Фаина Гримберг - Примула. Виктория
Он бьёт ногами воду, кинувшись плашмя; он фыркает... Он стоит по грудь в воде и поёт громко, весело и победно; и его грубоватое лицо вовсе не сумрачно, а весело; такое открытое лицо...
В горах моё сердце... Доныне я там.По следу оленя лечу по скалам.Гоню я оленя, пугаю козу.В горах моё сердце, а сам я внизу...
Браун обожает стихи этого поэта, Роберта Бёрнса. А кто в Шотландии не обожает стихи Роберта Бёрнса?! Последний батрак готов отдать последние деньги за томик стихов Роберта Бёрнса. Все знают домишко в деревне Аллоуэй, где Бёрнс родился. Все знают дом в Эдинбурге, где он умер. Спустя три десятка лет исполнится век со дня смерти Бёрнса, но его соплеменникам он всё ещё видится их сверстником. Он учит простым хорошим правилам жизни:
Был честный фермер мой отец,Он не имел достатка,Но от наследников своихОн требовал порядка.
Учил достоинство хранить,Хоть нет гроша в карманах,Страшнее — чести изменить,Чем быть в отрепьях рваных...
Королева пишет, затворясь в кабинете, свой дневник, свой шотландский дневник...
Королева каждое утро отправляется на прогулку верхом. Браун ведёт белого пони в поводу. Королева съедает утром порядочный брекфаст — овсяную кашу, холодную куропатку, хлеб с маслом и кофе со сливками. По лицу королевы слабым солнечным бликом скользит то и дело некое подобие довольной улыбки.
Теперь королева и вовсе не желает покидать Балморал. Каждую неделю королева в сопровождении Брауна отправляется в одну близкую к замку деревню, где живёт с семейством старший брат Джона, Арчи. Королева проходит по выметенным чисто-начисто плитам двора, поднимается по каменным ступенькам узковатой лестницы... Королева улыбается. Мэгги, жена Арчи, склоняется в дамском поклоне. Мэгги разряжена в тёмнокофейное платье, с полосками алого бархата у шеи и на рукавах. Митенки не скрывают красноты пальцев, набрякших грубых пальцев женщины, которой приходится и стирать, и стряпать. Но в ушах Мэгги золотые серёжки в виде маленьких круглых подвесок. Поверх платья Мэгги надела чёрный жакет, отделанный чёрным стеклярусом. Мэгги — баба добродушная и беспечная. Королева отнюдь не считает её вульгарной. Королева — не поклонница утончённости. Здоровое чутьё подсказывает ей, что государство, её государство, держится простыми хорошими правилами.
Королева садится за стол, во главе стола она сидит в старинном деревянном резном кресле. Она в чёрном, но она улыбается. Она с аппетитом ест перловый суп, варёную сельдь и овсяные блины с сыром. На дворе взывают громко и певуче волынки, украшенные белыми и красными шерстяными кисточками. Волынщики в высоких чёрных меховых шапках дуют в трубки этих занятных и действительно народных инструментов. На дворе — танцы. Королева танцует, держа Джона Брауна за пальцы обеих вытянутых рук. Все танцуют. Волынщики играют. Загорелое лицо Джона Брауна чуть тронуто улыбкой белых хороших зубов. Лицо его, как лицо любого мужчины, искренне улыбающегося, обретает некоторую детскую открытость... Сильные сочные тёмные губы выступают из гущи небольшой темно-каштановой бороды...
Королева выпивает кружку эля, имбирного эля. О Брауне идёт молва, что он — не дурак выпить и не одну бутыль можжевеловой водки в себя влил... Ну, то есть в течение всей своей жизни!..
Самая нравственная правительница Альбиона слушает с улыбкой весёлого снисхождения шотландскую балладу, не находя в сюжете и в словах ничего непристойного. И она права!..
Наследница-дочь на охоте была,Пелёнок с собой она в лес не взяла,А ночью ребёнка в лесу родилаИ в свой завернула передник.
Передник был соткан из чистого льна,Из белого, тонкого сшит полотна.Так вот малыша завернула онаВ свой белый голландский передник.
В ту ночь пировал в своём замке старик.Из бочки струилось вино, как родник.И вдруг среди ночи послышался крикТого, кто завернут в передник.
— Какой там ребёнок кричит во всю мочьНа той половине, где спит моя дочь?Его унесите немедленно прочь.А ну, разверните передник.
