Во время празднеств 10-го июня, императрица со своим двором и Великий князь с женой разместились в роскошных шатрах. На открытом воздухе были расставлены столы для всех придворных.
Начались народные гулянья, которые должны были длиться две недели. Вся Москва, кажется, очутилась на Ходынском поле.
Все лавки в городе были закрыты, лучшие товары были перевезены во временно устроенные магазины на Ходынке, большая часть азиатских товаров, продаваемых на Макарьевской ярмарке, была привезена тоже сюда. С прибытием государыни на поле был подан сигнал к началу пиршества, многочисленная толпа быстро расхватала все яства.
Народу были вынесены четыре жареных быка, а также множество жареной живности на особых пирамидах. Дабы прокормить в сей торжественный праздник примерно сто тысяч человек в течение всего дня, на устроенных временных кухнях жарили мясо, пекли хлеб и булочки, были выставлены бочки с солеными овощами. Били фонтаны вином, пивом, квасом, где мог каждый утолить свою жажду. Играла музыка, канатоходцы ходили по проволоке, коробейники торговали безделушками.
На празднике были различные увеселительные игры и, в том числе, действовали открытые театры, в которых упражнялись акробаты с разными предметами. Звучала музыка, цыганские песни и пляски.
Государыня наблюдала за гуляньем из красиво устроенной для нее галереи, на
