Юрий Никитин - Князь Владимир
Олаф хмыкнул, когда Вепрь приблизился к ним небрежной походкой бывалого воина. Тот глядел покровительственно, глаза были маленькие, тяжелые надбровные дуги выступали как каменные глыбы, глазки выглядывали едва-едва, но сверкали зло, как кусочки слюды.
– Проверь этих двух, – велел Рикмед. – Выглядят неплохо, но узнай, зачем носят мечи.
Вепрь ухмыльнулся:
– Я готов. Доставайте железки, дети, пойдемте в тот угол.
Олаф шагнул следом, но Владимир придержал, пошел первым. Олаф стиснул зубы. Хольмградец прав, лучше провериться первым тому, кто уже был здесь, кто умеет и говорить и драться по-ромейски. А он пока присмотрится, как этот ветеран бьется…
– Один меч оставь, – велел Вепрь.
– Разве ты не хотел меня проверить?
– Воины все должны быть одинаковыми, – проревел Вепрь, но в его грубом голосе Владимир уловил одобрение. – Как камни в стене дворца!
Владимир снял перевязь со вторым мечом. Олаф с готовностью подхватил, насмешливо скалил зубы. Не боится ли мастер по фехтованию?
Встав ближе к стене, Вепрь и хольмградец обнажили мечи. Некоторое время смотрели друг на друга, затем Вепрь сделал приглашающее движение. Хольмградец сделал выпад, Вепрь приподнял щит, хольмградец полоснул мечом ниже, но меч Вепря был уже там. Улыбка его стала шире. Хольмградец, ничуть не обескураженный, завертел мечом, обрушивая град ударов на щит, на меч, легко двигался из стороны в сторону. Вепрь так же легко отражал, затем медленно пошел на хольмградца. Тот отступал, осыпая частыми ударами ромея. Вепрь бил мечом не часто, но удары были быстрыми и точными.
Олаф стискивал кулаки, двигался всем телом, повторяя движения друга. Владимир умело отражал удары, отступал, подставлял то щит, то парировал мечом, глаза его оставались холодными и спокойными.
Внезапно Вепрь опустил меч:
– Довольно!.. Где ты учился нашей манере боя?
– В наше племя вернулся один из ваших краев, – объяснил Владимир. Он даже не запыхался, голос звучал ровно. – Он любил рассказывать о здешних чудесах, а я вызнавал приемы боя.
Вепрь кивнул, удовлетворенный:
– Да, ты поступил правильно. Лучшие фехтовальщики мира собраны здесь, в Константинополе. А ты, викинг?
Олаф сказал хмуро:
– Меня ромеи не учили… Но пока мы пробирались сюда, а дорога была долгая, я учился этим приемам боя у своего друга. Видят боги, они нам пригодились не раз!
Вепрь хмыкнул, глаза его оценивающе оглядели могучую фигуру викинга, знакомую здесь по мраморным статуям Аполлона и Арея:
– Верю. Но если ты чему-то научился у этого… как тебя звать?
– Олаф. А его – Вольдемар.
– Вольдемар, ты хорош с мечом. Я рекомендую тебя в личную охрану базилевса… Нет, пока что во внешнюю охрану дворца. А твоего друга все же проверим.
Олаф встал в боевую стойку, все время напоминая себе, что надо драться хладнокровно, не впадать в священную ярость воина, столь чтимую в его племени и среди соседних германских народов. А здесь ценят больше умение, чем отвагу и удаль…
Он отражал удары, делал выпады сам, Вепрь теснил его, обрушивал град ударов, никогда Олафу еще не приходилось встречать такого умелого и беспощадного воина, если не считать Вольдемара, но с некоторым удивлением и даже испугом видел, что все же выдерживает натиск и по-ромейски: умело и без ярости.
Наконец Вепрь опустил меч. Лицо покрылось капельками пота, а голос чуть колебался:
– Рикмед!.. И этот хорош.
– Советуешь взять обоих?
– Да. Оружием владеют отменно, а остальное – твое дело.
Рикмед оглядел обоих пристально:
– Если помыть, почистить и одеть, то выглядеть будут терпимо. Сам знаешь, для дворца отбирают самых рослых и с красивыми лицами.
Вепрь захохотал:
– Верно, нам с тобой на женскую половину не попасть!
В дворцовых покоях их встретил немолодой сановник. Был он хмур, одет богато, глаза смотрели из-под припухших век придирчиво.
– Меня зовут Терибул. Когда-либо бывали в Константинополе?
– Нет, – ответил Владимир, опередив Олафа.
– Добро. Рикмед сказал, что вы умелые бойцы. А мне нужны новые этериоты. Это большая честь даже для высокорожденных! А для варваров вроде вас… Этериоты носят доспехи получше, чем короли в ваших землях… если у вас там есть короли. И жалованье у них в сорок раз выше, чем у акритов. Хотя акриты постоянно рискуют головой!