— Да, это ребёнок, а я его мать,И, значит, он будет вас дедушкой звать.Отец его будет ваш преданный зять,А он — ваш достойный наследник.
— Да кто он такой — из дворян, из крестьян,Тот дерзкий, что обнял твой девичий стан?Кому только нужен крикун-мальчуган,Завёрнутый в этот передник?
— Мой будущий муж в Эдинбурге живёт.Он первым из первых в столице слывёт.Он золотом шитый наряд мне пришлёт,Узнав, кто завернут в передник.
— Послушай-ка, дочка, твои теремаИ все мои башни, дворы и дома,Амбары с мукой и с зерном закромаПолучит мой внук и наследник,Завёрнутый в этот передник!..
* * *Между тем... В аристократических салонах Лондона уже немножечко попахивает переполохом и скандалом. Волнуются сановники в звёздах и орденах, волнуются дамы в огромных диадемах. Лакеи ставят на японские столики чайные подносы. Звенят чашки и блюдца. Пыхтит большой старинный чайник. Номера «Таймс» передаются из рук в руки. Дамы обменивались тривиальными улыбками и ненавязчиво блистали хорошими манерами. Утренние новости были получены во время прогулки верхом в Гайд-парке; за чаепитием новости дополнялись подробностями. Не отставали от женщин и молодые щёголи, блиставшие, в свою очередь, на балах в Мэйфере и в клубах Пэлл-Мэлла. Все они — адепты сложной философии гедонизма[89]. Все они любят сплетничать. Лакеи с поклонами провожают в гостиную очаровательной леди красавцев с большими бутоньерками пармских фиалок в петлицах. Умные леди спешат созвать гостей. Бесцветные и разноцветные личности обмениваются разнообразно окрашенными фразами. В обеденное время за роскошными столами торжественно вкушаются: прозрачный черепаховый суп, ароматные дрозды, обёрнутые складчатыми листьями сицилийского винограда, шампанское темно-янтарного цвета и почти янтарного благоухания — Дагонэ... И шёпот, шёпот, шёпот; и разговоры вполголоса; и толки, толки, толки...
* * *Королева пишет дневник, свой шотландский журнал[90]. Её страна наконец-то откликнулась любовью, наконец-то показала, проявила благодарность... Её страна, её держава, её родина, её королевство...
Её королевство благодарственно пришло к ней, оборотясь простым парнем, грубоватым захолустным мужиком, мужиком её страны...
Лучший парень наших лет,Славный парень,Статный парень,На плече он носит плед,Славный горский парень.
Носит шапку пирожком,Славный парень,Статный парень,Он с изменой не знаком,Славный горский парень.
Слышишь звонкий зов трубы,Дочь полей,Дитя долины,Зов трубы и гром пальбы,Девушка долины?
Слава в бой меня зовёт,Дочь полей,Дитя долины,За свободу и народ,Девушка долины!
Легче солнце двинуть вспять,Славный парень,Статный парень,Чем тебя поколебать,Славный горский парень.
Честь добудь себе в бою,Славный парень,Статный парень,И прославь страну свою,Славный горский парень!..
Над королевством повисает, словно улыбка Чеширского Кота[91], замечательный вопрос: кем в конце-то концов является для королевы этот человек? И королева даёт на невысказанный вопрос ответ ясный и безмятежный: «Это мой лучший друг». И на страницах «Панча» и «Таймс» начинает мелькать ехидное определение: «миссис Браун». Так теперь её называют!
А королева сохраняет полнейшую безмятежность...
«... — A-а! Они всегда так, когда думают о чём-нибудь весёлом!..
Мою любовь зовут на 3...Я его люблю, потому что он задумчивый...Я его боюсь, потому что он задира...Я его кормлю запеканками и занозами...А живёт он здесь[92]!..»
Ах, всё равно в этой стране правят журналисты, и поэтому королевская власть в этой стране никогда не прекратится!..
* * *Однако сэр Бенджамин Дизраэли не полагает, что королева может безмятежно предаваться частной жизни. Он приезжает в Осборн, в Виндзор, в Бэлморал. Она встречает его. Она в чёрном креповом платье, в белом тюлевом чепце. Августейшая вдова. Дизраэли снова и снова повторяет ей, что популярность её в стране падает. Англия недовольна её затворничеством. Англия не желает, чтобы королева уходила с головой в частную жизнь. Англия хочет, чтобы королева трудилась, как положено королеве!