В глазах варваров мелькнула радость, но держатся достойно, ни один мускул не дрогнул на суровых, будто вытесанных из плотного дуба лицах. Терибул закончил:
– Идите вниз. Вам выдадут оружие, одежду. Ваши новые друзья объяснят, как держаться во дворце.
– Но у нас есть оружие! – возразил Олаф.
Сановник поморщился:
– Лучше продайте. Все равно ни носить его, ни пользоваться не придется. Все этериоты носят одинаковые доспехи, оружие, одежду. Когда получите доспехи у нашего оружейника, на свои смотреть не захочется.
Он ударил в гонг. Появился молодой воин, одетый настолько пышно и богато, что Владимира передернуло. На лице Олафа отразилось откровенное презрение.
Терибул усмехнулся. Похоже, он понимал варваров, и Олаф, быстрый в смене чувств, сразу ощутил к нему симпатию.
– Голон обучит церемониалу, – сказал Терибул. – Вас берут не простыми воинами. Этериоты вхожи во дворец божественного базилевса!
Он отпустил их движением руки. Когда шли за разряженным Голоном, Олаф спросил недоумевающе:
– Вот так сразу? Прямо в императорский дворец? Неужто у них так своих людей не хватает?
Владимир скалил зубы. Легкость, с какой их взяли так высоко, потрясла даже его. Хотя уже знал, что своим здесь как раз доверяют меньше всего. Свои могут предать, продать, у них здесь родня, семьи, земли, свои интересы, а варвары даже языка ромейского не знают. Будут поневоле преданы базилевсу до конца, ибо с его падением умрут тоже. Разве не потому и он, Владимир, будучи новгородским князем, набирал в охрану и даже в дружину безродных изгоев?
Царедворец едва не подпрыгивал, только бы казаться выше ростом. Любой ромей чувствует недоброжелательство к рослым варварам, да и не только варварам, и когда на лбу Голона собрались морщинки, Владимир ощутил какую-то каверзу. Царедворец на ломаном языке северян, понятном жителям Гипербореи, спросил неожиданно:
– Эй, золотоволосый! У тебя ноги волосатые?
Олаф подумал, ответил в затруднении:
– Вроде бы да… А что?
– Так и запишем, – сказал Голон невозмутимо, но в голосе звучало явное злорадство. – Теплую обувь на зиму не выдавать.
Глава 29
Анна сразу обратила внимание, что в палатийской гвардии появилось двое новых. Оба северяне, только там вымахивают, как дубы на просторе, такие рослые и широкие в плечах: один золотоволосый и с синими как небо глазами, другой с черными как смоль волосами, чернобровый, смуглолицый. Он был как свернутая в жгут молния, от него исходило ощущение опасности. Она видела его только мельком, но стоило ей закрыть глаза, как перед мысленным взором вставало его лицо, в котором никто, кроме нее, не видел сдержанной ярости.
Елена, бессменная подруга с детских лет, толкнула в бок:
– Тебя что-то тревожит?
– Ты заметила двух новых этериотов?
– Еще бы! Такие красивые мужчины нечасто встречаются даже здесь.
Анна сказала, чувствуя, как при этих словах часто-часто застучало сердце:
– Один мне кажется знакомым. Очень давно, лет десять назад… он уже был здесь.
Елена ахнула:
– И ты такое помнишь?
– Ну… случай был особый. Он единственный, кто отказался опуститься передо мною на колени.
Елена засмеялась:
– О, такое да забыть дочери базилевса!.. К тому же – порфиророжденной! Нет-нет, я не говорю, что ты злопамятная. Если хочешь знать, я тоже его запомнила. Только у того волосы были чуть светлее. Темно-каштановые!
Анна сказала нерешительно:
– Волосы со временем темнеют. Это он, я уверена. Только уж очень большое совпадение…
Глаза Елены лукаво блеснули.
– Совпадение? Может быть, он как раз и прибыл, чтобы стать на колени? Говорят, на Севере все тугодумы. Это у них от холода. Надумал только сейчас. Давай вечером выберем время, пройдем мимо. Я найду повод, если хочешь.
– Хочу!
Повод нашелся только через два дня. Те двое новых этериотов пока не были вхожи во внутренние покои, несли стражу снаружи. А при огромности дворца для Анны и Елены это значило пуститься в долгое путешествие.
К тому же приходилось делать вид, что просто прогуливаются вблизи дворца, подставляют лицо солнцу. Елена держалась беспечно, в то время как Анна никогда еще не чувствовала себя такой скованной. Выйти на прогулку только для того, чтобы посмотреть на нового стража? Да сколько их охраняет дворец? Лучшие из лучших, самые отважные, умелые и статные, ибо в стражу отбирают с красивыми лицами и телами!
Он стоял у одного из многих входов – высокий, красивый, с бритой головой, откуда свисал черный до синевы чуб. В левом ухе блистала серьга с красным камнем. В остальном он не отличался от других этериотов ни дорогими доспехами, ни ростом, ни шириной плеч.
